От женщины-труженицы до «бизнес-вумен»

— То, что ТВ — одно из главных средств моделирования поведения человека — факт общеизвестный. А вот если на этот факт посмотреть с точки зрения формирования гендерной идентичности, то какие модели, какие мужские и женские роли предлагает зрителю современное ТВ? И чем они отличаются, к примеру, от моделей советской эпохи?

— Закрытость и заидеологизированность, которые были присущи советскому обществу, позволяли СМИ транслировать преимущественно один центральный образ женщины — это образ женщины-труженицы, передовика производства. Конечно, он был очень упрощенный, схематизированный, отражал только одну сторону жизнедеятельности женщины. Но были в нем и позитивные моменты: этот образ показывал такие черты наших женщин, как активность, целеустремленность. Однако надо сказать, что доминирование этого образа женщины-труженицы достаточно сильно выхолащивало какие-то ее другие личностные качества. В советское время частная сфера была вообще закрыта, она была объявлена второстепенной по отношению к общественной сфере, сфере производства. И поэтому разрешенным образом женщины в частной сфере был только образ матери. Но даже и эта вторая женская ипостась, которая транслировалась через СМИ, была приватизирована государством. Недаром в высказываниях самих женщин звучали фразы вроде «я родила государству двоих сыновей». Хотя рожают, прежде всего, для себя, рожать или не рожать — право глубоко личное.

Если же говорить о мужчине того периода, то, безусловно, также вырабатывался определенный тип личности. Но если образы и роли женщины, которые транслировались СМИ, просматривались четко, то образ мужчины в советский период был достаточно сложен, неоднозначен. С одной стороны, тоталитарная власть консервировала патриархальный образ мужчины — мужчины, которому все подчиняются, по отношению к которому женщина выступает в роли обслуживающего персонала. Но, с другой стороны, тоталитарный режим подавлял в рядовом мужчине те качества, которые традиционно приписывают мужчинам — самостоятельность, смелость, активность. И реализовать патриархальную модель поведения мужчине нельзя было во многих сферах. Скажем, на той же работе нужно было подчиняться партийной организации, каким-то предписаниям. Ему оставалась одна возможность на ком-то отыграться — в частной сфере, в частности, на женщине. Так что, по большому счету, тоталитарное советское общество все-таки было патриархальным.

Затем произошла перестройка. Одна экономическая система сменилась другой. И в сфере идеологии образцы социально одобряемых ролей женщины и мужчины также изменились. Опять же это в большей степени коснулось женщины. Поскольку женщина, как пишут философы, это всегда — «другой» и «чужой» в обществе. И вот ТВ через рекламу, через телесериалы, через всякого рода передачи начало активно транслировать новые стереотипные представления о ролях женщины. Появился совершенно новый образ, который в первые годы перестройки даже занял основное место в телеэфире. Это образ женщины-красавицы — очень эмоционального, сексуального молодого существа, которому, в общем, в очень малой степени присущи разум, воля. Она как бы предназначена исключительно для сексуального удовольствия, она удовлетворяет и развлекает мужчину. Образ красивого женского тела, образ «женщины- предмета потребления» особо активно стала использовать реклама. Возьмем, к примеру, рекламы мыла, шампуней, в которых все время товар рекламируется через красивое женское тело. Естественно, оно подается очень сексуально и в связи с этим — тоже как бы предмет для потребления. Чем это опасно? В связке «товар — женское тело» осуществляется перенос и уже сама женщина рассматривается только как товар. И получается так, что «стоимость» женщины выражается только в «стоимости» ее тела, а разум, интеллект, воля, способности — все это отнесено в сферу мужского и только там и существует. Помимо того, что женщина в рекламе часто изображается только как красивый предмет, сопутствующий потреблению, она низведена до уровня рекламы бытовых товаров — прокладок, стирального порошка, средств для мытья унитаза и т.д., и т.п. То есть, если показывают ее в рекламе, то исключительно в сфере быта. Не показывают женщину, работающую на компьютере, а если и есть такая реклама, где женщина сидит у компьютера (вспомните, была такая), то она только сидит, смотрит в компьютер и ничего не понимает. Но подходит мужчина и говорит: «Запуталась? Я тебе сейчас все разъясню». То есть мужчина выставляется в роли арбитра, эксперта, а женщина в решении каких-то сложных вопросов изображается как некомпетентный индивид. И вся эта реклама транслирует подчиненность женщины, ее некомпетентность, ее зацикленность на сфере быта.

Известный социолог Ирвинг Гофман анализировал рекламу с точки зрения визуального ряда. И обнаружил, что, как правило, в рекламе мужчина изображается чуть-чуть выше, а женщина — чуть ниже (даже если эта женщина — политический деятель). Есть некая склонность (она интуитивная, неосознанная) у фотографов, у операторов изображать женщину и мужчину именно таким образом. То есть отражается как бы иерархическая подчиненность женщины.

Анализ телевизионных программ также показал, что комментаторы, обозреватели, эксперты на ТВ приблизительно в восьмидесяти случаях из ста — именно мужчины. То есть на женщин в этом отношении приходится не больше 20 %, а чаще всего — 10 — 12 %. Еще одно свидетельство дискриминации — показывает ТВ преимущественно молодых и красивых женщин. Что они при этом говорят — для ТВ менее важно. То есть опять ТВ обыгрывает, скажем так, эстетическую «товарность» женского тела. Совершенно выпадают женщины в возрасте от 30 до 50 лет, то есть в том возрасте, в котором они могли бы быть экспертами по различным проблемам нашей жизни, их не показывают (хотя мужчины чаще фигурируют на ТВ именно в этом, скажем так, дееспособном, компетентном возрасте).

Украинское ТВ очень грешит тем, что вообще не видит некрасивой женщины, а значит — не видит личности, потому что ценность женщины (как и мужчины) — не только в ее красоте. Опять же, это очень часто происходит от непонимания современной специфики гендерных ролей. Дескать, женщина на экране должна быть обязательно хорошенькой. Московское ТВ, обратите внимание, как более профессиональное, уже ушло от этого стереотипа. Конечно, ТВ — это зрелище. Но не только. Важнее, что говорит человек, которого показывают. И, кстати, что- то некрасивое может быть очень запоминающимся, зрелищным. И за счет этого ТВ даже может быть более интересным.

Еще один ракурс, в котором любят показывать женщину — «женщина-жертва». Мужчину редко изображают как жертву, как «бедное существо», а вот как раз «женщина-жертва» очень популярна во всех телевизионных и печатных материалах. Любят показывать женщин-пенсионерок, как они страдают в наше время (мужчин-пенсионеров в таком ракурсе редко показывают), женщин-нищенок, женщин, подвергающихся насилию. И через такие образы транслируется стереотип неполноценности, страдательности женщины. И, в то же время, отодвигается на задний план образ женщины активной, компетентной, образованной.

Какие образы женщины чаще всего присутствуют на ТВ? Это женщины-красотки, женщины-актрисы, затем — женщины- проститутки (преимущественно в фильмах). Затем — женщины- матери, так сказать, образцовые, страдающие. Причем удивительно, что и сейчас журналисты используют образы, подобные советским. «Женщина-мать» часто озвучивается фразами типа: «и с плачем мать обняла своего сына, провожая его в армию» и «с плачем мать встретила своего сына, возвращающегося из горячей точки» (такой вот классический образ обнимающей, рыдающей матери, в котором еще Гоголь изобразил жену Тараса Бульбы). И только затем следует новый образ «бизнес- вумен». А на самом последнем месте по частоте упоминаний — женщины-научные работники, врачи, учителя, достигшие общественного признания. То есть образы наиболее, казалось бы, дееспособных, социально активных женщин транслируются реже всего.

— А насколько телевизионные стереотипы, связанные с гендерными установками, согласуются с национальными традициями, с менталитетом?

— Наш национальный менталитет с его патриархальными стереотипами очень силен. Ведь все прошлые поколения человеческое сообщество жило, в основном, именно патриархальными стереотипами. Поэтому понятно, почему они так устойчивы и смена их на идеологию равенства осуществляется достаточно медленно и с большим трудом. Существуют определенные барьеры у каждого человека, внутриличностные барьеры, которые с большим трудом позволяют ему реально оценивать нашу действительность. Ведь что происходит? Люди, усвоив в глубоком детстве эти патриархальные стереотипы о ролях женщины и мужчины, потом переносят их в демократическое общество, на совершенно другой тип отношений. Ведь реально наше общество уже живет на демократических принципах взаимоотношений полов. То есть женщины работают так же, как мужчины, женщины очень часто зарабатывают практически столько же, сколько мужчины. И согласно исследованиям, 60 % семей в Украине являются демократическими по своему устройству. Но когда их спрашиваешь о ролях, они начинают говорить в терминах устаревших гендерных стереотипов. Мужчины говорят: «Я — глава семьи». А когда социологи или психологи начинают изучать эту семейную ячейку, то выясняется, что в зависимости от ситуации или от сферы жизнедеятельности функцию главы семьи выполняют попеременно то мужчина, то женщина. То есть люди устраивают некоторое идеологическое оформление, которое не отвечает реальному функционированию этой самой семьи. Именно поэтому патриархальные гендерные стереотипы вредны: они искажают реальность.

— Но разве можно однозначно отвергать все, что было в патриархальной культуре? Вы, например, упомянули о существовавшей ранее закрытости частной жизни. Разве это так уж плохо? Ведь при сегодняшней открытости благодаря ТВ взаимоотношения между полами зачастую предстают в маргинальных формах — через насилие, через какие-то явно выраженные проявления сексуальности в ущерб именно личностным моментам...

— По поводу насилия на экранах можно сказать следующее. С началом перестройки к нам хлынули западные фильмы. Но все западные фильмы можно разделить на две категории с точки зрения подхода к гендерной проблеме. Одна категория (часто это очень низкопробные фильмы) — это всевозможные боевики, вестерны, фильмы ужасов и т.д., где пропагандируется образ «мужчины-дикаря». Это классический образ мужчины, вышедшего из патриархального маскулинного общества. Примеры — Рембо, Джеймс Бонд и т.д. «Мужчина-дикарь» — классический тип сильного, агрессивного, активного, мало говорящего мужчины, которому присуща двойная мораль (у того же Джеймса Бонда «доблесть» проявляется в частой смене сексуальных партнерш), по отношению к которому женщина — слабая и зависимая. И именно с этим образом мужчины связано транслируемое отечественным ТВ насилие.

И есть другой образ. Он возник вместе с демократическими принципами западного общества. Это образ мужчины-«софти». «Софти» (мягкий) — одно это слово говорит о том, что это мужчина, который часто уходит от жесткой предписанности традиционной мужской роли. И лучшие образцы американских фильмов уже транслируют этот образ: мужчина-«софти» помогает жене, он очень эмоционален, он активно (а не формально) участвует в процессе воспитания своих детей. И вот этот образ — он уже прогрессивный. И поскольку в той же Америке реклама проходит гендерную экспертизу, гендерную цензуру, именно западная реклама предложила нам образцы, идеологическая задача которых — нарушить гендерные патриархальные, маскулинные стереотипы. Можно вспомнить, например, известную рекламу детского шампуня, где мужчина купает ребенка, причем делает это очень нежно, красиво (эта реклама вообще оставляет очень хорошее впечатление); еще в одной рекламе (стиральных машин) мужчина стирает белье. Но это все — образцы западной рекламы. У нас же пока я не могу вспомнить такие примеры.

— А как быть с гендерной идентификацией подрастающего поколения, наиболее подверженного воздействию ТВ?

— Общество вообще-то плохо осознает, что мы вместе с перестройкой переживаем и запоздалую сексуальную революцию. Естественно, это связано с некими перехлестами. Хотя уже даже сейчас видно, что люди «объелись» фильмов с элементами жестокости, насилия. Конечно, последние десять лет — это был очень опасный период. Для нашего молодого поколения опасный тем, что на самотек было пущено не только половое воспитание, но и воспитание вообще. И поначалу было некое заблуждение в обществе, что гласность — это однозначно хорошо, и что должна быть полная открытость. Но сейчас уже поняли, что открытость — это не вседозволенность, что все-таки должна быть моральная цензура. И я думаю, что постепенно мы придем к необходимости определенной моральной цензуры. Не все можно показывать: нельзя показывать открытые моменты жестокости, нельзя показывать чрезмерные страдания (всевозможные катастрофы и т.п.), потому что на неокрепшую психику это может оказывать просто деформирующее влияние. И, конечно, моральная цензура может идти в связке с гендерной цензурой. Вообще нужно глубокое гендерное просвещение: люди очень много знают о микросхемах, об устройстве автомобилей, о политике (у нас общество заполитизировано), но часто не знают элементарного о своем ближнем, о своем партнере в семье.