ДОЖДЬ

Дед Василий сидел возле окна и смотрел на дождь. Хотя жена и грызла его утром, что не шел выбирать свеклу, он еще последний ломоть хлеба не сьел, чтобы копаться в грязи в такую непогоду. Вчера в газете деду пообещали отдать заработанные во время войны марки. Может, он и не получит к тому времени, но все равно отдадут. Значит, наконец будет справедливость.

Деда освобождали американцы. Красивые парни были, веселые. Подарили деду, который еще тогда был парнем, всякого добра с завода, на котором они работали, как и другим, говорили, что это все они заработали. Потом переходили через английскую зону. Рыжие англичане смотрели на них исподлобья, словно сердито, но ничего, миновали их. Наконец попали к «своим». «Свои» напихивали их в телятники, все перед тем отобрав, и поехали они назад, как и приехали. Теперь дед брал в библиотеке книжки и читал, хотя старуха и ругалась что он не видит работы. В романе Ю. Яновского «Мир» описывалось, как война у нее все разрушила, даже кот одичал, а она все бросила и пошла работать в колхоз. Какой-то американец скажет — такого не бывает, это коммунистическая пропаганда, а дед знает аж несколько таких женщин. Вот его жена — первая.

Теперь по телевизору придумали новый способ, как выдурить у людей деньги, новая пенсия называется. Рассказывают, что прожить на две с половиной гривни — это подвиг какой- то. Хотя это большие деньги, многие из молодых живут и на меньше, хоть и работают. А он вот теперь и не знает, что делал бы с теми марками. Нет, конечно, знает, что отдаст детям, а вот когда бы все на себя, то сразу бы и не придумал. Так бросят гривен сорок в месяц, словно он ничего большего не заработал, и знают наверняка, что нужно заплатить за свет, купить муки ржаной, сахара, масла, крупы перловой на огуречный борщ, ну и что там останется — на спички, дрова, соль. А на марки что ты купишь теперь? Одежду шикарную разве на смерть, да теперь, говорят, кто в хорошем костюме, того с гроба вытягивают и раздевают. Памятник тоже при жизни еще не годится заказывать. А еды хорошей накупить, то ее теперь не покупает никто, ибо дорого, а за 20 гривен колбасу покупать у него не поднимется рука. Теперь, говорят, новые черви вывелись, которых невооруженным глазом не видно, вот они, наверное, в той колбасе и сидят, не может же такого быть, чтобы колбаса стоила половину пенсии и была нормальной. А уж совсем не годится тащить деньги в аптеку: настоящих лекарств на свете есть только два — водка и сало, другим как начнешь лечиться, то уже тебе конец. Ведь даже людей выдушить не могут, а колорадов специально отравляют, но ничего не помогает. Микробы же и еще меньше жуков.

Если бы раньше, можно было бы еще и хороший телевизор купить, японский. А теперь, как доползли к нему вечером, наработавшись, то уже безразлично, какая передача и как идет, лишь бы мигало. Но, по-видимому, никаких денег уже никто не отдаст никогда, только расскажут, что, мол, сам и виноват, не обеспечил. Как вот когда-то еще тетка Кладя приходила к матери погулять. «А что, — говорила, — ты, Арина, на смерть деньги собираешь? «

— Собираю, Кладя, и никто не теряет.

Дед Василий еще долго сидел возле окна и смотрел на дождь.