ДЕВОЧКА И АИСТ

Двор Телендеев из Паплинец весь перекопан — от порога дома и до калитки. «Видите, что я наделала? Это уже во второй раз копаю», — говорит пожилая Надежда Николаевна, живо орудуя лопатой. Как только на выкопанном коме земли появляется червяк, она радуется, словно ребенок, зовет: «Иди- ка, аистенок, иди, дорогой сыночек...» А аист уже тут как тут.

Вместе с Надеждой Николаевной искренне радуется и ее внучка Алена, которая перешла в седьмой класс с отличными отметками. Это она, Алена, взяла под опеку беспомощного аиста. Девочка сердито смотрит на давно усохший тополь неподалеку. На высоком тополе — гнездо, где пара аистов заботится о своем потомстве. «Я бы их взяла и отдала бабе Мотре», — наигранно угрожает той паре, что в гнезде, Алена. Оказывается, Паплинцы подозревают, что старая, как мир, баба Мотря, в голодный год взяла и сварила лебедя. Но какие же претензии у маленькой Алены к этой паре, что в гнезде на сухом тополе? «Этот самец выбросил нашего аиста из гнезда. Аистенок упал и перевернулся. С тех пор не может летать», — со слезами на глазах говорит семиклассница-отличница.

Бабушка прислушивается к рассказу своей внучки и в то же время рьяно продолжает работать в палисаднике — подкапывает стены сарая. И радуется, радуется: «Иди-ка, дорогой аистенок!» Заявляет, что эта птица такая смышленая! Все команды выполняет с первого же раза. Идти, значит идти, спать, значит спать... «Но он перебирает теми беспозвоночными. От маленьких, никудышных клюв отворачивает. Если не голодный, конечно же. Предпочитает лягушек. Алена идет на пруд, приносит», — говорит Надежда Николаевна о «меню», которое еще с вечера составляется семьей для беспомощного аиста. «А кто его картошку заставляет есть?» — обиженно обращается внучка к бабушке.

Аистенку год. В теплые края он прошлой осенью не долетел. Алена знает короткую, но преисполненную драматических эпизодов биографию аиста. Только зимний период из жизни аистенка — «темная» страница. Алена помнит, как прошлогодней весной прилетела пара аистов, стала строить себе гнездо на том же сухом тополе. Процесс продолжения аистового рода заинтересовал девочку: «Высиживали птенцов по очереди. Она — днем, а он — ночью. В первые дни июня появилось у пары четверо аистят: из гнезда были видны их клювы...»

Птицы жили своей птичьей жизнью, за которой «подсматривала» Алена. Наконец, три маленьких аиста стали на крыло, поднялись в небо. А четвертый остался в гнезде. «Я сразу увидела, что один птенец был хилым, ну, никаким. Это был наш аистенок. Родители продолжали его кормить, готовили к полетам, но к сожалению, все их старания были напрасны. И тогда они, старшие и младшие, куда-то исчезли. Оставили птенца на произвол судьбы», — срывающимся голосом рассказывает Алена о раннем этапе жизни своего подопечного.

Вот откуда оно, казалось бы, банальное сравнение: человек рождается для счастья, как птица для полета. Несчастные — это те, которые не могут выполнить свое предназначение, летать. Однако каждому дается шанс, чтобы подняться в небо, чтобы, когда наступит пора, улететь в теплые края. Алена, ее мама Елена и бабушка Надежда вместе не могут найти слов, которыми можно рассказать о страданиях оставленного в гнезде четвертого птенца. «Это было что-то страшное», — вместе рассказывают о том, как четвертый звал, не переставая кричал, звал, но не мог докричаться до своих родственников. Пока тоска, голод, жажда, одиночество не взяли свое окончательно и бесповоротно. Как говорят в народе, нужно было отважиться: пан или пропал. По-видимому, так и у них, у птиц. «Мы уже планировали взять стремянку и забрать его оттуда», — вспоминает бабушка. Однако чудо произошло. Аист сам поднял крылья и вылетел из гнезда. Преодолел страх? Или откуда-то взялась сила и воля к жизни?.. И тут-таки, словно из-под земли, откуда- то появилась вся его семья — родители, братья и сестры. «О, вы себе даже представить не можете, какой семейный праздник они устроили», — вспоминает учительница зарубежной литературы Елена Федоровна, Аленина мама. Птицы, говорит, летали кругами вокруг сухого тополя, поднимались в небо, возвращались, приветствовали лето на своем аистином языке. По-видимому, они, птицы, все же знают, как нужно заботиться о своем продолжении рода, если природа их обидит. Проявляют, так сказать , жестокое милосердие...

Лето же неотвратимо близилось к осени. Аисты собирались в стаю, улетали в теплые края. Однако этот, четвертый, не набрался сил, чтобы приобщиться к стае. То мгновение прощания аистовой семьи с четвертым Телендеи не забудут никогда и ни за что. Это было совсем противоположно тому, что они видели, когда птицы воспевали лето на своем языке, своими крыльями. Потом четвертого видели где-то за Гончарихой, соседним селом, но вскоре исчез куда-то. «Вернулся один-одинешенек в какой-то из первых мартовских дней. К Африке он, по-видимому, не долетел. Думаем, что в Крыму перезимовал», — высказывает версию о зимнем периоде из жизни аиста Елена Федоровна. А он, аист, в эти минуты обращает внимание только на Надежду Николаевну, которая продолжает перекапывать двор.

Стало быть, заблаговременно вернувшись в родительское гнездо, аист с месяц жил да был одиноким. А потом нашел себе пару. «Недолго знал он супружеское счастье», — жалуются Телендеи. Это было под вечер, когда пастухи гнали скот из пастбища. «Прилетел какой-то. Кружил, кружил над тополем... Ударил нашего аиста крылом и выбросил из гнезда», — Алена видела этот неравный поединок, во второй раз и в третий рассказывает о наиболее драматическом эпизоде жизни аиста. Вот почему, мол, он, став совсем беспомощным, оказался на этом дворе.

Семья искренне сочувствует его «подруге»: «Как только это стряслось, она тут же прилетела. Кричала, кружила над тополем, но в гнездо уже не села. Улетела куда- то». Однако «подруга» возвращается: «Раз на два или три дня прилетает, жалобно плачет над нашим двором и улетает, чтобы опять вернуться». Девушка считает, что и аист уже никогда не найдет себе новой пары. Говорит о птичьей верности: «У них не так, как вот у людей...»

Слабые рождаются для печали. Проиграв в поединке за гнездо, становятся калеками, одинокими и не надеются «на милость победителя». Падение аиста стало событием для представителей подрастающего поколения села Паплинцы, которое поставило свои скромные дома подальше от больших дорог. «Ребята схватили его и отнесли к школе. Там бросили его в ветки, чтобы никуда не убежал», — продолжает печальный рассказ Алена, которая уже решила окончательно, что станет биологом. А пока что ее мама привезла со Старой Синявы «книги об аистах — все, какие только были в магазинах и библиотеке райцентра».

Те же книги, что и о человеческой жизни, в весьма пристойной домашней библиотеке Телендеев.

Течет река жизни в Паплинцах, где люди, птицы, деревья, пруд, червяки, лягушки... Девочка по имени Алена вместе с мамой, бабушкой и дедом Федором, который 48 лет учительствовал, решал математические задачи, берет уроки из жизни птиц, которые, как и люди, заботятся о своем потомстве, силой занимают место более слабого, ищут свое место в пространстве — в небе, на земле, на сухом тополе. Но всегда — недалеко от жилищ. Давно замечено, что аисты прилетают только к добрым людям, а злых обходят десятой дорогой. По-видимому, на тот случай, если птенец выпадет из гнезда, перебьет крыло...

Девочка вернулась со школы, рассказала бабушке, что «ребята издеваются над аистом, а он Алешу как цапнул за нос своим клювом...» Надежда Николаевна приняла близко к сердцу эту беду. Тут же побежала к школе за аистом. А потом — к сельскому ветврачу. Тот пришел, но, к сожалению, ничем не смог помочь несчастной птице. То ли удивился, то ли возмутился: «Аист — не свинья, не корова и даже не теленок. Кто же к птице специалиста вызывает?» — «Я и сама вижу, что у аиста крыло перебито. Это, по-видимому, случилось, когда упал. Видите: тополь вон тот высокий! Метров двенадцать или и того больше... «Иди ка, аистеночек, иди, сыночек»,— параллельно (с корреспондентом и с птицей) беседует Надежда Николаевна.

С появлением на дворе «новосела» в дружной семье Телендеев начались маленькие конфликты, которые, конечно же, тут же заканчиваются искренним перемирием. Первой «жертвой противостояния» стал дед Федор. Забыл затворить за собой калитку, когда шел за хлебом в магазин. Этим и воспользовался «новосел». Всполошились: где, куда же это исчезла птица?.. «Я — в одну сторону, Алена — в противоположную, бабушка — за огороды, к пруду», — рассказывает Елена Федоровна о кутерьме, которая поднялась из-за пропажи. Так кто же нашел аиста? «Алена, а кто же еще?! Сосед наш огород копал, а аист червей подбирал», — рассказывает о пережитом и Надежда Николаевна. И добавляет: «Федору тогда перепало от Алены». После этого приключения семья провела операцию под названием «Защитная стена».

Достается от Алены и самой Надежде Николаевне. Это тогда, когда «бабушка аиста картошкой накормит». Бабушка признается: «Приучаю понемногу. В наших Паплинцах был такой случай в период войны, что аист у людей перезимовал. Так я спрашивала, советовалась. Все говорят, что от картофеля еще никто не пропал. Ничего не сделаешь, где же зимой возьмем лягушек, червяков, рыбу?..»

Аист уже давно «перезнакомился» со всеми животными и птицей на этом дворе — «старожилами». Две пары котов его теперь обходят стороной, потому что сумел отстоять перед ними свое право на место в этом ограниченном пространстве. Корова на него сразу роги наставляла, но уже никак не реагирует, словно его не было и нет. Пес по кличке Аяврик в первый день чуть с цепи не сорвался, но когда аист окреп, «признал» его. А как же, сильного все уважают. «И с нашим петушком Петькой Рудьковичем нашел общий язык», — радуется Алена. Вот только со свиньей аист еще не «общался», хотя и устраивается на ночлег в хлеву, но — через стену от свиньи. Потому что это животное из хлева не выпускают.

Телендеи не потеряли надежду, что к осени аист все-таки станет на крыло, а после этого улетит в теплые края. «Вернется, а мы его хорошо встретим, поздравим», — мечтают. Потому что предназначение птицы — летать, а не по двору ходить. Но похоже на то, что это как раз тот случай, когда надежда умирает последней. Больше всего это понимает пожилая Надежда Николаевна, реалистка. Поэтому понемногу приучает аиста к картошке.