Николай ТОМЕНКО: «Украина переходит к новому конституционному режиму»

События января — февраля в Верховной Раде длительное время были в центре внимания всего украинского общества. И хотя подводить окончательные итоги парламентской «бархатной революции» несколько рановато, однако некоторые ее предварительные последствия можно отметить уже сейчас. При этом можно указать, что существуют две точки зрения на сегодняшнее положение вещей в ВР — условно говоря, «оптимистическая» и «пессимистическая». Поддерживающие первую точку зрения, считают, что парламентский кризис закончился 8 февраля, когда большинство вернулось в стены парламента. Тогда как сторонники второго варианта говорят, что с возвращением «победителей-большевиков» в сессионный зал конфликт вступил в новую фазу. К означенным относится директор Института политики Николай Томенко.

— Ошиблись прогнозировавшие роспуск Верховной Рады 16 февраля. Большинство вернулось «в родные стены», меньшинство участвует в работе, бюджет принят... Можно ли говорить, что ситуация в парламенте стабилизировалась?

— Ситуацию в парламенте можно охарактеризовать как временную, мнимую стабильность. Наивысшей точкой этой «стабильности» стало принятие бюджета. Но, по моему убеждению, сразу после этого начнется спад, последствием которого будет очень серьезный политический кризис, поскольку окажется, что остальные вопросы крайне конфликтны для большинства, что референдум приобретает вес и партиям необходимо как- то на него реагировать, т.е. формально агитировать против себя...

Поэтому я определил бы нынешнюю ситуацию как критическую. И тут имеется две альтернативы. Первая — условный компромисс между Президентом и парламентом, который был бы закреплен четкими договоренностями между сторонами. Другая — политическая война, которая может начаться в марте: как только станет понятно, что референдум состоится, и слабое равновесие, наличествующее в большинстве, сразу исчезнет. К сожалению, более возможен, мне кажется, второй вариант.

— Т.е., по вашему мнению, невозможно говорить о долгосрочном более-менее стабильном существовании этого парламента?

— Дело в том, что на сегодняшний день временность и ситуативность вообще являются определяющими факторами украинской политики. Поэтому речь идет о временной стабилизации в Верховной Раде, о временности и ситуативной функциональности и парламента, и правительства. Эта временность связана с тем, что Украина переходит от одного политического состояния к другому, к новому конституционному режиму.

Сегодня, с одной стороны, парламент представляет собой достаточно сильный сдерживающий фактор для Президента. С другой стороны, региональные корпоративные интересы разбиваются о систему местного самоуправления. Поэтому для принятия решений необходимо идти на политические компромиссы. Это в известной степени квазидемократическая политическая модель, начавшая функционировать в Украине после принятия Конституции 1996 года. Но даже эту модель большинство политических актеров не может принять. Поэтому вскоре Украина будет переходить к другой конституционной модели, где система противовесов исчезает: исполнительная власть становится самодостаточной, а парламент превращается в символический орган, время от времени исполняющий акты легитимизации ее решений. Референдум это и есть путь перехода к новой политической модели.

— Вопросы к референдуму готовились заранее. Тем временем в парламенте, скажем, уже создано парламентское большинство...

— Да. И очевидно, что Президенту было необходимо каким-то образом отреагировать на новую ситуацию, попробовать предложить другие стратегические модели. Модель сотрудничества с парламентским большинством — это умеренная модель: у нас появилось новое правительство, новое парламентское большинство, продекларировавшее поддержку курса реформ и нового правительства. Очевидно, что и Президент должен становиться новым и работать с этими новыми участниками. А вышло так, что Президент дал согласие на синхронизацию одновременно целого ряда конкурентных процессов: если он захочет поддержать парламент, он вынужден будет отменить референдум. Однако он говорил, что никогда на это не пойдет. С другой стороны, активно поддерживая правительство, придется конфликтовать с некоторыми группами финансово-политических интересов, так как правительство предлагает определенную систему отношений с бизнесом, с совместными предприятиями...

— Сколько, по вашему мнению, будет существовать «новый» парламент?

— До тех пор, пока подавляющая часть людей, которые входят в парламентское большинство, не убедится в том, что для Президента более важно проведение референдума и усиление полномочий исполнительной власти, нежели сохранение существующей системы с прежними полномочиями парламента.

— Вы считаете, что представители большинства этого до сих пор не понимают?

— У большинства присутствует постоянная иллюзия, что они могут сохранить свое положение, сделав те или иные шаги. А Президент эти настроения всячески поддерживает — то пресс-секретарь, то глава администрации заявляет, что Президент не собирается проводить досрочные выборы, «если парламент будет нормально работать». В то же время иллюзии об изменении вопросов референдума развеял председатель Центризбиркома, сообщивший, что эти вопросы нельзя редактировать — надо либо остановить референдум вообще, либо его провести. Следовательно, референдум состоится. И как парламентарии собираются функционировать после него, если по данным наших социальных опросов минимальная цифра недоверия ВР составит 70—75%? С общественной точки зрения после референдума у парламента нет никаких причин существовать.

— То, что большинство являет собой очень неоднородное образование, не вызывает сомнения даже у представителей самого большинства. По вашему мнению, какие группы в его составе можно выделить?

— Первую группу условно можно назвать патриотически-реформаторской: она насчитывает 70—120 человек. Вторая группа — члены депутатских групп и политических партий, контролируемые финансово-политическими группами или олигархами. По количеству они приблизительно равны первой группе. И есть третья группа — независимых предпринимателей, которые поддержат генеральную линию Президента.

— За счет чего все эти достаточно разнородные силы смогли объединиться?

— Я бы сказал, что большинство образовалось как союз некоммунистической части парламента и олигархов. Л. Кучма провозгласил, что он станет «новым Президентом» и в скором времени должно появиться новое правительство. Тогда и возникла идея парламентского большинства, которую поддержало огромное количество людей; однако во время создания большинства технологически и ресурсно финансово-политическая часть переиграла идейную часть. В то же время, в борьбе за сущность и структуру большинства победила концепция не проправительственного, но пропрезидентского большинства. Это послужило одной из причин того, что до сих пор нет полноценного постоянно функционирующего большинства.

— Кажется, период превращения ситуативного большинства в конституируемую, постоянно функционирующую политическую единицу у нас несколько затянулся — до сих пор четко не определены полномочия парламентского большинства, не подписан договор о солидарной ответственности между Президентом, Кабмином и ВР.

— Когда были различные варианты того, каким должно быть это большинство, инициаторы его создания заявили: правительства сейчас нет, давайте подпишем соглашение — а там увидим. Кстати, и Президент тогда заявил, что он обязательно подпишет соглашение с большинством — и это был один из важных пунктов создания самого большинства. Солидарной ответственности нет до сих пор. Так возникло временное, ситуативное и нефункциональное большинство. Сейчас получается, что правительство вообще не причастно к определению стратегии развития политической ситуации; единственными игроками на политическом поле являются Президент и парламент, которые время от времени договариваются между собой.

— Если реформы провалятся, отвечать за это будет главным образом правительство...

— Правительство однозначно является политической игрушкой в современной ситуации. Его спасает Виктор Ющенко, получивший очень высокий уровень доверия со стороны общества.

— Вы говорите, что ваши прогнозы почти всегда, к сожалению, сбываются. К сожалению — потому, что они, как правило, достаточно печальны. Насколько сохранится своеобразный status quo в большинстве?

— Теперешний парламент не устраивает представителей больших финансово-политических групп. В то же время, в самих этих группах существуют разногласия. Есть группа людей, работающая с региональными корпоративными интересами. Именно эта группа лоббировала двухпалатность. И есть группа, которая боится, что региональные олигархи не пустят олигархов общенациональных в региональный бизнес. Эти люди выступают категорически против двухпалатного парламента, исходя из собственных экономических интересов. Общее для них — ослабленный, некоммунистический, контролированный по составам, но не обязательно двухпалатный парламент. Перед обеими этими группами стоит главный вопрос — когда и на какой основе проводить выборы. Я думаю, что они еще не дали себе ответ на него. Вот этим объясняется, что сначала Медведчук говорит, что парламентские выборы не нужны, а потом — что после референдума будут досрочные выборы. Демсоюз заявляет, что досрочных выборов не будет, а в то же время везде «пуляет» свою политическую рекламу.

Можно выделить несколько вариантов того, как будут развиваться взаимоотношения в среде большинства. Первый — нарастание противоречий между группами, которые контролируются олигархами и системными партиями. Второй вариант — Президент утрачивает интерес к функционированию большинства и оно сразу проваливается, потому что большинство не может функционировать в формате 230—240 человек.