«В таком государстве... придется сидеть»

Сергей Костаков — один из участников Налогового майдана осенью прошлого года. И один из тех, против кого сегодня ведутся судебные дела. Еще шесть человек обвиняются в повреждении плитки покрытия и металлического ограждения майдана Незалежности столицы и перекрытия участниками акции протеста проезжей части улиц Крещатик и Институтская. По словам Сергея, которого задержали 1 декабря 2010 года, ему инкриминируют повреждение автомобиля Skoda Octavia. Материальный ущерб оценивается в 26 тыс. грн. Доказательства вины основываются на свидетельских показаниях восьми милиционеров и видеозаписи. 11 июля Печерский районный суд Киева после предыдущих отказов принял решение об изменении меры пресечения Сергею Костакову с содержания под стражей на подписку о невыезде.

В связи с данными фактами власть уже неоднократно критиковали. Причем как в Украине, так и за рубежом. Но она, несмотря на потери позиций по уровню свобод в рейтингах различных международных организаций, непоколебима. Представители власти по-прежнему «трубят» о проведении реформ, модернизации экономики, отсутствии политических преследований... И никак не согласятся с тем, что нельзя «рассуждать о высоких материях» и одновременно судить людей за то, что они воспользовались своим законным правом на протест.

О причинах содержания в СИЗО, отношении и условиях в следственном изоляторе, особенностях судебного процесса, мотивации участия в протестах и перспективе рассматриваемого дела говорим с участником Налогового майдана, а теперь подсудимым Сергеем КОСТАКОВЫМ.

— Сергей, в СИЗО вас продержали семь месяцев. Почему?

— В первый же день, когда меня задержали — я находился в ТВМ-4 (Територіальне відділення міліції. — Авт.), это бывшее Старокиевское РОВД, — ко мне пришел начальник Шевченковского РОВД. Он мне принес список людей и сказал: «Пиши признательное показание, что люди из этого списка тебя финансировали и что лично ты организовал перекрытие улицы. Если напишешь, пойдешь на подписку о невыезде, если не подпишешь — поедешь в тюрьму». Я, естественно, отказался и поехал в тюрьму. Вот причина моего содержания в СИЗО. Конечно же, я перекрытие улицы не организовывал и людей этих не знал.

Согласно Уголовно-процессуальному кодексу, суд имеет право закрыть человека в СИЗО, если санкция статьи предусматривает лишение свободы свыше трех лет. Если до трех лет, суд не имеет права закрывать человека в СИЗО. Мне предъявили статью «хулиганство» (была побита машина — крыша, «крылья», разбито лобовое стекло) и написали: «Костаков во главе группы неустановленных лиц совершил надругательство над общественной моралью...». Они предъявили мне 2-ю часть статьи, которая вменяется, когда хулиганство совершается группой лиц. Это дало им основание легально закрыть меня в СИЗО. Санкция 2-й части статьи предусматривает до четырех лет лишения свободы или до пяти лет ограничения свободы. Хотя, если они не установили эту группу лиц, то мне должны были инкриминировать 1-ю часть статьи. А она не предполагает содержание в СИЗО, потому что предусматривает до двух лет лишения свободы.

— Как относились к вам в СИЗО? В каких условиях вы содержались?

— Относились точно так же, как и ко всем заключенным. Правда, был один случай, когда со стороны администрации СИЗО против меня была совершена провокация. В результате, меня хотели посадить в карцер, но начальник СИЗО (хочу его за это поблагодарить) проявил принципиальность и не позволил этого сделать.

В отношении условий пребывания. Причем это касается не только меня, но всех арестантов. Если коротко, то они скотские. Камеры переполнены как минимум в полтора раза. То есть там, где камера рассчитана на 20 человек, сидит 30, в камере на четверых, сидят шестеро. Еда — плохая. Практически во всех общих камерах, где больше четырех человек, везде — клопы. Администрация не борется с этим. На мой взгляд, это инструмент давления на людей. Например, если следствие зашло в тупик и человека нужно склонить к каким-то показаниям, т. е. «сломать», его оправляют в такую камеру на определенный срок. Если он начинает сотрудничать со следствием, его переводят в лучшую камеру, туда, где нет клопов. Те, кто не идет на сотрудничество со следствием — сидят по полгода, год и дольше...

Исходя из того, что рассказывают люди, которые сидят не в первый раз и подолгу, условия пребывания в СИЗО с годами не меняются. Потому что если они будут меняться в либеральную сторону, с точки зрения правоохранительных органов, раскрываемость преступлений понизится.

Например, тюрьма состоит из двух корпусов. Опять-таки на жаргоне — это «Катька» и «Столыпин». На «Столыпине» дворики ужасные. Мало того, что они маленькие, так они еще находятся под крышей. Это как беседка в детском садике. Если человек сидит четыре года в «столыпинке», это значит, что все это время он не видит солнца. Его выводят в дворик, где темнее, чем в камере, в которой хотя бы окно открыто. Зрение падает, начинаются проблемы с зубами, потому что не вырабатывается витамин D, потом целый комплекс болезней.

— Как вам удалось освободиться из СИЗО?

— Во многом это благодаря помощи со стороны народного депутата Наталии Королевской. Дело в том, что в моем доме живет помощник депутата из фракции НУНС. Из Интернета он узнал, что я арестован по данному обвинению и через свои пути вышел на Наталью Королевскую. Она пришла ко мне в суд, посмотрела на всю эту картину, как судья ведет заседание с нарушением закона, и обратилась к омбудсмену Нине Карпачовой. Нина Карпачова в свою очередь обратилась с ходатайством в суд. Благодаря этому меня и отпустили. Хотя до этого, меня дважды пытались взять на поруки, сначала нунсовские депутаты, затем подключилась Королевская, но судья все время отказывал. Удалось лишь с третьего раза.

— Можете рассказать о том, как проходит сам судебный процесс? В какой атмосфере?

— Судью, которая ведет мое дело, зовут — Тарасюк Кристина Эдуардовна. Судье я заявлял отвод, перечисляя ряд нарушений. Например, перед тем, как принять дело в свое производство, она обязана была ознакомиться с обвинительным заключением, которое составил прокурор, чтобы сопоставить, соответствует ли содержание обвинительного заключения с материалами уголовного дела. Она этого не сделала и приняла дело к рассмотрению. В обвинительном заключении сказано, что я дважды судим (в обоих случаях — 1998 г. и 2000 г., привлекался за «незаконное хранение и ношение оружия»). Меня собственно сначала на этом основании и закрыли на два месяца, потому что судья посчитала, что, так как я дважды судим, то я буду укрываться от следствия, а также препятствовать следствию в установлении истины. На самом же деле, моя судимость была погашена еще 7 июля 2010 года, т.е. за полгода до моего задержания. Кроме того, в обвинительном заключении было допущено ряд других нарушений, на которые судья не отреагировала. Такие нарушения будут основанием для отмены приговора Апелляционным судом. Поэтому если я буду признан виновным, то обжалую данное решение.

Еще один важный факт. Милиционеры снимали проведение акции во время Налогового майдана, в которой я участвовал, на три видеокамеры. Затем все это отредактировали, записали на диск и приобщили к материалам уголовного дела в качестве доказательств. Я неоднократно обращался к судье с ходатайствами — дайте мне возможность самому ознакомиться с этим диском. Мне отказали. Также я просил дать возможность моим защитникам сделать копии этих дисков. Мне снова было отказано. Мой защитник даже принес ноутбук на заседание, чтобы я имел возможность в зале суда посмотреть это видео. Вместо этого, судья сама запустила эту запись и с расстояния три метра демонстрировала ее мне, без всяких пауз. Как вы думаете, я мог что-то четко разглядеть, сидя за решеткой? Прокурор обязан протестовать, но он этого не делает. В тот день, когда меня отпустили, в суде допрашивался один из милиционеров, на основаниях показаний которого меня заключили в СИЗО. Благодаря ходатайству Карпачовой и Королевской, суд разрешил свидетелям обвинения просматривать запись и непосредственно на ней указать обвиняемого. Во время первого просмотра (всего этих несчастных милиционеров, которых заставили дать показания против меня, восемь), этот милиционер начал запинаться и говорить, что он уже не уверен, что это я бил машину. Тогда судья поступила хитро — она остановила запись и начала на ней пальцем тыкать в меня. Таким образом, уберегая этих милиционеров, чтобы их не обвинили в даче ложных показаний.

— Акции протеста против принятия Налогового кодекса продемонстрировали готовность общества отстаивать свои права. Недаром эти митинги назвали Майданом-2. Что вас побудило выйти на акции протеста?

— У меня на это было две причины. Во-первых, проблема по кредиту с банком «Родовід». Меня банк практически «кинул» на 70 тис. грн. Я обратился в суд, где мои права помогала защищать организация «Захист», которая занималась подобными проблемами. Эта организация, в свою очередь, решила поддержать предпринимателей на Майдане. Во-вторых, я считал своим долгом прийти на эту акцию и выразить протест, потому что не согласен с проводимой политикой нынешней властью. А людей, которые находились рядом со мной на Майдане, я не знал. Только с некоторыми из них я познакомился уже в процессе суда.

— Как вы думаете, данным судебным процессом против вас чего же добиться пытается власть?

— Она пытается показать всем тем, кто еще намеревается куда-то выходить на всевозможные протесты, что не стоит этого делать, потому что будете сидеть в СИЗО. Они пытаются запугать людей. Другого объяснения я не вижу.

Я вообще считаю, что общество должно более активно выступать против незаконных действий власти. Сегодня «закрыли» меня одного, поэтому многим наплевать, а если бы закрыли сто человек, уже волна была бы намного больше.

— То есть вы считаете, что у нас общество еще недостаточно активное?

— У нашего общества работы над собой — непочатый край. В СИЗО, например, сидят люди просто из-за того, что им предложили отдать свой бизнес, а они отказались это сделать. И сидят по три, по пять лет.

— С вашей точки зрения, какова перспектива вашего дела?

— В таком государстве однозначно будет обвинительный приговор, возможно, даже придется сидеть. Я сейчас отсидел чуть больше семи месяцев, а санкция статьи, которую мне инкриминируют, предполагает до четырех лет. Поэтому не исключено, что при сохранении тенденции нашего общества на «мычание», поеду я в лагерь общего режима досиживать оставшиеся три года и пять месяцев. Также многое зависит от следующего: если власть смениться, то перспективы для меня могут быть оптимистические, а если нет — то пессимистические.

КОММЕНТАРИЙ

Михаил СВИСТОВИЧ, активист гражданского движения «Відсіч»:

— Наши люди никогда не поддержат репрессии, в частности, такие действия, которые применяются против Костакова. Я, например, не видел доказательств, которые бы подтверждали, что именно он бил ту машину. Аналогичные случаи (то, что инкриминируют Костакову) в Украине происходят каждый день. Но никто не сидит столько, сколько сидел Костаков. К тому же, еще неизвестно, чем все это закончится.

Подобными судебными делами власть стремится запугать народ, чтобы другие люди не участвовали в протестах. Но она делает себе только хуже. Дела против участников Налогового майдана возбуждены против людей, которые по большому счету не играли важной роли, то есть были просто участниками. Они решили не трогать организаторов, чтобы не поднимать большую волну протестов. Они боятся людей. Налоговый майдан это показал. Власть чувствует настроения народа, в курсе того, что ее рейтинги падают, особенно в восточных областях. И понимает, что все это накапливающееся недовольство может выплеснуться на улицу. Кроме того, благодаря таким протестам люди также учатся самоорганизовываться. На массовые репрессии власть не может пойти, потому что нет таких оснований. Да и как бы это выглядело на Западе?

Вряд ли, конечно, сегодня можно утверждать, что власть стала на путь России или, еще хуже, Беларуси. Им просто более подходит ситуация, когда народ не протестует или протестует небольшими группами. Когда власти ничего не грозит, и она может легко подавлять такие протесты. И потом, нынешние руководители не желают такой изоляции, как в Беларуси. В России иная ситуация — там газ, нефть, это сверхдержава, с ней в любом случае будут считаться. Украина не располагает такими возможностями, поэтому ей нужны западные транши, чтобы удерживать экономику на плаву. К тому же, нынешняя власть держит на Западе счета, их дети там учатся. Так что у нас пока только порывы в восточном направлении. Украинское гражданское общество все-таки более развито, чем в России или Беларуси. У нашей страны есть все шансы, чтобы не вступить на такой путь.

Единственный действенный механизм противостояния нынешней или другой власти, которая думает только о себе, — это гражданское сопротивление. Нужно проводить как можно больше всевозможных акций протеста. Не обязательно только против центральной власти в Киеве, это нужно делать на всех уровнях, особенно на уровне местной власти. Например, против какой-то незаконной застройки, против плохих законов, введения русских классов и т. д. Чем больше будет разнообразных акций, тем сложнее им будет ограничивать пространство гражданского сопротивления, свободы. Они вынуждены будут смириться, как-то реагировать, по крайней мере, не применять репрессий. Против всех это невозможно. С другой стороны, участники акций протеста не должны использовать противоправные действия. К примеру, я против того, чтобы жарить яичницу на Вечном огне, хотя я и против самого Вечного огня. Но это вызывает недовольство у определенной части населения, которая до сих пор живет советскими мифами.