Родители Зигмунда Фрейда — родом из Галичины?

В этом году отмечается 150 лет со дня рождения основателя психоанализа Зигмунда Фрейда (1856—1939). Все знают, что Фрейд по национальности был евреем, родился и работал в Австрии. А вот мало кто знает, что его родители и деды происходят из Украины. Эту информацию, «раскопанную» студентами Международного Соломонового университета, корреспонденту сайта «Интернет-Репортер» рассказал доцент кафедрой философии и религиоведения Национального университета «Киево-Могилянская академия», заведующий кафедры философии Международного Соломонового университета, кандидат философских наук Вадим МЕНЖУЛИН. «День» предлагает вашему вниманию этот разговор.

— Родители мальчика по имени Сигизмунд Шломо Фрейд, который появился на свет 6 мая 1856 года в городе Фрайберг (сейчас — Пршибор, Чехия), были родом из Украины. Отец — Якоб Фрейд — родился в 1815 году в городе Тысменица Ивано-Франковской области и провел там первые 25 лет своей жизни. Тысменица в те времена была многоэтничным городом, в котором жили поляки, евреи и украинцы. В Тысменице он впервые женился и именно там дал жизнь двум старшим братьям Зигмунда Фрейда — Эммануэлю и Филиппу.

Однако украинские корни этой семьи протягиваются значительно глубже. Оказывается, что в течение многих поколений Фрейды жили в городе Бучач на Тернопольщине. А в Тысменицу дедушка Зигмунда Фрейда Соломон Фрейд переехал для продолжения образования. В отличие от своего сына, дедушка будущего венского корифея осталась в Тысменице навсегда.

Кстати, раньше я даже не задумывался над тем, откуда происходил Соломон Фрейд. Помогли мне студенты философского отделения Международного Соломонового университета — Оксана Лукерьина, Игорь Бондарь и Дмитрий Бутузов, которые именно сейчас проводят исследование, посвященное установлению связей Фрейда с Украиной.

— И мать Фрейда также родом из Украины?

— Да, Амалия Натансон — мать Зигмунда Фрейда — происходит с Украины. Много биографов ее сына употребляют выражение «хорошенькая галичанка», ведь родилась мать Зигмунда Фрейда в городе Броды на Львовщине. Хотя на момент знакомства с отцом будущего основателя психоанализа она уже жила в Вене. Кстати, по предположениям украинских историков психоанализа, во Львовской области и до сих пор могут проживать родственники Амалии Натансон. Сама же Амалия перед тем, как переехать в Вену, жила в Одессе. Более того, в столицу Австро-Венгрии Натансоны перебрались не в полном составе: в Одессе остались братья Амалии и, возможно, их потомки проживают там до сих пор. А когда Фрейду было уже 27 лет, его отец попробовал основать в Одессе собственный бизнес и отправился туда на некоторое время. Правда, этот бизнес-проект остался безрезультатным.

— Господин Менжулин, насколько я знаю, Зигмунда Фрейда, кроме родословной, связывает с Украиной и профессиональная деятельность?

— Через несколько лет после рождения психоанализа — традиционно этот факт связывают с публикацией фундаментального труда Фрейда «Толкование сновидений» в Вене в 1900 году — в Одессе появился центр развития этого новаторского направления в психологии и медицине.

В целом на территории Украины в первые десятилетия ХХ века появился целый ряд талантливых и высокопрофессиональных психоаналитиков. И в 1911 году одесский психоаналитик Леонид Дрознес привез на лечение к Зигмунду Фрейду 24-летнего выпускника Одесского университета Сергея Панкеева. Этот юноша, имевший в детстве травматический сексуальный опыт, стал одним из наиболее известных пациентов Зигмунда Фрейда.

Случай Панкеева в большой степени продемонстрировал максимальные — и, к сожалению, не безграничные — возможности психоанализа. Четырехлетнего лечения, на которое сам Фрейд и его последователи ссылались и продолжают ссылаться как на классический пример эффективности их метода психотерапии, на самом деле оказалось недостаточно. Через несколько лет после триумфального «исцеления» Панкеев был вынужден снова обратиться за помощью — сначала к Фрейду, потом к другим психотерапевтам. Однако важно не только это. История отношений Фрейда с Панкеевым продемонстрировала некоторую ограниченность австрийского психоаналитика в понимании представителей славянской культуры. Той, с которой его так тесно связывала история собственной семьи, но от которой он довольно сильно дистанцировался вследствие стереотипов, которые доминировали в то время на Западе.

Именно по поводу лечения Сергея Панкеева Фрейд написал: «Личностные черты, чужой нашему пониманию национальный характер очень усложняли необходимость вжиться в характер больного». Возможно, причиной психотерапевтической неудачи было то, что у Фрейда и Панкеева родные языки были разными.

— То есть австрийский психоаналитик просто не понимал славянской души, с которой его определенным образом связывали семейные корни? Или он относился к «пациентам с Востока» с подозрением?

— К тезису о какой-то специфической «тонкости» славянской души, я и сам, честно говоря, отношусь с большим подозрением. Считаю поиски каких-то уникальных психологических черт у той или иной этнической группы довольно бесперспективным, а нередко и опасным делом. Не обошел этой ловушки и Зигмунд Фрейд. Как и многие его современники, в частности — очень образованные, всемирно известные, даже гениальные, он был выразителем и сторонником многочисленных этнических предубеждений. Как представитель интеллектуального истеблишмента империи, доминирующей народностью в которой были немцы, он, хотел того или нет, оказывался в роли носителя и пропагандиста идеологии, в рамках которой представители других этносов оказывались вторичными, менее значимыми. Тем более, что в его личном случае беспокоиться приходилось не столько за признание значимости народа, рядом с которым жили его предки, сколько за то самое этническое меньшинство Австро-Венгрии, представителем которого он был сам, т.е. за евреев. Есть многочисленные свидетельства того, что Зигмунд Фрейд очень остро ощущал свою еврейскую идентичность. Среди его первых и ближайших последователей абсолютное большинство составляли именно евреи. Одно из редких исключений — швейцарский немец Карл Густав Юнг. Однако, во-первых, дружба Фрейда с Юнгом продолжалась не очень долго и закончилась полным разрывом, а, во-вторых, даже тогда, когда между ними проходило интенсивное сотрудничество и отношения были очень теплые, Фрейд писал в письме к своему другому близкому приятелю и сподвижнику (еврею Карлу Абрахаму) следующее: «Пожалуйста, будьте толерантны и не забывайте того, что вам на самом деле проще следовать моим идеям, чем Юнгу… Вы ближе к моей интеллектуальной конституции вследствие расового родства…»

— Кстати, интересно, а насколько течение неврозов, истерии является разным у людей разных национальностей? Насколько это зависит от национального темперамента? Ведь проявление эмоций у испанцев, итальянцев и, например, скандинавов — абсолютно разное?

— Во времена Фрейда была очень популярной такая научная дисциплина, как «расовая психиатрия». Между психиатрами и неврологами различных стран шло своего рода «соревнование» — кто более научно докажет, что его народ является наиболее психически здоровым, более умственно одаренным и тому подобное. Немецкие психиатры «доказывали», что самыми здоровыми являются немцы, французы, а русские с ними не соглашались. Евреям доставалось от всех. Каждый приводил свою «неопровержимую» статистику. Наконец, некоторые политики попробовали воплотить эти идеи на практике. Немецкие эксперименты очищения нации от представителей «психически болезненных» этносов наиболее известны, потому что имели наиболее катастрофические последствия. Что касается так называемых национальных расхождений в проявлении эмоций, это, по моему мнению, просто ошибка наблюдения. Издавна существуют многочисленные клише, согласно которым принято считать, что испанцы выражают свои эмоции одним образом, тогда как скандинавы — другим. Все случаи, когда испанцы вели себя как типичные скандинавы, отбрасываются как исключение, также же делается со случаями нескандинавского поведения скандинавов. Нам проще думать о других, когда мы не замечаем их разнообразия. Берем клише и эксплуатируем его, несмотря на многочисленные «исключения». Чтобы убедиться в ошибочности такого подхода, давайте присмотримся к самим себе. Одинаково ли проявляют свои эмоции украинцы? Что общего, например, между Александром Пономаревым и Андреем Данилко, Раисой Богатыревой и Юлией Тимошенко, Петром Порошенко и Николаем Томенко? Абсолютно разные эмоциональные системы. Потому что видим вблизи, а издалека — все словно одинаково.

— А как практически выглядели сеансы Фрейда? Человек ложился на кушетку и что начиналось — диалог, какое-то внушение?

— Сначала Фрейд пытался разблокировать секреты, которые якобы скрыты в подсознии пациента, при помощи гипноза. Однако со временем понял, что для реализации его главной цели это не очень эффективная техника. В гипнотическом состоянии пациенты выражали не всегда то, на что рассчитывал врач. Поэтому впоследствии он отказался от гипноза и стал практиковать метод так называемых свободных ассоциаций. Фрейд и его последователи убеждены, что к осознанию собственного «эдипового комплекса» и других классических психоаналитических расшифровок подсознательного пациент приходит самостоятельно, просто лежа на кушетке и говоря все, что придет ему в голову. Однако оппоненты психоанализа утверждают, что присутствие психоаналитика, его редкие, но выверенные реплики, немножко помогают пациенту сориентироваться, т.е. имеет место именно внушение. Кроме того, в психоанализе существует очень развитая техника толкования этих «свободных ассоциаций», благодаря которой что-нибудь из сказанного пациентом можно наконец проинтерпретировать как проявление тех универсальных механизмов, которые открыл Зигмунд Фрейд.

— А почему именно Фрейд, а не Карл Юнг, Альфред Адлер или другие философы — стал наиболее известным в мире психоаналитиком? В чем секрет чрезмерной популярности Фрейда даже среди очень далеких от философии или психиатрии людей?

— Альфред Адлер, насколько мне известно, был менее амбициозным человеком. Он отказался от создания собственного движения, собственной школы, не собрал вокруг себя группы энергичных и влиятельных адептов. Что касается Юнга, здесь ситуация несколько сложнее. Если посмотреть на современного массового потребителя «психотерапевтических продуктов», особенно в англоязычном мире, то окажется, что значительно чаще потребляются именно юнгианские варианты психотерапии. Общую победу над Юнгом Фрейд получает по сумме «двух соревнований» — среди широкой общественности и в среде «высоколобых» интеллектуалов. Если в массовом сознании сейчас фрейдизм несколько проигрывает юнгизму, то интеллектуалы признают за Фрейдом определенную научность, тогда как Юнга представители интеллектуальной элиты во всем мире почти единодушно считают представителем псевдонауки.

— А вот такой практический вопрос: человек хочет попасть к психоаналитику, потому что страдает от психологических проблем. В Украине ныне очень много фирм и частных психоаналитический кабинетов и государственных кабинетов доверия. Есть ли какие-то общепринятые критерии профессионального уровня психоаналитика?

— Общепринятых критериев существовать не может. Психотерапия, как мне кажется, в большой степени является искусством, чем наукой. Нет единой «правильной» методики оказания психотерапевтических услуг. Наоборот, существует много различных, причем в равной степени признанных в различных кругах методик, некоторые из которых противоречат друг другу. Кому-то подходит одна из них, кому-то — другая. В большой мере успех психотерапии зависит от личностных качеств: одному и тому же пациенту один психотерапевт-фрейдист может не дать ничего, другой — причинить вред, а третий — помочь. Однако лично я считаю, что все-таки один более или менее объективный критерий существует: если психотерапевт использует со всеми пациентами исключительно одну технику, есть подозрение, что он не является профессионалом в полном понимании этого слова. Настоящий профессионал должен комбинировать, чередовать различные техники, подходы. Его основная цель — не отстоять какую-то одну методику, отстоять авторитет своего учителя, а помочь конкретному человеку.