Оксана ЛЕВКОВА: «Объединяет — проукраинское»

В последнее время акции протеста граждан против застройки парков, законов в сфере высшего образования, языковой политики, уничтожения памятников истории участились. В принципе, именно так и должно реагировать здоровое и зрелое гражданское общество на любые негативные, и в кое-чем вредные, шаги со стороны власти. И хоть не всегда к требованиям активистов прислушиваются, все равно лучше сказать свое слово и показать общественную позицию, чем просто промолчать и проглотить горькую пилюлю. Насколько сильное гражданское общество в настоящее время в Украине, недавно исследовали в Фонде «Демократические инициативы» им. Илька Кучерива. По словам директора Фонда Ирины Бекешкиной, в Украине оно пока еще недостаточно развитое. «Его слабость заключается в отсутствии традиций демократической культуры, остатках патернализма и советского менталитета у значительной части украинского общества. Формировать же традиции демократии должны элиты, которые влияют на развитие общества в целом, а также СМИ и общественные организации», — считает эксперт. Неправительственных учреждений в Украине в настоящий момент существует несколько сотен, но о том, что они работают над перестройкой гражданского общества, заявляют единицы. Одна из таких организаций — «Не будь безразличным». Как им работается над формированием гражданского общества, какие уже есть результаты и что мешает — «День» спросил руководителя движения «Не будь безразличным», кандидата наук по социальным коммуникациям Оксану ЛЕВКОВУ.

— Пани Оксана, последняя акция вашей организации — «Павлик Морозов среди нас». Каких «павликов» вы увидели в украинском социуме?

— Наша акция была посвящена тому актуальному явлению, которое мы встречаем в настоящее время в чиновнических и образовательных кругах, — «павликизация» сознания. На нашей акции Ирена Карпа, Сашко Ирванец и молодой писатель Олег Коцарев читали стихотворения о Павлике Морозове, намекая на людей, которые теперь так ведут себя. Были также студенты ведущих вузов страны. Известно, что Павлик Морозов был пионером номер один в Советском Союзе. Это человек, который продал своего отца. К сожалению, в настоящее время некоторые чиновники, высокопоставленные педагоги также сдают Украину, о которой они писали в учебниках высокопарными фразами много десятилетий, защищать которую они призывали граждан много лет подряд. Мы намекаем на тех людей, которые, во-первых, записываются впопыхах в общественные советы при разных министерствах, разрабатывающих вроде бы важные для Украины документы, от которых будет зависеть украинское будущее.

— Если оценить в целом современную языковую политику, которая скорее похожа на антиукраинскую, как, по-вашему, должно было бы реагировать на все эти события сформированное и зрелое гражданское общество?

— Если бы нация не была постколониальной, а у нас она именно такая, то она бы более зрело реагировала на эти события, поскольку язык, история и культура — это все, что создает нашу идентичность. Я не буду углубляться в научные термины, не буду говорить о правовых аспектах — что это противоречит Конституции; нужно понимать, что это уничтожает сущность нации. Если мы действительно «беспозвоночные хохлы», то мы и не выходим кричать против этих законов, вредных проектов и постановлений. Если бы мы чувствовали, что мы украинцы с большой буквы, не стеснялись быть украинцами, знали сами, что в мире это престижно, то более массово выходили бы на акции протеста, заставляя власть прислушиваться. К сожалению, немногие организации занимаются языком, историей и культурой, немногие протестует против квотирования в музыкальных эфирах.

— Вы убеждаете, что ваша организация — единственная в Украине, которая отстаивает перестройку гражданского общества. Заметили ли вы какие-либо сдвиги и определенное продвижение за почти шесть лет работы?

— Граждане в настоящий момент больше сплачиваются против негативных тенденций в гуманитарной сфере. Есть здоровые силы, которые могут противостоять кому-то. Есть много хорошего, чего удалось добиться. Яркий пример — закон о доступе к публичной информации. Это объединило большинство общественных организаций, которые добились того, что законопроект был принят в той редакции, которая была нужна гражданскому обществу, а не власти. В одном из интервью я говорила, что для молодежи не характерно «скраюхатство», потому что все равно отходит старшее поколение, которое одной ногой еще в СССР, а молодежь приходит — небезразличная, активная. В настоящий момент развивать гражданское общество мешает несколько причин. В истории Украины были хорошие примеры, когда зарождалось гражданское общество. Это и большое количество общественных организаций, которые появлялись в Западной Украине в начале ХХ века, другие инициативы, но в Советском Союзе не могло быть гражданского общества. А сегодня мешает то, что мы не привыкли бороться, очень малый процент граждан верит в то, что общественные выступления что-то дадут. Есть такое явление, как грантоедство, когда люди, к сожалению, работают не на благо родины, а чтобы успешно отчитаться перед международными структурами за освоенные деньги. Часто ни общественные организации не верят в то дело, которое делают, ни люди им не верят, ни медиа.

— Ваша организация ведет достаточно серьезную проукраинскую политику. Трудно ли держать такой курс ввиду того, что власть избрала совсем другое направление развития гуманитарной сферы?

— При «оранжевой» власти нам тоже не идеально работалось. Потому что все равно не было однородных настроений в обществе. Потому что когда вешали афиши о рок-концертах в Виннице, то сотрудница жэка ходила вслед за нами и снимала их. В Кировограде мэром города в 2007 году был коммунист, и он тоже не позволял вешать эти афиши. В Донецке нас не идеально принимали, хотя, в принципе, там есть голод и спрос на хорошую украинскую музыку, а мы одно время привозили туда хороших диджеев в ночные клубы. Но мы хотя бы были в тренде, мы отвечали тогдашней идеологии. Теперь нам нужно плыть против течения, и это намного труднее. Но мы не теряем надежду, учимся овладевать другими формами протеста. Если раньше мы проводили свои акции более оптимистично, то теперь чаще избираем протестные форматы.

— Но протесты невозможны без активной общественной позиции. Насколько требует в настоящий момент ее Украина?

— Я была бы счастлива, если бы не 5% людей выходило на протесты, а хотя бы 45%. Потому что любую власть должны контролировать журналисты, общественные организации, об этом написано в любом учебнике по политологии или по развитию гражданского общества. Если бы у нас не было стольких лет несамостоятельности и зависимости от других стран, то мы бы умели это делать и хотели защищать Украину. А поскольку Украина у очень многих ассоциируется с шароварами, а не с сегодняшней жизнью, с конкретными цифрами, то большинство не хочет защищать такую страну. Мы не заказывали специальных социологических исследований об эффективности наших акций. Но мы сами чувствуем, что наша работа приносит свои плоды. Нам пишут сотни и тысячи людей. Например, несколько дней назад нам написала девушка, которая увидела у донецкого редактора газеты нашу книжку «Сделай подарок Украине! Переходи на украинский!» (это психологический справочник для тех, кто боится перейти на украинский и думает, что это колхозный язык). Она хочет получить эти книжки и раздавать их другим. Или звонит по телефону нам девочка, что она избавилась от комплекса белой вороны, говорит на украинским языке в Запорожье и хочет пропагандировать украинскую музыку. Звонит по телефону женщина из Николаева, рассказывает, что организовывает языковые курсы, потому что видит: здесь постепенно умирает украинский, просит какие-либо научные материалы и тому подобное. Вот такая незримая работа длится годами, но медиа такая рутина не интересна. Им нужно что-то яркое. Вот была у нас на акции Карпа, журналисты пришли. Мы уже научились делать акции, чтобы вызывать интерес.

— Легко ли вам в таких условиях достучаться до украинцев с лозунгом «Не будь безразличным»?

— В принципе, мы умеем это делать. Если бы вы знали, как глаза горят у донецких парней и девушек, как нас принимает запорожская молодежь! Мы умеем говорить на их языке и показывать украинскую действительность — модерную, настоящую, адекватную, не шароварную. Но нам в настоящее время мешают это делать. Например, в Донецке видят, что мы не в вышиванках, не с «оселедцями», не в одежде в стиле «милитари», потому что есть некоторые патриотические организации, которые ходят в униформе и так далее. Но рядовые граждане не могут ассоциировать себя с такими украинцами. Когда говорили о киношном законодательстве в Днепропетровске, то нам рассказывали, что много жителей бойкотируют посещения русскоязычных фильмов, просто об этом СМИ не рассказывают. Нам всегда было комфортно с молодежью. Но раньше мы могли зайти в школы со своими акциями и идеями, а теперь нас не пускают, потому что нужно получить специальное разрешение от управления образования. При Вакарчуке (бывший министр образования. — Ред.) мы провели в школах конкурс «Кто для меня Иван Мазепа?», в нем приняли участие 50 тысяч детей. В настоящий момент с властью тяжелее разговаривать. Но, невзирая на всю эту катавасию с негативными тенденциями, я все равно верю в хорошее.