«У нас все еще популярен миф о том, что медицина является бесплатной»

С каждой очередной сменой руководства отрасли отечественная медицина готовилась к реформам. Кое-что, конечно, менялось, но, по сути, рядовой пациент того не ощущал: бюджетных денег по-прежнему не хватало, а вместе с тем — и лекарств в больнице, и врачей в селе. Нынче вновь говорят о реформах. Есть и конкретные шаги министерства, которые уже успели вызвать у некоторых недовольство.

Так какие же реформы необходимы украинской медицине? Спасет ли всех общеобязательное страхование? Какая модель здравоохранения больше всего импонирует Донбассу? Обо этом — в интервью с главным офтальмологом Донецка, заведующей отделением Донецкой городской больницы №11 Людмилой БУЛАВИНЦЕВОЙ.

«НАМ НАВЯЗЫВАЛИ НЕНУЖНЫЕ ЛЕКАРСТВА, ЗАЧАСТУЮ С ИСТЕКАЮЩИМ СРОКОМ ГОДНОСТИ»

— Людмила Александровна, каковы сейчас настроения в медицинских кругах Донбасса? Насколько заметны перемены в здравоохранении региона после коренных изменений в стране в целом?

— Если рассматривать уровень обычной городской больницы — пока ничего. Однако ветер перемен мы почувствовали уже давно: еще в декабре я присутствовала на конференции, которую проводил Николай Полищук, тогда еще народный депутат. Он озвучил много интересных идей, и если теперь, став министром, он все их воплотит в жизнь, это будет просто замечательно.

Например, первое направление — это усиление контроля в аптечной сфере. По его словам, не должно быть и не будет централизованных закупок, на которых все греют руки… Реализация этого тезиса происходит уже сейчас — для нас это действительно актуально. Раньше нам навязывали ненужные лекарственные препараты, которые, к тому же, часто были с истекающим сроком годности. А сейчас это четко контролируется. Также сегодня начали очень плотно проверять лекарственные средства, начали приводить в норму цены, контролировать закупки. Аналогичная история с ценами: если раньше мы были вынуждены приобретать дорогие препараты, несмотря на то, что была возможность купить более дешевые и подходящие конкретному больному, то теперь все иначе. Кроме того, я лично видела, что на некоторые лекарства в аптеке цены заметно снизились.

Большие надежды я возлагаю и на Партию Свободы, в которую я вступила два месяца назад. Среди обилия партий, существующих сейчас у нас, она показалась мне именно той, у которой есть четкая позиция и хорошее будущее. Когда я прочитала ее устав, ознакомилась с ее позицией, я поняла, что это именно та партия, которая может быть координатором добрых преобразований, — в том числе и в медицине. Она может выступить и третейским судьей, и наблюдателем, и координатором обсуждения каких- то проблем. Вот, например, она могла бы сыграть важную роль в разрешении недавнего конфликта между Министерством здравоохранения и Охматдетом. Именно Партия Свободы может указать на ошибки, помочь исправить какие-то промахи. Это очень актуально для всех — особенно сейчас, когда все мы находимся в состоянии ожидания. И я буду поддерживать все начинания партии, и если понадобится, буду действовать активно. Мы все сейчас ждем, что будет еще какая-то «революция» в медицине, реформа, которая сейчас очень нужна здравоохранению.

— Какой, на ваш взгляд, должна быть эта реформа ?

— Каждый ее видит по-своему. Так, кто-то уповает только на страховую медицину. Это очень актуальный вариант, поскольку нам надо наполнять бюджет: сейчас на одного больного в день идет всего 63 копейки на питание и 1,50 — на лекарства. Это ненормально, ведь ни лечить, ни кормить, ни, тем более, приобретать постельное белье, полотенца — невозможно. Но, с другой стороны, у страховой медицины очень много противников. Вот Россия ввела страховую медицину, и сейчас очень много врачей высказывают по этому поводу свое недовольство. Например, им приходится на одно лекарство выписывать по десять рецептурных бланков. Так что тут нужно внимательно следить за опытом других стран. Есть много разных моделей организации медицинской системы. Скажем, испанская модель, когда в стране действуют больницы для бедных и больницы для богатых…

О ДОКТОРАХ-ПРИЗРАКАХ И БОЛЬНИЧНЫХ КАССАХ

— А какая из моделей наиболее приемлема для украинской медицины сегодня? Ведь первая же перемена, которую внедрило Министерство здравоохранения, вызвала бурный протест. Речь идет о еще не стихших протестах студентов против сокращения специальностей и увеличения срока прохождения интернатуры. Как вы относитесь к этому? Что бы вы изменили в системе украинской и донбасской медицины?

— Я считаю, что решение Минздрава направлять молодых врачей отработать два-три года в сельской местности очень правильное. Да, студенты возмущены тем, что они не сразу станут теми специалистами, которыми хотели бы. Но ведь стоило бы послушать и жителей сел, поселков, расположенных далеко от районных и городских центров, которые не имеют возможности получить элементарную медицинскую помощь, не проехав сотню километров, потому что в местных амбулаториях никто не хочет работать. А между тем мединституты исправно выпускают молодых специалистов, и они растворяются в больших городах. Не секрет, что в крупных престижных больницах на одну ставку некоторые главврачи приняли по три-четыре человека. И работают эти доктора-призраки на 0,25 ставки.

Никто не забирает у молодого врача мечту стать онкологом, лор-врачом или другим узким специалистом. Если захотеть, то работа в сельской амбулатории может оказаться очень полезной для развития врачебного кругозора, научит самостоятельности, ответственности…

Помимо этого, есть еще много нюансов, которые нуждаются в реформировании. Может быть, это немножко крамольная мысль, но я думаю, что прежде всего нам нужно было бы сократить некоторые отделения, а за счет сокращенных хорошо оснастить оставшиеся. Это лучше, чем иметь на город пять-семь нищих отделений, в которых нет ни лекарственных препаратов, ни аппаратуры. То же самое — с персоналом. В Англии, например, по статистике, на 10 тыс. населения приходится 18 врачей, а в Украине — 41. Это не во всем обоснованно, ведь от этого страдает и качество работы. Например, если у меня, офтальмолога, будет все необходимое оборудование, я успею принять гораздо больше пациентов, чем несколько офтальмологов, у которых будет в распоряжении один офтальмоскоп. И, думаю, мы рано или поздно придем к такому сокращению. Однако я бы хотела, чтобы это сокращение не было бездумным. Прежде должна быть очень тщательная проверка того, как работает то или иное отделение, какие там специалисты, какой у него общий уровень и т.д.

Кроме того, я могу предложить для Донбасса и другую модель работы, которая уже широко применяется в Киеве, — дневной стационар.У нас в городе есть такие отделения, где на одного врача в месяц приходится одна операция. Зачем держать такое отделение? Лучше передавать оперативных больных в соседнее отделение с другими показателями хирургической активности — как количественными, так и качественными. Это очень выгодно: люди приходят в такой стационар и получают все необходимое им лечение, но персонала значительно меньше — нет ночных постов, меньше среднего и младшего персонала… Кроме того, благодаря этому автоматически освобождаются дополнительные средства, ведь и площади используются меньше, и энергоносители не так расходуются.

Например, в офтальмологии достаточно было бы по городу оставить два стационара, занимающихся хирургическим и консервативным лечением тяжелых больных, которые просто не могут уходить домой, а еще два стационара перевести в разряд дневных. То же и в терапии, и в лор- отделениях…

Также по другой модели должна проходить аттестация наших врачей, оценка уровня их знаний. Думаю, сейчас на первое место должны выйти медицинские ассоциации — Ассоциация отоларингологов, Ассоциация офтальмологов, Ассоциация терапевтов… Сейчас у нас получение категории происходит в ходе заседания специальной комиссии при облздравотделе, в которую входит по одному врачу от каждой специальности, — главный областной хирург, терапевт, офтальмолог… В итоге получается, что специалист по профилю, по которому аттестуется врач, — всего один. И ему действительно очень трудно при таких обстоятельствах дать верную оценку профессионализму соискателя. А вот если аттестацию будет проводить медицинская ассоциация, то есть будут собраны специалисты одной конкретной специальности, то тогда, думаю, мы сможем увидеть истинную картину: кто — грамотный врач, которому можно доверить проведение тех или иных операций, а кто пришел в профессию, скажем так, случайно.

Кроме того, я могу предложить и другое нововведение, также основанное на реальном опыте работы нашей больницы. Мы в свое время ввели специальную муниципальную кассу, в которую люди делали благотворительные взносы. Эта касса дает живые деньги, которыми больница распоряжается сама. Для врачей это очень важно. Сейчас у нас все еще популярен миф о том, что наша медицина является бесплатной. Но это, конечно, уже давно не так. Бесплатными для пациента являются только мои руки и моя голова, а за все остальное больной платит сам — от необходимых лекарств и сопутствующих препаратов до постельного белья, которое ему зачастую приходится приносить с собой.

— Насколько уровень медицины Донбасса отвечает сегодня потребности региона?

— У нас очень хороший уровень медицины. У нас много думающих, профессиональных врачей — как в практическом здравоохранении, так и в теоретическом плане; у нас много профессионалов, которые одновременно занимаются и педагогической, и медицинской деятельностью. Однако все упирается в оборудование. Вот нас, врачей, часто ругают, говорят, что мы взяточники, а на самом деле мало кто знает, с чем мы сталкиваемся каждый день. Очень часто нам приходится все приобретать за свой счет.

Скажу о себе: я — микрохирург, оперирую, и мне нужны микрохирургические инструменты. Естественно, буквально каждый день появляются новые их модификации — все лучше и лучше. Стоит это очень дорого. Я даже не говорю, например, о ноже с алмазным лезвием. Обычный пинцет обходится в 25 долларов! А ведь он изнашивается максимум за два месяца. Вот это все мне надо постоянно приобретать самой, ведь больница в последний раз приобретала инструменты в 1993 году.

Есть и другая большая проблема: для того, чтобы врачу быть врачом — грамотным, знающим, прогрессивным, ему нужно учиться. А для того, чтобы учиться, нужно ездить на различные конференции, съезды, тренинги. И здесь снова все упирается в деньги: на зарплату врача это осуществить просто невозможно. Кроме того, нужно постоянно покупать книги, выписывать специальные журналы. Есть такая пословица: нет врача, который бы закончил свое образование.

Все эти проблемы порождают еще одну большую беду современной медицины — отток кадров. Мои коллеги из Донецкого мединститута отмечают отток кадров уже на уровне выпускников интернатуры. Бывает так, что идет группа, в которой есть несколько действительно талантливых врачей, однако после окончания института они становятся, например, медпредставителями, которым платят лучше, чем врачам. Получается, что умные, думающие, талантливые люди уходят.

Словом, надо повышать зарплату врачу, но у медработников это требование стоит далеко не одним из первых. Первое и самое главное: дайте нам возможность нормально, достойно оказывать помощь. Нам надо, чтобы постоянно приобреталось оборудование. Врач не должен думать, где и по какой цене ему купить тот или иной инструмент. Он также не должен думать, как сделать ремонт в клинике — это не его забота.

ЕЩЕ РАЗ О КОРРУПЦИИ

— Сегодня на разных уровнях очень много ведется дискуссий о коррупции. В частности, многие говорят о том, что именно врачи Донетчины будут подвергаться массовым проверкам. Есть даже такое мнение, что донецкие врачи боятся даже своих коллег, которые якобы могут их «выдать».

— Да, сейчас многие стали поговаривать о том, что именно Донбасс будут «трясти». И мы даже не знаем, правда ли это, или слух нагнетается искусственно. Лично я ни разу не слышала подтверждений, что в тех больницах, на которые все буквально показывали пальцами и говорили, что там была проверка, действительно что-то проверялось. Мы работаем, как работали. Да и, знаете, коррупцию нужно искать не в этом. Нарушения, повторюсь, — это, например, когда централизованно закупаются ненужные лекарственные препараты. Да и масштабных махинаций различного рода в нашей медицине было достаточно.

— По вашему профилю вам пришлось лично столкнуться с одной резонансной махинацией, эхо которой слышно до сих пор. Это акция «Зір», в рамках которой ветеранам должны были вручить бесплатные очки…

— Да, это моя больная тема! Я как главный окулист города занималась ею вплотную, и очень хорошо помню, как тяжело это было. Тогда все происходило буквально в авральном порядке, и так работал не только Донецк, но и вся Украина. Но когда мы разыскали всех ветеранов и отдали списки в Киев, оказалось, что срочность была совершенно напрасной. Наши ветераны, которых мы обнадежили, что им в ближайшем будущем выдадут очки, прождав с месяц, начали приходить к нам сами и буквально «выбивать» эти очки из нас. Они кричали, ругались, и их можно было понять. Просто пожилым людям трудно осознать: пообещали, что скоро в торжественной обстановке им вручат эти очки, а когда надежда не оправдалась, они автоматически обвинили в задержке именно того врача, который занимался этим. Им же больше не к кому обращаться. Вот и получилось, что врачи стали заложниками этой ситуации. В итоге, по Донецку было 17 случаев, когда окулисты сбрасывались и покупали особенно настойчивым ветеранам очки за свой счет. Но вся наша титаническая работа по составлению реестров и подбору коррекции пропала даром. Акция началась в 2003 году, и еще до сих пор мне звонят ветераны, которые все ждут этих очков.

И, должна заметить, во всем этом не было вины врачей, это все шло централизованно… И теперь я возлагаю очень большие надежды на то, что что-то изменится.