Человечность в бездне ада

Недавно издательство «Дух і Літера» опубликовало книгу «Митрополит Андрей Шептицкий. Документы и материалы 1941 — 1944», посвященную деятельности митрополита во времена немецкой оккупации. В подготовке к печати новой книги принимали участие такие разные учреждения, как Украинский католический университет (УГКЦ), Институт иудаики, Киево-Могилянская академия и Центр европейских гуманитарных исследований. В книге использованы до сих пор неизвестные материалы, найденные в киевских архивах научным сотрудником Института иудаики Жанной Ковбой.

Наше общество и сегодня сохраняет — в значительной степени — то отношение к митрополиту Шептицкому, которое было сформировано коммунистическими идеологами. И потому наиболее ценная особенность новой книги — информативность. Она основана на посланиях митрополита к пастве, на церковных архивных документах, свидетельствах очевидцев, на его переписке с Ватиканом и Третьим Рейхом. Андрей Шептицкий изображен на фоне страшной страницы истории Западной Украины и Греко-католической церкви, которые из советского ада сразу попали в еще худший (по мнению самого Шептицкого) — нацистский ад. Во время Второй мировой войны на этой земле творилось такое, что, как писал митрополит в послании «О преступлении убийства», «начинает казаться, что ненависть между людьми — это явление естественное, конечное».

Андрей Кравчук, научный редактор книги, справедливо считает, что наиболее искажены взгляды, связанные с деятельностью митрополита во время немецкой оккупации: «Именно в этом периоде советская критика находила или выдумывала самое мощное антиуниатское оружие». Полностью замалчивалось то, что немецкая оккупация Галичины была второй по очереди — после двухлетней оккупации советской, и что в первое время после прихода немецких оккупационных войск ситуация в регионе хоть немного, но улучшилась. Американский исследователь Джон Армстронг утверждает, что, пережив период советской власти в Восточной Галичине, «украинцы этого региона приветствовали бы, во всяком случае сначала, любые войска, враждебные Советскому Союзу». В обществе царила надежда, что Германия согласится на государственную автономию; образовалось независимое украинское правительство Ярослава Стецько. Эти надежды разделял и Шептицкий — он мечтал о «мудром справедливом руководстве, которое учитывало бы нужды и добро всех населяющих наш край граждан, несмотря на то, к какому вероисповеданию, народности и общественному слою они принадлежат». Не нужно забывать и то, что в 1941 году политика Третьего Рейха в отношении славян еще не стала явной.

Истинная ситуация, впрочем, выяснилась очень быстро. Шептицкий писал папе Пию ХII: «Сегодня целая страна соглашается, что немецкий режим является, возможно, еще большим злом, нежели большевистский, — почти дьявольским… Куда заведет эта система несчастный немецкий народ? Это может быть ни что иное, как дегенерация человечества, которой еще не было в истории». Особенно возмущался Митрополит тем, что немцы привлекали часть украинцев к своим карательным акциям, к насилию и кровопролитию. В своих посланиях («Не убий», «О милосердии» и др.), он настаивал на выполнении Пятой заповеди: «Сколько раз в истории мы видели и видим, до чего докатывается человек, когда из гордости и злобы разбивает таблицы Божьих заповедей, а на их место ставит свое самоволие. Целая человеческая культура, все от веков накопленные достижения человеческого разума и сердца будут тогда сведены к упадку и руине».

Вскоре митрополит Шептицкий стал на путь ненасильственного гражданского сопротивления, которое наиболее проявилось в связи «с окончательным решением еврейского вопроса». Ведь уже в течение первой недели оккупации Львова немецкие подразделения уничтожили 4 тысячи евреев, а вскоре — еще 2 тысячи. Укрывательство евреев было объявлено уголовным преступлением, каравшимся смертью. Имели место также стихийные антисемитские погромы и убийства. Стало очевидно, что речь идет не о спонтанных отдельных убийствах, а о запланированном геноциде еврейского народа.

Митрополит Шептицкий послал протест Генриху Гиммлеру. Он писал, что как священник он не может не обращать внимание на поведение немецких вооруженных сил и немецкой полиции «против жителей края, в первую очередь евреев, издевательства и расстрелы людей без суда. Поэтому позволяю себе обратить внимание на это, не зная, действительно ли известны эти вещи в Берлине. Как глава Церкви и духовный проводник своих верных считаю своим долгом просить, чтобы украинскую полицию не использовать для акций против евреев». Позднее Шептицкий вспоминал, что ответ на письмо был оскорбительным, а передавший его немецкий офицер намекнул, что «если бы не мой возраст, меня бы застрелили за то, что посмел заступаться за евреев!» Но митрополит продолжал заступаться, делал, что мог. По его примеру многие священники обратились к своим общинам с проповедями и в известной степени остановили убийства.

В своих посланиях к пастве того времени митрополит постоянно повторяет, что убийство является преступлением, которое наказывается отлучением от церкви, и предостерегает украинскую молодежь от вступления в полицию. Он, впрочем, не ограничился обращениями и помощью отдельным лицам. В 1942 году Шептицкий организовал разветвленную систему спасения для предоставления убежища тем евреям, которым удалось бежать из львовских гетто и концлагерей (об этом его просило еврейское сообщество). 200 детей были тайно перевезены в разные монастыри, спрятаны в криптах, больницах и сиротских приютах; 15 детей и несколько взрослых евреев долгое время спасались в митрополичих палатах Шептицкого. Всем им выписывали фальшивые удостоверения о крещении и украинских именах и все они пережили оккупацию. Для транспортировки и укрывания преследуемых были организованы специальные группы надежных людей, в состав которых входили духовные лица, монашеские сообщества, в частности монахи-студиты, которых возглавлял игумен Клементий, брат митрополита. По словам раввина Кагане, которого также приютил в своих палатах Шептицкий, насчитывалось более 240 священников, которые рисковали своей жизнью, выдавая документы о крещении или пряча евреев. Эта подпольная деятельность греко-католиков продолжалась 2 года — до начала «второй советской оккупации» (1944). Количество спасенных людей сегодня сложно установить. Речь идет о нескольких тысячах.

Стоит отметить, что отношение митрополита Андрея Шептицкого к Третьему Рейху отнюдь не изменило его оценок государства советского. Он, в частности, писал: «Марксизм — это система, которая делает человека машиной, совсем не учитывая его права, потребности и природу».

Леонид Финберг, директор Института иудаики, в послесловии к книге написал: «Личность митрополита А. Шептицкого безусловно одна из самых мощных и славных в украинской истории ХХ века. Обществом до сих пор недостаточно оценены и его интеллектуальное наследие, и его организаторский талант как лидера нации… Пусть эта скромная работа станет данью нашего уважения Великому человеку — митрополиту Андрею Шептицкому, который и своими текстами, и своей жизнью утверждал «человечность в бездне ада».