Новые «родители»

Театр — сверхсложный организм. Чтобы он нормально функционировал, чтобы доставлял удовольствие зрителям и не огорчал критику, в нем должны сойтись, взаимодействовать, терпеть друг друга и работать на общий успех люди с оголенными нервами, взрывчатыми темпераментами, легко возбудимые и ранимые, амбициозные и неординарные — то есть актеры. И еще командиры-режиссеры, и начальники-директоры, и зануды-бухгалтеры, и пролетарии художественно-постановочных цехов, и расторопные администраторы. А еще, как в каждом доме, здесь есть сантехники, сторожа, слесари, дворники, грузчики (рабочие сцены), электрики (осветители), уборщицы и еще куча специфического народа. Им и вправду нелегко бывает уживаться вместе, искать ( и обязательно находить!) вдохновение в толчее. Поэтому театральные коллективы взрывоопасны и часто превращаются в «террариумы единомышленников». Но чаще театр — это своеобразная семья, в которой многое зависит от папы с мамой. В театре «папа» — это директор, он добывает деньги и издает приказы. А «мама» — главный режиссер ( худрук ), отвечает за «дух» семьи, справедливую занятость всех вдохновенной «домашней работой». Если с «папой» или «мамой» проблемы — «дети»-артисты начинают бузить, пакостничать, ссориться и обижаться друг на друга.

Еще недавно Донецкий ордена Почета областной русский драматический театр, прописанный в городе Мариуполе, сотрясали внутренние бури, конфликты и разборки, что, естественно, отражалось на его лице, обращенном к зрителям, — на спектаклях. И зрители отворачивались от театра. Но не будем ворошить прошлое, все равно не найти правых и виноватых. Уж больно сложными были внешние обстоятельства.

Нынче у театра новые «родители», и творческий воздух внутри театра заметно очистился и поздоровел. Директору Григорию Чекаленко дорог именно этот театр, куда он бегал еще мальчишкой. Главный режиссер Константин Добрунов, с московской театральной школой, ставит много и удачно, инсценирует прозу, занимается театральной педагогикой. В театре есть студия видеозаписи с выходом на местное телевидение, фиксирующая репетиции, спектакли и театральные события; издается «Театральная газета», бесплатно раздаваемая зрителям, и работает студия, готовящая молодежь ко вступлению на актерскую стезю. Короче — в мариупольском театре нынче бурлит творческая жизнь, и зритель вновь потянулся в зал за впечатлениями и мыслями. Пойдем за ним и мы.

Бриллиант репертуара — спектакль «Мастер- класс» ( Master-class) с подназванием «Страсти по Марии». Пьеса Терренса Мак-Нелли написана на документальном материале уроков, которые вела в музыкальном колледже Juilliard в Нью-Йорке великая оперная актриса Мария Каллас, реформировавшая в середине прошлого века сам принцип исполнения вокальной партии. Константин Добрунов и народная артистка Украины Светлана Отченашенко вложили в этот спектакль очень много личного отношения к творчеству, к профессии, к жизни. Поэтому он получился страстным, исповедническим и виртуозным. И хотя в нем идет речь о тонкостях оперного вокала и поведения актера на сцене в образе, любой зритель понимает, что все это — о жизни, о его, человека, действии и труде на сцене бытия. Каждый, в конечном итоге, увидит в спектакле то, что сможет увидеть, и услышит то, что сможет услышать, — так обращается к нам театр, так оно и есть на самом деле. «Мастер-класс» — программное кредо мариупольцев.

Но и в других спектаклях Константина Добрунова читается ясная гражданственная позиция — редкость в постсоветском искусстве. Вот его инсценизация документальной повести Светланы Алексиевич «Цинковые мальчики». Спектакль «Сумасшедшие» идет на малой сцене и стучится в душу каждого зрителя страстью осмысления трагичного феномена войны — не только афганской (материал пьесы), но и чеченской, и балканской, и, возможно, иранской. Четыре койки, четыре Сына всех матерей, четыре типа человеческой психики: холерик (сумасшедшего темперамента артист С.Мусиенко), меланхолик (лирически-щемящий Е.Стащенко), сангвиник (мучительно-серьезный О.Гришкин, сам афганец) и флегматик (уставший Гамлет В.Пилипенко), их (мед)Сестра (пронзительно-чистая В.Саврасова), женщина на войне, их всех отплакавшая Мать (С.Отченашенко) поданы режиссером как обобщения, как понятия, как символы и, в то же время, как живые конкретные люди. Они истово несут тему покаяния — перед теми, кого ввергли в эту адскую бойню; перед теми, кто воевал, и теми, с кем воевали. Нет правых и виноватых в такой войне. Есть только жертвы. И таблички с короткими годами жизни тех мариупольцев, что полегли там, в горах и пустынях Афганистана.

«Если не я, то кто же?» — эта внутренняя стержневая мысль нанизывает на себя все события спектакля «Панночка» Н.Садур по Н.Гоголю. Случайные обстоятельства столкнули беззаботного спудея Хому (С.Мусиенко) с нечистой силой. И пришлось ему принять этот бой, и жизнь положить за человеков. И найдется мальчик, считает К.Добрунов, который подберет оставленные Хомой сапоги и продолжит его путь. Вот тогда и воссияет храм — не только на сцене засветится образ Богоматери и воспоет хор со свечами, но и в зале наберется свет, и вознесется душа зрителя, и наполнится верой и надеждой. Воистину драгоценная мысль для нашего времени.

Сценарий «До третьих петухов» Василий Шукшин дописать не успел. К.Добрунов приспособил его к сцене и создал многонаселенный спектакль об Иване-дураке (С.Мусиенко), продавце книг на современном базаре (сплошь узнаваемые типы «челноков», валютчиков, наркодельцов, рэкетиров и побирушек, продавщиц цветов и сэконд-хэнда), которого послали … за справкой о том, что он и есть настоящий дурак. А ему даже не справка досталась, а сама печать, т.е. власть. Но что с этой властью делать, Иван не знает, и впрямь дурак. И дураку этому очень хочется всеобщего мира и доброжелательства — дурак он и есть дурак. Только шапка от него и осталась, подарок атамана вольной вольницы. Вот только кому эта шапка нужна? Чья шапка? Базарная дворничиха подбирает ее (помните гоголевскую шапку с грамотой?) и предлагает залу. Но никто не берет…

Спектакль несколько расхристан, актеры играют по нескольку ролей, иногда меняясь до неузнаваемости, режиссерские придумки остроумны (Змей-Горыныч — это трое «братков» в красных пиджаках), но сквозь это обилие персонажей, смешных трюков пробивается стержневая мысль о хаосе и базарности нашей рыночной жизни, о том, что интеллигенты в ней «дураки», что нечисти всякой развелось куда ни плюнь, что власть получить можно, а дальше что?..

Так или иначе, добруновские спектакли отличаются редким, по нынешним временам тотального дилетантизма, добротным профессионализмом, несут внятную мысль, пробуждают чувства, держат жанр и соответствующий стиль.

Глядя в будущее, мариупольский театр много и охотно ставит детские спектакли. «Золушка» (режиссер К.Добрунов), «Волшебная лампа» (режиссер С.Непряхин) поистине сказочны, красивы, полны волшебных превращений и сыграны актерами всех возрастов и категорий с полной отдачей и даже азартом.

Милая «Рождественская сказка» для взрослых Н.Птушкиной, поставленная киевским режиссером В.Федоровым, тоже полна волшебства и очарования. Вскользь упомянутый драматургом соседский мальчик превращен здесь в своебразного волшебника Амура. Актерские же работы народной артистки Украины Н.Юргенс (Софья Ивановна), Н.Атрощенковой (Татьяна), А.Шевченко (Игорь), Л.Колесник (Дина) — это кружева актерских деталей и этюдов. Как просто сыграно, как узнаваемо и потому трогательно звучит спектакль!

Несколько особняком в букете ярких, выразительных спектаклей мариупольского театра стоит «Лолита, или В поисках потерянного рая», некая «игра с куклой», которую сценически сочинил режиссер Анатолий Левченко на основе романа В.Набокова. Внешне это очень изящный спектакль с белоснежными стенами, бабочками (увлечение писателя), изысканными костюмами Светланы Канн, игрой света и пластическими этюдами-рефлексиями на происходящее. Однако вся эта красота — «сосуд, в котором пустота». А «огонь, мерцающий в сосуде», т.е. внутреннее содержание, боль, динамика сложных характеров неоднозначных персонажей, остаются непроясненными. В спектакле четыре (!) сюжетно-эмоциональных финала. Многозначительная сдержанность О.Гришкина (Гумберт) и эмоциональная детскость О.Лялько (Лолита) остаются некой абстракцией, обозначением сюжетных поворотов. И это не вина актеров, а скорее всего неточность поставленных режиссером задач. Вот и сбиваются артисты на фальшь, излишнее комикование и приблизительность. Нет в спектакле жизни человеческого духа, но есть неимоверная внешняя красота и элегантность.

И тут самое время представить главного художника театра Светлану Ивановну Канн, лауреата премии Союза театральных деятелей Украины, имени выдающегося сценографа украинской диаспоры в США Владислава Клеха. Светлана — дочь известного актера мариупольского театра, выросла за кулисами и чувствует сцену как свое жизненное пространство. Она сочиняет образные, изящные декорации, играя простыми, по сути, средствами, — писаными задниками (зал миланского театра Ла-Скала в «Мастер-классе»), мягкими глухими шторами с воссиявшей в финале иконой Богоматери и столбом света («Панночка»), мобильным забором-ширмой («До третьих петухов»), люками планшета сцены («Волшебная лампа») и так далее. Она создает пространство глубокого смысла, эмоциональной насыщенности и радостной цветовой гаммы. Она умеет одеть актеров в изящные, стильные, изобретательные костюмы и предложить зрителю оригинальные программки.

Есть в мариупольском театре и свои профессиональные проблемы внутреннего порядка, касающиеся технологии актерского и режиссерского мастерства. Но они известны труппе и решаемы в процессе работы.

Важно, что этот театр, один из старейших стационарных театров в Украине, встречает свое 125- летие в творческом здравии, с прекрасной труппой, с культурными, стильными спектаклями, с влюбленной публикой и творческими перспективами.