«Шестидесятники» Днепропетровского физтеха отмечают 40-летнюю годовщину

Сегодня, 12 сентября, бывшие однокурсники Президента Украины Леонида Кучмы по физико- техническому факультету Днепропетровского университета будут отмечать 40-летие своего выпуска. Однокашники главы государства, среди которых немало заслуженных и известных людей, съедутся в альма-матер не только из городов и весей Украины, но и со всех необъятных просторов бывшего Советского Союза, куда судьба разбросала их в прежние времена. В Днепропетровске по понятным причинам к этому событию готовятся не на шутку — как официальные власти, так и общественный оргкомитет бывших физтеховцев — выпускников 1960 года. Они называют себя «шестидесятниками». В канун юбилея корреспондент «Дня» встретился с бывшими однокурсниками Президента, которые поделились воспоминаниями о временах студенческой молодости.

ВЕДМЕДЕНКО Олег Дмитриевич — член общественного оргкомитета выпускников физтеха ДГУ 1960 года, бывший староста группы, в которой учился Леонид Кучма, до 1992 года работал заместителем начальника испытательного отдела конструкторского бюро «Южное» (Днепропетровск), ныне «работающий» пенсионер.

— Олег Дмитриевич, расскажите для начала о своем курсе, что больше всего запомнилось о студенческой жизни?

— Мы поступили на физико- технический факультет ДГУ в 1955 году. Создали его за четыре года до этого и первый набор студентов был сразу на три курса. Так что наш выпуск оказался шестым по счету. Возник физтех по сути как «ракетный» факультет, который должен был обеспечивать кадрами КБ «Южное» и Южный машиностроительный завод. Отбор был очень строгий, сдавали шесть экзаменов и проходили специальную кадровую комиссию. Первые два курса были общеобразовательные, а с третьего начиналась специализация по трем направлениям: корпусники, двигателисты и управленцы. Я, как и Леонид Данилович, оказался на втором направлении. Состав курса был сильным, учились все в основном на «4» и «5». За тройки стипендию не давали. Насколько помню, ни у кого из наших «хвостов» не было, более того, экзамены часто сдавали досрочно. Зато и стипендию платили по тем временам весьма приличную — с первого курса 400, а на пятом 600 рублей. Отличники получали еще 50 рублей дополнительно. В других вузах стипендия была раза в два ниже. Для сравнения скажу, что моя мать — учительница — получала 770 рублей.

Но жили тогда очень скромно и общежитие получали лишь самые малообеспеченные. Одежда у большинства была самая простая — кто вещи старшего брата донашивал, а те ребята, что после армии пришли, еще долго носили военное обмундирование. У нас в группе был мичман Жора Бородин — так тот ходил в кителе, фуражке и шинельке, правда без знаков отличия.

Вообще на курсе у нас, кроме молодежи, тех, кто поступил после школы, учились парни, которые даже успели повоевать. Это были солидные, авторитетные люди. Учились мы в центре города — в трех разных корпусах. Так и бегали по этому «треугольнику», пока к третьему курсу, когда началась специализация, не восстановили здание, разрушенное во время войны. Режим секретности здесь был очень строгий. Наши конспекты лекций были прошиты, листы пронумерованы и хранились в первом отделе. Учебниками пользовались только в библиотеке. За шпаргалку по спецпредмету могли запросто выгнать из университета — не дай Бог, если поймают. И деканы на физтехе были строгие — Игорь Константинович Косько и Владимир Иванович Моссаковский (позднее ректор ДГУ, академик, Герой Социалистического труда. — В.Р. ). Из преподавателей запомнились Давидзон, Абрамовский, Дишкант — он физику преподавал, очень своеобразный был человек. Вообще на физтехе работали хорошие специалисты. Наверное, поэтому среди выпускников факультета много известных людей. Только на нашем курсе учились, например, Владимир Команов — он теперь главный по программе «Морской старт», бывший генеральный конструктор ракетного КБ в Куйбышеве, Герой Соцтруда Владимир Сайгак, бывший ректор ДГУ, академик Владимир Присняков, ну и, конечно, Леонид Кучма.

— Не могу поверить, что студенты физтеха только тем и занимались, что грызли гранит науки?

— Вы знаете, хотя жили мы тогда бедно, но дружно. Очень развита была художественная самодеятельность, часто проводились вечера, многие ребята играли на разных инструментах, увлеклись джазом, пели. У Гены Орлова из нашей группы был прекрасный баритон — он сейчас поет во Дворце студентов в пенсионерском хоре. Часто пели под гитару, особенно в колхозе.

Днепропетровск в то время выглядел как-то по-другому. Был значительно меньше, компактней. Это уже потом настроили жилмассивов, а тогда автозавод — будущий «Южмаш» — был вообще на краю света. Студенты часто ходили в кино. Бывало, что совершали «экскурсии» на Озерку — Центральный колхозный рынок. Там молдаване вино из бочек продавали, а пробовать давали из стаканчиков грамм по пятьдесят. Напробуемся, и покупать не надо. Еще одним популярным местом был подвальчик на улице Ленина, там торговали на разлив портвейном «777». Играли и в преферанс на деньги — по полкопейки, а потом шли на Лоцманку вагоны разгружать, чтоб долг отдать. Я, например, не играл, но подрабатывать ходил. Заработаешь за ночь 15—20 рублей, зайдешь в гастроном, а там лежит колбаса по 40 рублей за килограмм — особая киевская, сырого копчения. Возьмешь сто грамм, порежут тебе как папиросную бумагу, а она во рту тает. Сейчас нет такой колбасы, хотя говорят, что раньше и вода мокрей была.

— Рассказывают, что ваш курс был особенно дружным, и все эти сорок лет после окончания университета вы регулярно встречаетесь.

— После распределения и защиты дипломов наши однокурсники разъехались по всему Союзу и в первое время вообще никаких связей не было. Прошло десять лет и многим интересно стало посмотреть друг на друга. С тех пор встречаемся регулярно каждые 5 лет. Исключением был 1990 год, была перестройка и все такое. Всего в нашем выпуске насчитывалось 340 человек, в живых осталось 240, а собираются на встрече около 100—120. Но в этом году будет значительно больше — судя по всему, до 180 человек. Мы рассылали пригласительные и просили дать ответ до 1 августа, но звонят до сих пор. Собираются приехать аж из Красноярска и Омска, те, кого не видели сорок лет. У всех на встрече будут «бэджики», чтоб можно было подойти и прочитать имя, фамилию, ведь столько времени прошло, можно кого-то и не узнать.

— Могли ли вы предполагать в студенческие годы, что среди вас учится будущий глава государства?

— Конечно, нет. Он как-то особенно ничем не выделялся, хотя и был заметным человеком на курсе. Но все-таки какая-то струнка в нем была. Когда мы работали в КБ после окончания университета, он попал в полигонную команду и там, на полигоне, создал комсомольскую организацию, в которую вошли молодые специалисты с разных заводов. Наверное, организаторская жилка проявилась в нем уже после учебы — это ведь у кого как. У одного с пеленок, а у другого в зрелом возрасте.

Юрий Кузьмич ХОЛОД — бывший сотрудник КБ «Южное» и «Южмаш», в студенческие годы жил в одной комнате физтеховского общежития с Леонидом Кучмой.

— Ваши бывшие однокурсники говорят, что вы один из тех, с кем Леонид Данилович дружил во время учебы на физтехе ДГУ?

— Я познакомился с ним еще на первом курсе в общежитии. Потом учились в параллельных группах. А как-то раз встретились на Лоцманке, когда пошли подработать на разгрузке вагонов. Один раз неудачно сходили, а на другой — разгружали уголь, устали, но заработали по 25 рублей. Помню, что мы как-то сразу подружились. Затем на третьем курсе нас поселили в одной комнате в общежитии. Так и прожили до конца учебы. Он был сельским парнем, как и я, причем из самой что ни на есть глубинки. Его село Чайкино на Черниговщине, как он рассказывал, находится в 80 километрах от железной дороги и в 40 — от автомобильной трассы. Добраться туда по проселочным дорогам зимой было трудно, поэтому он даже на каникулах оставался в общежитии.

Почти все мы были детьми военного времени — безотцовщиной. Нас было в комнате пятеро и только у меня был отец, но и тот инвалид войны 1-й группы. Поэтому компания у нас подобралась небогатая. Самым старшим в комнатке был Женя Капинус. Он к тому времени отслужил в морфлоте и стал для нас настоящим наставником. Сразу начал к морскому порядку приучать. За чистотой в общежитиях тогда следили строго, санбригады проверяли комнаты каждый день. Женя среди нас был и самым «богатым» — у него был приемник «Балтика» в деревянном корпусе и пластинки: «Апассионата», эстрадные песни, Булат Окуджава — между прочим, тогда полузапрещенный. Питались мы обычно в студенческой столовой, но готовили и в общежитии. Купили со стипендии кастрюли, сковородку, сбрасывались на продукты и устанавливали дежурство. Каждый по очереди готовил и мыл посуду — это было самое трудное. Леонид Данилович среди нас был самый малообеспеченный, жил практически на одну стипендию, хотя, честно говоря, прожить на нее в те времена было можно.

— Чем вам запомнился будущий Президент в студенческие годы?

— Вы знаете, у Леонида Даниловича была какая-то хватка ко всему. Он везде старался чему-то научиться. Если не умел, то расспрашивал. Сейчас приходится читать, что он плохо учился. Но у нас показателем успеваемости была стипендия, а насколько помню, стипендию он получал всегда. Учился он, как все в общежитии — насколько условия позволяли в комнате на пять человек. Читальный зал у нас был метров двадцать квадратных, очередь туда занимали. Скажу честно, мы не пропускали ни одного кинофильма. В кино ходили два раза в неделю. Ходили и на эстрадные концерты — в то время в Днепропетровск часто приезжали известные артисты: Клавдия Шульженко, Миров и Новицкий, Щукин. Леонид Данилович даже занимался распределением билетов в общежитии. В субботу и воскресенье были танцы. Не могу сказать, что он такой уж был танцор, но всегда находился в центре. Всегда у него была куча знакомых со старших, младших курсов, в комнату к нему приходили и его приглашали — на дни рождения, праздники. Бывало, придет — Женя, бери пластинки, пошли в гости. Хотя он ничем особым не выделялся, но у него, наверное, положительная энергия была. Люди к нему тянулись. Играли у нас в общежитии и в преферанс. Леонид Данилович схватывал все на лету. Правда, иногда его Женя Капинус сдерживал. Играли по четверть копейки, но бывало проигрывали по 5—10 рублей. А это уже означало без обеда остаться.

Помню, что наши студенты, в том числе и Леня, пару раз ездили на Целину. Говорили, что он там себя проявил с лучшей стороны. Работоспособность у него была. И тогда, и потом — в КБ «Южном» и на заводе. Приходилось встречать его по дороге в цех в 10—11 часов вечера. Для кого как, а для меня его продвижение по служебной лестнице и в политике — не загадка.

— Часто ли вы встречались после окончания университета?

— Судьба разбросала нас по разным городам. Я по распределению попал в Россию. Только спустя годы вернулся в Днепропетровск. Сейчас в живых нет уже Ивана Литвишко. Компаниец Николай Тимофеевич живет в Ижевске. Женя Капинус — в Запорожье. Нам хотят организовать встречу в общежитии. Приезжали ко мне из университета, я им комнату показал, где мы жили. Хотят как-то обстановку восстановить. Мы ведь в 1955 году новоселами в этом общежитии были. Два года назад съездили с однокурсниками в родное общежитие, сфотографировались на память возле входа. Но сейчас там все так изменилось!

P.S. В канун визита Президента в Днепропетровск в бывшем физтеховском общежитии развернулся ремонт. От усердия перед фасадом задания на проспекте Гагарина повалили каменный забор, простоявший незыблемо 45 лет. У входа тротуар мостят плиткой. Узнать свое родное общежитие выпускникам физтеха будет теперь, очевидно, не просто.