Теория и действительность

Любому гражданину бывает очень приятно, когда он знает, за что конкретно он может гордиться своей страной. Среди многих достоинств нашей страны, которыми гордился я, была веротерпимость. Будучи в свое время представителем Немецкой евангелическо-лютеранской церкви Украины во Всеукраинском совете церквей и религиозных организаций, я имел возможность принимать участие в обсуждении важных проблем, касающихся религиозной и духовной жизни Украины. В 2001 году мне даже была объявлена благодарность президента Украины за «значительный личный вклад в духовное развитие Украинского государства» — так написано в грамоте, которую лично вручал президент Кучма. С убеждением, что мы, лютеране, являемся полноправными и уважаемыми членами украинского общества, я вышел на пенсию.

Отдохнув почти год, решил, что еще вполне смогу работать и дальше, так как здоровье у меня не хуже, а может быть и лучше, чем у среднего сорокалетнего мужчины — тем более, что скромная пенсия к праздности не располагает. Как дипломированный германист, имеющий значительный опыт преподавательской и переводческой работы, я предполагал, что особых затруднений в поиске работы не встречу. И действительно — в первом же днепропетровском вузе, в который я обратился, для меня нашлось место: тем более, что меня здесь знали некоторые преподаватели, с которыми я раньше вместе работал в Днепропетровском госуниверситете (ныне Днепропетровский национальный университет), а ныне они волею судьбы оказались здесь, в другом очень солидном учебном заведении. Собеседование при участии заведующего кафедрой и проректора, ответственного за работу с кадрами, прошло успешно. Также успешно пройдена строгая медицинская комиссия, собраны необходимые документы и подписи. Наконец получена и последняя подпись — ответственного проректора. Итак, меня берут на должность старшего преподавателя (по специальности — немецкий язык) сроком на один год.

1 сентября я приступаю к работе — естественно, с приподнятым и даже праздничным настроением. Мои родственники и друзья желают мне успеха. С волнением вхожу — после двенадцатилетнего перерыва — в аудиторию, с огромным удовольствием провожу занятие. После второй пары меня вызывают к заведующему кафедрой. И я услышал, что ректор, заинтересовавшийся моей персоной, заявил: лютеране — это сектанты, и он не допустит, чтобы во вверенном ему учебном заведении с молодежью работал сектант. Правда, мне было позволено работать до тех пор, пока в результате конкурса не найдут нового преподавателя. Но, естественно, делать подобную услугу ректору, борцу с лютеранами-«сектантами», я не стал и забрал свою трудовую книжку. На этом и закончилась моя преподавательская деятельность. Возвращение не состоялось.

Мои знакомые, услышав по телефону о произошедшем, восклицали: «Этого не может быть!»

Вечером я рассказал о своих «похождениях» в кругу родственников. «Этого не может быть!» — сказала дочь. «Может! Еще как может! Теперь я это хорошо знаю!» — ответил я. А внук за весь вечер не сказал ни слова, просто смотрел на меня пораженным взглядом. Он получил наглядный урок. Какие же он сделал выводы из этого урока, мне пока неизвестно.

И теперь меня совершенно не удивляет, что мэр Ратушняк набрасывается с кулаками на девушку, которая агитирует за «жидка», а известный политик всеукраинского масштаба постоянно попадает впросак из-за своей сверхскромной эрудиции. Что взять с мэра? Что взять с политика-массовика? Они ведь диссертаций не защищали. Уж если ректор Шпинько, заведующий одним из авторитетнейших вузов страны, почти вышвыривает с работы лютеранина-«сектанта», то какие могут быть претензии к людям, не имеющим профессорского звания?

Или, может быть, ректор совсем не виноват, а просто лютеране внесены в «черный список» соответствующим министерством или ведомством?

Для себя же я сделал определенные выводы, и один из них: мы еще очень плохо знаем страну, в которой живем. И плохо знаем людей, которым в нашей стране доверено решать судьбы других.