Арест на пляже

Милое дело — расслаблено поболтать, когда делаешь маникюр, что мы и позволили себе с мастером, двадцатилетней Мариной. Знаете, как это обычно — о том о сем, о вечно девичьем, конечно, о Верке, совсем немного о вождях, чтобы день не испортить, о лете, которое обещает не быть, мягко говоря, прохладным. Так бы все и завершилось, но тут по радио сообщили (эту информацию, возможно, многие пропустили мимо ушей), что где-то, не помню где, да и неважно, провели соревнование юных пожарных, прошел слет пластунов, и все это в день рождения пионерской организации, который отмечался раньше 19 мая. Просигналил, естественно, эффект домино, поскольку я в свое время работала в детской газете и 19 мая газета всегда проводила на одном из главных столичных стадионов легкоатлетическую эстафету среди школьников. В одну секунду промелькнуло все в памяти, но грузить барышню пионерскими воспоминаниями и не собиралась: неблагодарное дело — культивировать в себе синдром деда Щукаря.

— Я так и не была пионеркой, — вдруг сказала Марина. Успела стать только октябренком и то не по-настоящему. Звездочку еще не купили, как все распалось. И слава Богу, не хотела бы жить бесцветно, с вечно опущенными глазами, с одинаковой прической для всех, да еще под постоянным страхом.

При этих словах чуть дрогнула ее кисточка, так как непроизвольно слишком эмоционально я дернула рукой.

— Мы вовсе не жили в монастыре, — вырвалось у меня. Уверяю тебя: было достаточно элегантно одетых людей, если начинать с самого доступного — внешней картинки. Кто имел вкус, всегда находил возможность для индивидуальности, при том, что купить что-то интересное было чрезвычайно трудно. Да ведь всем известно — и лучшие модельеры страны могут работать на какую-нибудь богатую даму, а на ней — все как на корове седло. Обида за всех женщин прошлого века (даже забыла, что сама Марина в их числе) предполагала еще долгое перечисление, но удалось остынуть.

Хочешь случай, подтверждающий нелепость пионерского житья- бытья, — пожалуйста. Было мне лет 20 и послали меня корреспондентом в один из лучших пионерских лагерей «Молодую гвардию» вручать призы. Утром, еще до линейки, решила окунуться — ведь море рядом. Не успела выйти из воды, как выскочили из кустов пионеров 10, окружили меня и бодренько так объявили — вы арестованы. Ребята вы чего, я из газеты... Ничего не знаем, на охраняемой территории не должно быть посторонних.

Отвели меня в дирекцию лагеря, где быстро все выяснилось: дети в этот день играли в юных пограничников, и им очень нужен был для победы нарушитель. Расстались с такой добычей с трудом, но встряхнулись, и заглушая обиду, пошли чеканить шаг под вечные речевки. Целый день в лагере только и слышно было: «Кто идет? Мы идем...» «Роботы какие-то, ужас, — помню об этом говорили мы в редакции, — надо понимать, что журналисты и комсомольские работники, придумавшие такие правила, — совершенно разные люди. Теперь же вспомню то, что сегодня невыгодно вспоминать некоторым перелицованным. «Кожаный мяч» — игру, которая научила мальчишек всей страны футбольному азарту, подарила тысячи футбольных полей, «Зарницу» — военную игру, которая учила ловкости, смелости, умению и готовности защищать свой дом (к сожалению, в свое время многие бывшие зарничники погибли на нелепых войнах и, в основном, дети не шышек, а простого люда, впрочем, как и сейчас). В престижных лагерях, конечно, были не только отличившиеся пионеры, но и блатники — родственники секретарей обкомов, райкомов... Сегодня этим тоже не удивишь — нынешние халявные аппетиты намного агрессивнее порядков.

Добавлю, даже мои туфли однажды стали жертвой советского режима — при желании можно изложить и так этот случай. В пионерской нашей газете была редакционная страсть — различные конкурсы. Их было великое множество. Тираж газеты более миллиона, естественно, определить победителей было непросто. Сотни тысяч детей присылали свои альбомы, красочные ответы. Наконец, в один из дней, списки с фамилиями победителей были подготовлены и заведующая, что-то ища на столе, случайно положила папки на мусорный ящик, стоящий рядом у стола. Утром вдруг обнаруживается, что папок нет. Уборщица решила — мусор.

В отделе — переполох. Положение катастрофическое. Ведь победители должны были ехать в «Молодую гвардию» и «Артек» — самые лучшие лагеря. И вдруг, уж не знаю откуда такая самонадеянность, говорю: «Я найду на свалке».

Вдвоем с корреспондентом- мужчиной выезжаем на редакционной машине на городскую свалку. Перед нами — гектары свежевспаханного мусора. Запах бодрит. С трудом находим в маленьком домике начальника. Он не может понять нашу скороговорку: какие папки, какие победители? И все же снизошел. Объяснил, что свалка условно разделена на квадраты, и что на каждый завозят мусор в определенное время. Начали искать квадратно-гнездовым способом. Облазили все. Нет. Вдруг кто-то подходит и, обращаясь к начальнику, говорит: «Радянка» еще не привезла макулатуру».

— Ваше счастье, — обращается он к нам. — Мотайте в издательство (ныне «Пресса Украины»). Наверное, папки еще там.

Приехав, прямиком — к экспедиции. Там где-то рядом прессы. Получив разрешение, начинаем разгребать, терзать кубы вчерашнего мусора. И где-то через полчаса находим мятые папки.

Газета со списками вышла вовремя, а я вынуждена была выкинуть свои туфли. После посещения свалки они не отмывались, не отчищались. Было жаль любимых туфель, ведь такие купить — счастливый случай. Если бы мне кто-нибудь нынче сказал, что все это было проделано из-за страха, могла бы и по- взрослому обидеться. Не люблю неправду в такой концентрации. Было чувство, что чудные, старательные наши конкурсанты обязательно должны получить свою награду — ведь это были дети из далеких сел, такой случай выпадал раз в жизни. Честно скажу, к счастью, вообще не знала, что такое чувство страха.

Сейчас знаю.

Стоит давно в моей прихожей удивительный манекен, украшаю его любимыми сувенирами, которые приплывают, как бы сами по себе. Естественно, если напоминают о чем-то приятном. Недавно повесила на него пионерский галстук. Подарили его в модном ресторане, стилизованном под пионерский зал. Ресторан, судя по количеству гостей, пользуется хорошим спросом, мы там отмечали день рождения подруги: пели, танцевали нечто пионерское, дурачились от души. Причем, одинаково задорно — ведь пионерская жизнь знакома и тридцатипятилетним, и старшим.

Показалось только, что горн звучал как-то печально. Может, он уже — враг народа...