«Украина стильная»

ПРИБЛИЖЕНИЕ ИСТОРИИ

Игорь ПАСИЧНИК, ректор Национального университета «Острожская Академия»:

— Мы находимся в старейшем высшем учебном заведении Восточной Европы и, вместе с тем, в самом молодом вузе независимой Украины — в Острожской Академии. Фигуры, изображенные на стенах, — это люди, которые в свое время принесли на алтарь отчизны и свой интеллект, и свою жизнь: для того, чтобы мы были такими, какими мы сейчас есть. И я хочу сказать (в первую очередь, уважаемым гостям), что здесь, перед нами, сейчас сидит будущая элита Украины. Все, что есть лучшего в Украине, сконцентрировано в ОА — в виде ее молодого потенциала и интеллекта. Я имею право так говорить — при конкурсе сорок человек на одно место мы действительно выбираем самых лучших.

В свое время меня — как и многих других — очень пугали Острогом (в советские времена здесь, в частности, была психиатрическая больница. — Ред. ). Представьте себе: гордость не только Волыни, гордость Украины и всей Восточной Европы вдруг превратилась в какое-то пугало для окружающих. И когда меня назначили ректором, я, глядя на руины, которые здесь были, мечтал, что придет время, когда родители будут говорить: «Учись, дитя. Возможно, поступишь в Острожскую Академию». И сейчас это время пришло.

В этом зале мы имели возможность дважды встречаться с Президентом Украины, со многими выдающимися личностями, общественными, политическими деятелями. Но как-то так получалось, что мы ни разу не имели возможности встретиться здесь с известными журналистами. И, думаю, не случайно эта встреча с газетой «День» и презентация изданий газеты «День» проходит сегодня в НУ «ОА» — жемчужине нашего образования. Тем более приятно, что пани Лариса Ившина родом с Волыни. И мы можем гордиться, что женщина-волынянка сделала фантастическую карьеру в журналистике. И сделала единственную украино- и англоязычную газету в Украине, которой украинцы могут гордиться.

Мыкола ЖУЛИНСКИЙ, академик НАН Украины, сопредседатель наблюдательного совета Острожской Академии:

— Острожская Академия — это то, к чему мне хотелось как-то приложить свои руки, чтобы действительно не чувствовать, что ты жизнь проживаешь «не так». Когда идет речь об ОА, то у меня возникает ощущение благородства — по поводу любого, пусть малейшего шага, связанного с ней. И последним своим большим подвигом я считаю то, что сумел уговорить Ларису Ившину приехать с газетой «День» в ОА. Скажу — это не было трудно, я чувствовал, что Лариса Алексеевна хотела побывать в ОА. Я еще и тому радовался, что газета «День» — это моя любимая газета. Как-то постепенно я к ней прикипел. И прикипел потому, что понял для себя уже давно: неполнота знаний, которая меня всю жизнь преследовала, в какой-то степени даже компенсируется газетой «День». И все публикации (я уже об этом говорил и повторяю), выходившие под рубрикой «Украина Incognita», меня чрезвычайно интересовали. И я, не успевая иногда их читать, вырезал эти публикации, складывал в папку и часто к ним возвращался. И я понял, что такой, несколько популярный тон и стиль иногда даже важнее, чем глубинный научный, — он легче воспринимается.

Вокруг газеты «День», вокруг ее главного редактора сплотился очень интересный коллектив. Но, кроме штатных работников, есть еще так называемые внештатные, которые себя считают почти членами этого коллектива. И я, хотя редко печатаюсь в газете «День», но тоже горжусь, что принадлежу к ним. Итак, газета «День» в стенах Острожской Академии.

Лариса ИВШИНА, главный редактор газеты «День»:

— Новая жизнь Острожской Академии только начинается. Но фигуры, изображенные на этих стенах, — князь Василий-Константин Острожский, Иван Федорович (Федоров), Мелетий Смотрицкий, Северин Наливайко и другие — среди нас. И когда мы в газете «День» брались за свои исторические проекты, мы тоже хотели, чтобы они были среди нас, чтобы они были к нам намного ближе. Сегодняшние времена для Украины — период сложных испытаний. И иногда нам недостает таких энергичных, сильных, ярких, мудрых украинцев, на которых мы могли бы ориентироваться. Я убеждена, что наши великие предки могут нам в этом помочь.

В ОА я чувствую себя как в кругу близких родственников. В этом есть действительно что-то особенное. Я не сторонник создания землячеств как таковых. Мне кажется, что они — реакция на определенную атомизацию общества: когда нельзя добиться правды по законам и общепринятым нормам, тогда нужно держаться друг друга, и через кумовей, сватов, родственников и земляков штурмовать власть. Мне кажется намного более естественным чувство, что есть люди, которые стремятся к стандартам. Надеюсь, что эти стандарты — высокие и общие для нас.

До сих пор к самым болезненным воспоминаниям люди подходят очень осторожно. И одна из таких вещей, например, — это память о Голодоморе. Для нашей газеты — это не тема. Это твоя личная боль, твои переживания, твое понимание своего долга перед своим народом. И к этому, конечно, относится то, в каком состоянии в целом общество. И журналистика в частности. Меня особенно поразило, что когда мы готовили целую акцию о лишении Пулитцеровской премии Уолтера Дюранти, который писал неправду о Голодоморе 1933 года, печатали в газете специальный талон и очень хотели, чтобы как можно больше украинцев узнали об этом и проявили солидарность в этом вопросе, даже просто дали понять, что у неправды короткий срок жизни, мы — должна сказать абсолютно откровенно — не смогли всколыхнуть журналистское сообщество. Это все еще — разорванное пространство. А должны быть общие ценности. Вне конкуренции, принадлежности к определенным группам, вне политических симпатий для украинцев должны быть вещи, в которых они абсолютно одинаково отстаивают определенные идеалы.

Мне кажется, что мы нашли свою нишу. И, в частности, исторические проекты — особенно после 1999-го — дали новый тонус газете, журналистам, авторам и экспертам. И мы очень гордимся тем авторским коллективом, который создавал эти коллективные учебники — «Украина Incognita» и «Дві Русі». Это современные, прогрессивные, мобильные, самые передовые умы исторической науки, умеющие писать популярно. И мне очень приятно именно в стенах ОА фактически впервые провести презентацию нашего двухтомника. Здесь, кстати, немало труда и вашего преподавателя — уважаемого профессора Петра Кралюка. Его мобильность, настойчивость содействовали налаживанию наших отношений и, как сказал Николай Григорьевич Жулинский, — это едва ли не единственный случай, когда газета приехала к автору.

«БЫЛИ БЫ ТИРАНЫ, ЕСЛИ БЫ НЕ БЫЛО РАБОВ?»

Татьяна ПОПОВА, студентка четвертого курса, иностранная филология:

— Скажите, пожалуйста, что вы понимаете под «единым действием» мыслящих людей Украины и России? — Очевидно, что «Дві Русі» уже прокладывают дорогу к сердцам своих читателей. «Единое действие» — это, на мой взгляд, действие людей, разделяющих ценности современного общества. Давно известно выражение, что российская демократия заканчивается на украинском вопросе. Мы — свидетели того, что этот подход до сих пор не ушел в историю. И события вокруг косы Тузла — возрождение тех же проблем. Но это тоже непродуктивно — постоянно говорить, что россияне заражены имперским мышлением, всегда они так себя ставят, а мы в Украине от этого страдаем. В известной степени это так. Но это — стереотипная правда, которая уже никого не может взволновать. Нужно говорить, а что дальше? Как мы с этим должны жить, как к этому нужно относиться? Мы, в частности, когда писали книгу «Дві Русі», хотели найти в российской или в общей истории такие личности, как, скажем, Короленко — людей, которые бы не только благожелательно относились к украинскому вопросу, а разделяли бы общедемократические принципы. И в предисловии к книге «Дві Русі» мы действительно признали, что таких людей не так много. И среди современных россиян их так же, к сожалению, очень мало. Можно сказать, в частности, что новая российская школа, российская политическая тенденция, практика российская — они подтверждают, что виноваты и украинцы. Это старая дилемма: были бы тираны, если бы не было рабов? А были бы нахальные соседи, если бы не было таких покорных рядом? Очевидно, что нужно умело демонстрировать характер. Но «умело» в этой ситуации — ключевое слово. И именно умению, профессионализму вас должны научить тут.

Ведь если говорить авансами о том, что вы — будущее Украины, то в физическом смысле это безусловно так, но в интеллектуальном это еще нужно доказать. А доказать нужно тем, что мы должны быть конкурентоспособными и лучшими. Лучшими здесь, на своей земле, когда уже нет необходимости ездить в Москву «за пряниками» (ведь когда-то только там раздавали звания). Нужно, чтобы возникла своя аристократия — в хорошем смысле, своя духовная, нравственная элита. Но все спотыкаются на одном вопросе. Ни к кому не клеится слово «нравственный авторитет». Недавно эту проблему мы обсуждали (вспоминали Олеся Гончара) с Борисом Ильичом Олийныком (см. № 181. — Ред.). Сильный поэт. И выдающийся общественный деятель. И оппоненты, и доброжелатели могут сказать о нем, что он, безусловно, — личность. И тем не менее чувствуется, что у него тоже в душе есть какая-то проблема, которую он не может решить. Например, еще на 19-й конференции КПСС (это был 1988 год!) он говорил — и мы его об этом расспрашивали — о Голодоморе в Украине. Месяц назад Президент об этом геноциде украинцев говорил в ООН. Между этими двумя выступлениями прошло немало времени. Тем не менее, когда недавно в Верховной Раде было предложено признать Голодомор геноцидом, фракция коммунистов встала и вышла из зала в знак протеста. А это та фракция, к которой принадлежит Борис Ильич... Понимаете? Моральные дилеммы терзают сегодняшнее украинское общество. Очень мало провозглашать какие-то идеи. Нужно быть людьми, за которыми стоят поступки. И эти поступки не могут быть «навсегда». Они постоянно требуют подтверждения — это аксиома. Поэтому единство мыслящих людей может быть на том уровне, на котором, конечно, россияне признают за нами абсолютное право на самостоятельное развитие — это словно первый этаж. Мы не можем вечно мириться с отношениями «как кошка с собакой». Единственная проблема: с украинской стороны для такого уровня диалога у нас не так много личностей. Но и с российской я не вижу. То есть время за теми новыми интеллектуалами, которые, возможно, находятся сейчас здесь, в Академии.

Олег ФУРМАНЧУК, студент третьего курса, юридический факультет:

— Планируете ли вы издать сборник статей, посвященный проблемам функционирования СМИ в Украине и, что также актуально, имиджа украинского государства в мире?

— Это абсолютно точный вопрос. Если ежедневно анализировать газетные публикации или телевизионные программы, то можно заметить, что очень часто отсутствие ценностной ориентации приводит к тому, что журналисты говорят не с точки зрения гражданина Украины, не с точки зрения украинца, не с точки зрения украинского журналиста. Они говорят — в лучшем случае — очень отстраненно. А иногда мы наблюдаем простое злорадство. Помню, в одном интернет-издании какое-то время назад появилась статья, которая называлась «Двери Евросоюза перед Украиной захлопнулись». Так можно написать только о чужой стране, о том, что тебя не беспокоит и, как минимум, тебя не касается. Но ведь есть ключевые вопросы.

Приведу еще один пример — и не потому, что мне сейчас эта тема определенным образом близка. Я понимаю, что в обществе были настроения против войны в Ираке. Но совсем другая проблема — когда наш парламент решал: отправить бригаду в Ирак или нет. Конечно, этим решением Украина перешла из объекта политики в субъект политики. Не случайно мы приводили у себя в газете много свидетельств российских политологов, которые говорили: мы были ужасно удивлены, мы были шокированы смелостью украинских политиков, принявших это решение; фактически они Россию обскакали и т.д. А совсем недавно турецкий парламент после бурных дебатов принял решение о том, что турецкие войска будут в Ираке. Я не говорю, что все должны были аплодировать: для Украины это было непростое, эмоционально сложное решение (никто не хочет, чтобы кто-то из его сограждан рисковал, хотя профессия военных — это риск). Но в то же время, вместо того, чтобы консолидироваться вокруг этого шага и сказать: «Вот наше внешнеполитическое проявление», мы видели не только «раздор», мы видели злорадство: дескать, «увидим, как вы начнете скакать, когда в Украину пойдут гробы»... Это не только нецивилизованно и непатриотично. Это не позволяет нашей элите действительно сплотиться вокруг каких-то общих вещей. В том же польском обществе было очень много противников иракской войны. Но что касается решения, что поляки должны иметь свой сектор ответственности, когда война уже все-таки произошла, и это только означало участвовать в высшей лиге политики, — они были намного более едины. Этому единству могут научить общество и журналисты, если они будут использовать тот инструментарий, при котором есть понимание: ты — журналист этой страны. И в одной из своих статей я написала: прежде чем заняться политикой, определи свою страну, но прежде чем заняться журналистикой, тоже найди свою страну. Тогда тебе будет легче оценивать все и понимать, что к чему: ты за реверс или против реверса, ты за ЕЭП или против ЕЭП, ты за русский язык как второй официальный или ты против. И я не вижу здесь вариантов для компромисса. Это должны быть вопросы, которые украинская элита знает как дважды два и не сомневается в ответе.

Ольга АРТЮХ, студентка четвертого курса, гуманитарный факультет:

— Пани Лариса, ваша газета издается, в частности, на украинском языке. А как вы оцениваете языковую политику нашего правительства сегодня? И как бы вы охарактеризовали современное положение украинского языка?

— То, что наша газета издается на украинском языке, разумеется, даже не обсуждается. Но однажды (тогда как раз было очередное обострение, очередные попытки сделать русский язык официальным) я была гостьей одной из программ «Громадського радіо». Пообщались, поговорили, и ведущий меня поблагодарил за то... что я говорю на украинском языке. Мне кажется, подобные аномалии — временные. Опять-таки, я понимаю этнических русских, которым — по тем или иным причинам — не совсем просто выучить украинский язык. Хотя совсем недавно зафиксирован абсолютный рекорд даже для одного вице-премьера, который заговорил на украинском языке. Я считаю, что это — показатель. И когда приезжают в Украину послы крупных государств (скажем, посол Соединенных Штатов или посол Великобритании), те из них, кто даже знал русский язык, начинают учить украинский. Для меня это — большое проявление уважения к моему народу, к моей стране и к моему государству. Я считаю, что мы должны себя поставить таким образом, чтобы для всех это было абсолютно естественным. И языковая политика нашего государства в этом плане должна быть все-таки более протекционистской. Я думаю, что мы не должны решать языковой вопрос таким образом, чтобы отказываться при этом от какого-то из языков. Не по принципу «сужения» нужно решать, а по принципу «расширения». Не выбирать — украинский или русский. Но выбирать, идя от украинского. То есть — сначала украинский, а потом — как можно больше. И значительно лучше было бы, чтобы прежде всего это были языки тех государств, с которыми нам непременно нужно иметь отношения. Мы же не боимся, что, если мы будем учить другие языки, мы потеряем свою украинскость? Конечно, такая опасность есть. Если мы будем только учить языки, а не развивать страну, тогда, конечно, все могут потянуться за своим языковым знанием. Нужно решить, для чего учить языки. Для того, чтобы поехать в Италию работать горничной? Или для того, чтобы читать, говорить, общаться, обогащаться духовно и материально? Поэтому этот вопрос не может быть оторван от общего процесса — политического, державного. Но, безусловно, без языка не будет будущего у народа, у Украины, у государства. Это — норма. Просто слишком давно мы отошли от этой нормы, поэтому возврат к ней многим кажется революционным шагом.

Тарас ТЫМЧУК, студент, специальность «Документоведение и информационная деятельность»:

— Как вы оцениваете состояние информационного рынка Украины сегодня? Что мешает ему развиваться? — Я и для себя хотела бы честно выяснить: довольно ли общество существующим уровнем информированности. Я убеждена, что каждый из вас, кто смотрит телевизор, скажет «нет». Происходящие в стране события для многих из нас — это terra incognita. Есть «четыре с половиной» депутата, которые постоянно «в телевизоре». Обо всем остальном, что происходит в стране, не знает никто. Более того, никто не знает вообще, какая это страна. Нет понятия ни о ее протяженности, ни о том, что в тех или других регионах происходит. Это огромная страна. Достаточно проехать от Киева до Острога, чтобы понять, какая она большая, красивая, какая она разнообразная. И сразу понятно, что уровень коммуникации в стране — неудовлетворительный.

Теперь — об уровне информатизации. Сколько пользователей ПК у нас в стране сейчас?.. Хотя, в конечном итоге, относительно небольшое их количество — это, возможно, в чем-то и неплохо. Ведь возникает «синдром освобождения», иногда я называю это еще синдромом «пэтэушников». Это люди, которые повлазили в Интернет и таким образом реализовывают свою личную свободу. Вместо того, чтобы обмениваться чем-то умным, в Интернете часто пишут то, что раньше писали на заборе. И, конечно, Интернет в таком виде — угрожающий. Потому что на самом деле он нужен для доступа к библиотекам, архивам. Вот перспектива. Ставить нужно, безусловно, высокие планки. И тогда у вашей профессии, убеждена, — очень интересное будущее.

Пользуясь случаем, я хочу подарить вашей библиотеке книгу Евгения Марчука «Україна: Нова парадигма поступу» с дарственной надписью автора, где, в частности, обо всех этих вещах, о которых вы меня спрашиваете, на мой взгляд, очень интересно и очень доступно написано. Это конструктивная программа, предусматривающая, что для того, чтобы догнать других, мы должны опередить, в частности, как преодолеть этот огромный разрыв с помощью информатизации, Интернета — обо всем этом вы сможете прочитать.

— Я прочитал эту книгу и могу сказать, что идею социополиса, которую предлагает автор, очень классно реализовывать в Остроге.

— ...Фантастично. Вы знаете, я получила убедительное доказательство, какого уровня студенты Острожской Академии!

Людмила КАРДАШ, студентка экономического факультета:

— Как известно, газета «День» — одно из самых влиятельных изданий в Украине. Однако существует мнение, что четвертая власть в Украине не имеет реального влияния на происходящие политические и социально-экономические события. А как вы реально оцениваете влияние прессы на события, происходящие в Украине? И не могли ли бы вы назвать несколько операций, которые были проведены именно вашей газетой?

— Слово такое специфическое — операции... Я вам расскажу об одном эпизоде. Как раз сегодня (в прошлую пятницу. — Ред. ) в гостях у нашей редакции находится Чрезвычайный и Полномочный Посол Франции в Украине Филипп де Сюремен. Этой беседе предшествовало небольшое письмо, которое он написал мне. И в этом письме он писал, что с удивлением прочитал у нас в газете статью эксперта Стенфордского университета, который назвал ее так — «Франция подрывает единство Евросоюза». И господин де Сюремен нам написал, что это совсем не так и т.д. и, в частности, подтвердил, как внимательно читает газету «День». Я привела этот штрих для того, чтобы сказать: эту статью эксперта Стенфордского университета в Украине можно было прочитать только в «Дне». Потому что мы — единственная газета в Украине, которая входит в Синдикат качественной прессы мира. И для этого проекта пишут лучшие авторы мира, эксперты, специалисты в различных сферах. И благодаря этому посредничеству можно сказать, что спор эксперта Стенфордского университета с послом Франции ведется на страницах украинской газеты , что также делает нас субъектом мировых полемик. Это чрезвычайно важно.

Не могу не отвлечься и не показать вам фотоработу Михаила Маркива, которая в этом году получила Гран-при на пятой, юбилейной, фотовыставке «Дня». Она называется — «Почему мы не в Евросоюзе?» На ней изображены мужчины (нормального, трудоспособного возраста), сидящие на трубе. Перед ними — железнодорожное полотно. Они сидят. И бежит одна-единственная собачка... Я думаю, аллегория — исчерпывающая. Но эта общая пассивность или ожидание — не для всех свойственны. И потому, если мы хотим быть в Евросоюзе, то конечно, должны жить жизнью Европы, должны знать обо всем этом. И в то же время, например, наш Первый Национальный канал не имеет ни одного корреспондента, который бы постоянно работал в странах Евросоюза, обеспечивал нас информацией не информационного агентства. Ведь на телеканалах постоянно используется один источник: что касается событий внутри страны, все выразительно читают Интерфакс на разные лады, что касается внешних — берут видео одного зарубежного агентства и делают то же самое. Я не скажу, что эта проблема может заинтересовать массового читателя какой-то желтоватой газеты. Но такие центры, как ваш, где пламя украинского просветительства никогда не угасало, обязаны приобщаться к мировой полемике.

Наталья ПРИЦ, студентка гуманитарного факультета:

— Как, на ваш взгляд, Украина может помочь преодолеть России имперский синдром, или синдром «старшего брата»?

— У нас несколько раз проводились теледебаты (очевидно, вы их видели), во время которых российские и украинские эксперты говорили о взаимоотношениях. Я убеждена, что у многих возникало чувство неудовлетворенности от того, как шла дискуссия, от ее характера и вида. Когда спрашивают, почему у англичан нет комплекса антисемитизма, они говорят, что не считают евреев умнее себя. Так же у нас, украинцев, должна быть проявлена и представлена в публичных дискуссиях порода людей, которые не считают, что с россиянами нужно каким-то образом враждовать. Просто другая система ценностей. И с чувством своей абсолютной нормальности нужно говорить об этом. И тогда будет совсем другой, спокойный, аргументированный разговор. И нужно развивать украинство. Нужно свою систему ценностей представлять, нужно свою конкурентоспособность в мире доказывать. Ну почему многие люди, словно стыдясь, обходят украинский язык? Потому что очень много эрзацов. Или даже та же сувенирная продукция, которую везут из Украины официальные делегации... Эти непременные деревянные булавы... Ну сколько можно? Ведь украинское искусство, украинское культурное пространство, украинский мир — он настолько богатый, он такой стильный! Но этого стиля в нем никто не видит. Его кому-то нужно демонстрировать. «Украина стильная» — это кажется вообще каким-то парадоксом, правда? В нашей стране много красоты, но мало утонченности. Наша аристократия — так случилось — не состоялась из-за этих ужасных столетий. Зато у нас есть неимущественная аристократия. У нас есть люди, которые — по духовным запросам, по стилю — могли бы сравниться с лучшей элитой мира. И их нужно выявлять, потому что людям не на кого ориентироваться. Они слышат какого-то безголосого певца и считают, что это украинское пение. Они видят какую-то «калеку», которая говорит на таком языке, что нельзя слушать, и думают, что это украинский язык. Если лучшие образцы будут в нации проявлены, у нас не будет забот с тем, чтобы та же Россия считалась с нами. Ибо тогда она увидит народ, который стоит уважать.