Ушедшие

Конечно, плохо, когда власть до такой степени боится критики и свободы слова, что приказывает полугосударственному холдингу забрать деньги или укротить телекомпанию. Но еще хуже жить на содержании этого самого холдинга, то есть государства, и делать вид, что это и есть свободная журналистика. О, нет! Тем не менее, в конечном итоге, объяснять, как должно функционировать свободное телевидение — прерогатива телеаналитиков, которые появятся у нас лишь после того, как журналисты, смотрящие телевизор с профессиональной целью, поймут, что стоит думать и объяснять читателю, как должно функционировать телевидение, как общество должно реагировать на потребности государственных, частных, общественных каналов, под влиянием каких обстоятельств меняется политика телеканалов и т.д… Это, как мне кажется, важнее, нежели каждую неделю делиться впечатлениями об увиденном на «Интере» или «1+1». И, возможно, именно тогда мы сможем произвести собственную профессиональную оценку того, что произошло на НТВ.

Однако сейчас меня тревожит ответ на другой вопрос: почему они ушли? Изменники! — говорит Киселев. Испугались! — считают те, что остались. Это Миткова, которая не боялась в 1991 году, которую выгоняли с работы в никуда — вдруг испугалась «Газпрома», да так, что ушла на глазах у всей страны? Правда?

Ответ в другом. Люди, уверяющие своих зрителей, что отстаивают свободное общество и свободную журналистику, на самом деле сами живут в обществе тоталитарном. Только очень маленьком. В некритической ситуации — мы это замечательно знаем на собственном опыте — с авторитаризмом можно сжиться, он как будто рядом с тобой, тем более, когда диктатор совсе-е-ем маленький. Но когда ситуация становится критической, авторитарное мышление толпы начинает жить в тебе. Ты должен уйти, чтобы остаться свободным. Вот они и ушли, хоть и было это очень непросто. Трагически непросто.

Секрет тех, кто остался, — в том, что свободную журналистику могут делать только свободные люди. Те, кто ушел.