Возвращение Сизифа

Имя Ивана Михайловича Дзюбы часто сопровождается определением — «совесть нации». В обществе, которое еще вчера пребывало в координатах «советского языка», выветрившего и обезобразившего содержание всех человеческих понятий, и это словосочетание приобрело определенную инерционность. Однако именно сегодня важно понять его содержание — сквозь призму побед и поражений последних лет, в частности сквозь призму этого театра абсурда, который господствует нынче в политической и культурной жизни Украины.

Что значит голос, судьба, позиция интеллектуала сегодня? Того интеллектуала, который в 60-х годах прошлого века выступил против тоталитарной системы. Того интеллектуала, который сейчас, на пятнадцатом году независимости, оказывается перед необходимостью опять противостоять системно организованным политическим силам, которые занялись деконструкцией Украины, — уже не скрыто, как это было в советские времена, а совсем откровенно? Что собой представляет страна, где подобное становится возможным? Та страна, где тоталитарная система упала благодаря людям, которые платили за противостояние своей жизнью, но в которой к власти периодически приходят верные ученики и клоны тех, кто эту систему строил? И где, в каком измерении существует Европа в этой Украине, где сквозь густое столпотворение привидений прошлого опять нельзя рассмотреть горизонт будущего?

Собственно, фигура Дзюбы не просто позволяет, а — требует поставить вопрос: что произошло с Украиной — и почему так произошло? Понять феномен Дзюбы — значит, понять как методы уничтожения Украины, так и пути ее спасения.

В шестидесятые годы в культуру пришло поколение протеста, поколение молодых бунтарей. Именно там, в их поэзии и в их картинах, в их публицистике и прозе, в исторических исследованиях и фильмах рождалась та Другая, Новая Украина, Украина свободная, Украина демократическая, Украина европейская. Именно они зарядили идеями и энергией прорыва всенародное движение 80-х. Это поколение видело лазерным взглядом наиболее болезненные проблемы Украины и мира. Собственно, когда режим называл их «националистами», их Украина была душой, которая вместила в себя боль других народов. Благодаря именно Дзюбе в 1966 году могло впервые состояться поминание жертв Холокоста в Бабьем Яру в 25 годовщину трагедии, — несмотря на желание режима замкнуть ее в пределах конъюнктурных интерпретаций. Дзюба говорил тогда о трагедии целого человечества, которая произошла на украинской земле, — трагедию, которую украинцы так же не могут забыть, как не могут забыть ее евреи. Шестидесятникам благодарны татары — только их голос защищал депортированный народ, искорененный из Крыма, их исторической родины. Только шестидесятники протестовали против ввода войск в тогдашнюю Чехословакию. Только шестидесятники поддерживали своих коллег — русских диссидентов. Они были там, где обижали не только украинский народ, а где обижали какой-либо народ. Они были там, где Система обижала Человека.

Роль Дзюбы была особая, — в те годы он был одним из немногих историков литературы, аналитиков культуры. А следовательно — первым после уничтоженных интеллектуалов 20-х годов создавал системное видение европейской Украины.

С падением Берлинской стены появилась надежда — Украине открывалась прямая дорога возврата к своей духовной родине — Европе. Однако на руинах тоталитарной системы предстала странная помесь: квазидемократия и квазисвобода, страна донов и дерибанов, люмпенской политики, цинизма как правила жизни и поведения, политических пенсионеров, которые обрекают на небытие еще не рожденные поколения, — словом, вновь укомлектованый постсоветский бестиарий, который впритирку заполнил собой пространство той вымечтанной европейской Украины. Будто о сегодняшней Украине Зеров написал в 1921- м: «Навколо нас — кати і кустодії, / Синедріон, і кесар, і претор». Украина, которая болела этому поколению, стала «бизнес-территорией». Состоялась грандиозная подмена. Сумма политических тусовок стала шабашем без антракта, в зловещих отсветах которого гражданское общество опять рискует запасть в темноту. Еще Стуса хоронила процессия — и перед светом свеч, которые несли с собой люди, расступалась темнота не только морозного вечера, но и агонизирующей империи. Тихо, в окружении немногочисленных друзей, похоронили Винграновского. На похоронах Надийки Свитлычной в августе в этом году стало понятно: Украину, за которую боролись шестидесятники, еще раз предали. Надийка мертвой вернулась на Родину, которую опять подменили. И не столь важно, кто конкретно за это ответственен, как важно то, что это опять произошло, что опять это оказалось возможным.

Недавно светский электронный журнал Tabloid описывал, как враждующие между собой партии разыгрывают кубок Верховной Рады по футболу. Это имело место 5 ноября 2006 года, как раз после «Русского марша» улицами украинских городов и накануне гротескного парада привидений 7 ноября. Атлетического телосложения мужчины в ярко-желтых костюмах, а кое-кто и с оранжевой полосой на какой-то адидассовской или другой футболке, гонялись за мячом. Зафиксированный для истории портрет Верховной Рады, которая не признает Голодомор геноцидом. Которая не признает украинского освободительного движения ни в одной из его ипостасей. Которая назначает коммунистическое руководство на недоуничтоженные исторические архивы Украины. «Избранники народа» гоняют мяч на костях людей, которые погибли за эту Украину.

Нет, это не есть так называемый уличный футбол. Это — уличная политика.

И опять шестидесятники вынуждены стать на защиту спрофанированых ценностей. Если размонтировать риторику и поставить вопрос: что такое совесть нации? Совесть — это невидимый моральный орган, который болит. А боль, как известно, это сигнал беды, знак нездоровья, предупреждение об опасности.

Быть совестью нации, значит, быть там и тогда, где нации угрожает опасность.

В 1991-м Украина подымалась на обломках тоталитарной системы с полностью разрушенной гуманитарной сознательностью. Речь идет не просто о деструкции литературоведения, истории, философии и других гуманитарных дисциплин. Речь идет о разрушении гуманитарного мышления как такого, которое последовательно осуществляла коммунистическая власть, — в конечном счете не только в Украине, а на всем планетарном радиусе своего деструктивного действия. Ведь само гуманитарное мышление является носителем этических координат видения мира, а потому всегда представляет собой имманентную угрозу для режима.

Кроме того, украинская культура входила в разомкнутый мир после падения Берлинской стены, пребывая в полном отчуждении от этого мира. Это культура, чей язык запрещался еще от времен Алексея Михайловича. Это культура, чьи книжки — как «еретические» — сжигались в Москве еще в ХVII в. Это культура, с истории которой методом вивисекции, по живому организму, удалялись именно те фрагменти, которые представляли собой ее органическое европейское наследие. Барокко, модернизм — были запрещенные для студий явления, запрещенные для слуха понятия. Только держа в резервации украинскую культуру, могла продолжаться вакханалия режима.

Это был полный хаос. Хаос методологический, интерпретативний, этический.

Дзюба взялся упорядочивать этот хаос. Тихо, без громких заявлений, без риторики и трибуны.

Дзюба собирал камни.

«Україна і світ (Напередодні незалежності)» — так называется его труд, в котором впервые ставится вопрос о целостности украинской культуры, о ее непрерывной диахронной тяглости, о ее связи с Европой, о методах ее исследования. Достаточно критики в адрес «внутреннего литературоведения» и его ошибок. Достаточно также иронического анализа псевдопатриотической риторики. Достаточно и горьких тезисов: «Украину можно назвать землей несбыточных надежд».

Но главное — это абсолютно новый после уничтожения «расстрелянного Возрождения» голос

европейского интеллектуала. Четкость анализа, приглашение к диалогу, не демонстративная, а глубокая выверенная эрудиция, стоическая и спокойная убежденность в победном действии критического ума.

Каждая статья тех 90-х — ключ для нового понимания, новой интерпретации, а одновременно диагнозы и предупреждения: «К концепции развития украинской культуры», «О «демократическом» нигилизме», «Проблемах культуры в независимой Украине» и много других трудов.

И так — где есть болевая проблема, там есть голос Дзюбы.

Залитая кровью Чечня? Дзюба пишет исследование о Кавказе и России, и о пророческом голосе Шевченко в этой трагической истории: «Застукали сердешну волю...» ( «Кавказ» Шевченко на фоне непроходящего прошлого). Русский диссидент Сергей Ковалев пишет к этому исследованию предисловие.

Проблема антисемитизма? Читайте статью «З орлиною печаллю на чолі» о Владимире Жаботинском. Там есть понимание, честность, солидарность. Там есть катарсисное чувств Другого как своего брата.

Возрождается сталинизм? Общество забывает, с какой бойни оно вышло? Дзюба пишет «Пастка. Тридцять років зі Сталіним. П’ятдесят без Сталіна». Горькая, преисполненная тревожных наблюдений и предупреждений книжка. Проходит незамеченной. Потому что общество живое как будто без Сталина, но на самом деле и далее — с ним.

Вокруг Шевченко разыгрывается псевдопостмодернистский тусовочний «дискурс»? Шевченко одевают, раздевают, десакрализируют? Дзюба пишет большой том о Шевченко — студию, равных которой нет в современном литературоведении, где впервые исследованные через призму исторического и философского знания европейской культуры ключевые для Шевченко, — но ключевые и для становления модерной Европы темы: человек и религия, человек и империя, Поэт и Слово, Слово и История.

Но Дзюба пишет это в условиях, когда в Украине развивается шевченкофобство, которое становится совершенно откровенным проявлением украинофобства. Сегодня в России судят обычного юношу Тараса Зеленяка, который на интернетовском форуме назвал россиян «москалями» и «кацапами». Встало на ноги ФСБ РФ, — словно других проблем в этом государстве нет. И нашло в «мировой паутине» невиновного респондента, вырвало с его компьютера твердый диск и поставило юношу перед судом за «оскорбление чувства национального самосознания русского человека». А в Украине открыто, со страниц «Зеркала Недели» (4.10.1997; и хорошо, что газета напечатала: «страна должна знать своих героев»!), известный крымский шовинист Михаил Бахарев, в свое время депутат АРК, заявлял, что «нет такого украинского языка. Это язык черни. Это язык, который выдумали Шевченко и другие авантюристы. (...) Нет и такой нации «украинцы», как и нет никакого будущего у Украинского государства». И, конечно, под суд такой депутат не попал, потому как он озвучил только то, что на самом деле думало тогдашнее и думает нынешнее руководство государства.

Но никто иной, который раз никто иной, как Дзюба моментально диагностирует явление — и выступает на Львовском книжном форуме этого года с докладом, который уже вышел в издательстве Киево-Могилянской академии: «Шевченкофобія в сучасній Україні». Это не только антология широко присутствующего нынче в Украине неочерносотенства. Это диагноз возрождения неоимперской и неосталинской идеологии, которая опасна для Украины, но которая может отбросить Россию на бесперспективный путь авторитарной деградации, — в конечном счете, процесс, который уже идет полным ходом. И политический класс Украины вместе с самой необразованной частью своего электората, помогая консолидации этой неототалитарной евразийской России, содействует тем самым отмиранию России европейской.

Вот и сейчас, не далее как 27 октября 2006 года, газета «День» напечатала открытое письмо Дзюбы «Казуїстика як державна політика? Кілька запитань до віце-прем’єр-міністра уряду України Д.В. Табачника». Интернет-издания подхватили материал, который в журналистских синтезах звучит так: «Совесть нации разыскивает совесть Табачника».

Проблема более чем серьезная. Устами вице-премьер-министра Украины по гуманитарным вопросам озвучено реальное представление нынешней власти об украинской нации: это, оказывается, всего только «узкий слой украиноязычной интеллигенции, которая просто боится конкуренции во всем» (курсив мой. — О.П. ). Стратегические приоритеты Украины рассматриваются, конечно же, только с точки зрения интересов России. После оранжевой революции и двух выборов, где выразительное большинство граждан Украины проголосовало за демократические изменения, высокопоставленное должностное лицо позволяет себе говорить о «навязывании убедительному большинству населения идеалов «сознательного» меньшинства» (и слово «сознательной» берется в кавычки!), а национал-демократические силы приравнивает почти что к нацизму. И это в то время, когда украинскими городами проходит уже упоминавшийся «Русский марш», который был запрещен даже в России через традиционное для него применение неонацистских лозунгов и символики. Не слишком презентабельную картину дополняет тот факт, что все эти тезисы с традиционного шовинистического репертуара высказываются в интервью господину Олесю Бузине, который характеристик не требует, и который, в свою очередь, является автором абсолютно украинофобской книги о Шевченко, выданной в Крыму. Книга эта, по инициативе уже цитированного господина Бахарева, была разослана по школам полуострова. Одним словом, это принцип той же русской матрешки, где с большого шовиниста выскакивает меньший, а там, гляди — третий, четвертый и так — к самому ничтожному. Главное, что традиция жанра «Made in USSR» обеспечена. Полвека без Сталина и почти полтысячелетия без Ивана Грозного, а в культуре политического мышления не произошло существенных изменений.

Самое интереснее, однако, другое. При советском режиме русификация велась под лозунгом «интернационализма» (и результат этого «интернационализма» расцвел в ксенофобских, антисемитских, расистских, а в общем неонацистских движениях в сегодняшней России, где уже серп и молот рисуется в форме свастики, объединение «Славянский Союз» имеет аббревиатуру «СС», — и где, между прочим, недавно сожжена могила Пастернака). А в посттоталитарной Украине русификация ведется под лозунгом «прагматизм», который так замечательно озвучил наивысший государственный служащий по вопросам культуры. Это в то время, как Европарламент расходует миллиарды евро для обеспечения равноправного положения всех присутствующих в ЕС языков, Украина выталкивается в евразийское пространство, где «прагматический» подход будет значить только одно: уничтожение национальных культур государственными программами сверху. С легкой руки упоминавшегося достойника защита украинской культуры называется «национал-инквизицией»? Нет, это руководство государства начинает крестовый поход против культуры.

Потому не случайно, что и этот болевой пункт первым увидел и просигнализировал о нем Дзюба. За его труд «Інтернаціоналізм чи русифікація?» автор пережил заключение, а многие испытали на себе разные формы преследования за один только факт прочтения этой книжки. Наступило, очевидно, время писать «Прагматизм чи русифікація?» .

Только в плебеизированном обескультуренном обществе культура может измеряться «рыночными» мерками. Вопрос о «рентабельности» культуры — это непроизвольный самодиагноз, за Фройдом. Культура не является «рентабельной», как не являются «рентабельными» любовь, этика, вера, потому что это есть наивысшее проявление присутствия человека во времени, знак его способности преодолеть свою конечность. Поэтому поединок культуры с вандализмом может закончиться временной победой вандализма. Но в конечном счете победит культура. Нынешние разрушители культурного пространства Украины не знают одной простой вещи: каждый Герострат входит в историю только потому, что о нем напишет писатель или историк. И Дзюба как никто другой сегодня замечательно описал этот инкубатор геростратизма. Благодаря Дзюбе целый ряд вчерашних и сегодняшних персоналий войдет в историю не из-за своих должностей, а благодаря тому, что именно Дзюба о них написал. Что он их увидел. И назвал их. С этим клеймом позора им никогда уже не удастся «выписаться» с истории.

Постсоветские условия жизни создали очень благоприятную общественно-психологическую флору для пролиферации цинизма. Сегодня именно слово «этика», так сказать, десакрализовано. Никакой экономический кризис не является таким угрожающим, как эвентуальный моральный коллапс этого общества.

Присутствие Дзюбы останавливает этот хаос. Помогает понять его топографию. Показывает выход из хаоса.

Но здесь вопрос — всем вопросам вопрос: Интеллигент и Власть. Проблема древняя — как сама культура. Когда Александр Македонский спросил у Диогена, ему, Диогену, не нужно ли чего от него, большого полководца, Диоген сказал: «Отступи и не заслоняй солнца».

Интеллектуал такого уровня — почему он вынужден вкладывать свою интеллектуальную и эмоциональную энергию в реакцию на этот вообще не только антикультурный, но и внекультурний контекст? Культурный вандализм советский плавно перешел в вандализм постсоветский. Действующие лица этого театра абсурда на месте. С одной стороны, ценители «художницы Ахметовой» , а с другой — молодежь, которая организовывает — цитата — «посиденьки в УНІАН» для дебатів про «сучукрліт», где одна из предложенных тем — опять цитата — «На сідницях шерсть моя росте правильно». Может бы, стоило не обращать на все это внимания? Может, стоит человеку, у которого вчера отобрали жизнь и возможность печататься, повернуться спиной к этому культурному вакууму, а сегодня, наконец, нагромождаются тома за томами?..

Альбер Камю, получая Нобелевскую премию 1957 года, сказал: интеллектуал — это «каторжник, прикованный к галере времени».

А Дзюба завершил свое письмо также формулой стоика: «Україна знала й гірші часи. Тож надія залишається. Адже наші керманичі (ім’ярек) приходять, щоб невдовзі піти; йдуть, щоб повернутися; знову йдуть і повертаються — і так без кінця. А самостояння української культури та мови триває. Триває самостояння України!»

Для меня Дзюба асоциируется с еще одним образом Камю. В романе «Чума» писатель пишет о том, что мир, собственно, поделился на чуму и ее жертв. Но между этими двумя мирами есть один человек: врач Риэ. Он лечит людей от чумы. Он спасает людей от чумы.

Вот потому Дзюба — олицетворение европейской Украины. Спросите у культурного человека — русского или еврея, или поляка, или татарина, или армянина, или белоруса, — какие ценности защищает Дзюба. Каждый из них скажет, что Дзюба защищает человеческие, а следовательно, демократические, а следовательно, европейские ценности. Это есть неразрывная триада.

Шестидесятники — это и сегодня Рыцари Круглого Стола, которые пишут историю вчерашнюю, сегодняшнюю и будущую, — через их призму будет написана и летопись этих трагических, этих постыдных, этих прекрасных лет.

Еще Камю определил, что наше время является временем абсурда, и потому героем нашего времени есть — Сизиф. «Ще крок, Сізіфе. Не чекай на оплески. / Для глядачів тут сцена закрута», написала Лина Костенко.

Еще не раз этот камень покатится с горы.

«А ми йдемо, де швидше, де поволі. / Йдемо угору, і нема доріг. / І тінь Сізіфа, тінь моєї долі... / І камінь в прірву котиться з-під ніг...»

Часто при встречах, прощаясь, Иван Михайлович говорит мне не «до свидания», а — «Працюймо!»

Давайте работать, Иван Михайлович. Благодарю, что Вы есть.

Печатается по: «Феномен Ивана Дзюбы. Материалы Круглого стола 17 ноября 2006 г. — К.: Издательский дом «Києво-Могилянська академія»