Посторонних просят покинуть сцену
Как только в стране начинается какое-нибудь безобразие — революция, приватизация, война, выборы или поиск национальной идеи — так обнаруживается, что далеко не все население считает себя народом. Немедленно обращают на себя внимание люди, которые народом называют остальных, а сами определяются как интеллигенция. Наличие законченного или не совсем высшего образования при этом не является основным признаком — образованными могут быть и предприниматели, и чиновники, и просто дельные специалисты. Но они все, вместе с крестьянами и рабочими, солдатами и матросами, депутатами и заключенными являются народом. А чтобы попасть в интеллигенты, необходимо главное: ни в коем случае и никогда не применять имеющиеся знания, навыки и опыт ни к какому конкретному делу. И тогда у вас будут абсолютно чистые, не замаранные никаким действием руки и право ругать всех остальных самым оскорбительным у нас словом — народ.
Народ, как известно, у нас пьющий. Но и это бы полбеды — народ у нас необузданный, и потому народу этому к месту и не к месту поминается тот самый бунт: «бессмысленный и беспощадный». Кроме того, народ наш ленив, склонен — если уж заставят — работать без старания и вещи делать недоброкачественные.
При этом в быту не только крайне неаккуратен, но и вороват. Этот общеизвестный народный набор иллюстрируется самыми различными примерами из жизни, и каждый пример обязательно укладывается в определенную категорию: вот проявление лени, а вот — вороватости, а это и вовсе сочетание всего плюс общенародная азиатчина...
Боже мой, думаю, как же здорово устроены эти ребята! Пьют ведь, как все добрые люди, стакан под глубокий выдох; отродясь не перерабатывались, что в древние времена в своих советских НИИ, что теперь в своих некоммерческих фондах и общественных движениях; к бунту призывают еще с декабристских времен и так далее — через народовольцев и левых эсеров к демонстрациям против банды антинародного режима; на собственной кухне лишний раз пол не подметут...
Но расстраиваются именно над народной жизнью и никакого стыда при этом не испытывают.
Вот, допустим, агитировали- агитировали против царя, взбаламутили всех, бегом побежали в сочувствующие, а некоторые и в комиссары — а как сами поехали по тундре, по железной дороге, так и воззвали: что ж ты, народ, делаешь?! И куда ж ты свою совесть, лучших представителей, гонишь? Как же ты дал оболванить себя тирану?..
Что при этом тиран не самостоятельно оболванивал, а именно их же собственными творческими силами, лучшие представители как-то забыли.
Вообще очень не любит интеллигенция, когда ей что-нибудь напоминают. Революционную агитацию, например. Или книжечку, которую я когда-то видел: стихи на смерть товарища Сталина. Все отметились, кому доверили. Самые активные впоследствии оттепельщики и даже кое-кто из еще юных перестройщиков — кому доверие было оказано. Как сказал однажды в начале девяностых один лениновед: «А я не все про Ленина знал». То есть, если сказал правду, то, значит, всю жизнь до этого даром хлеб ел. Одно извиняет — соврал, конечно.
И так далее. Про антинародный режим они тоже не знали, что он из этого неудачного народа. И про новых русских не предполагали, что они такие окажутся.
И сейчас продолжают народу на его, народные заблуждения сетовать и строго указывать на недопустимость войны в Чечне.
— Нет, — говорит народ, — ты погоди... как же это выходит, что те самые, которые Югославию... ты их тогда еще мировым сообществом называл, а нас оголтелыми антиамериканистами... а теперь они нас стыдят... и ты с ними... ты чего, честное слово?
Молчит, как интеллигентный человек не снисходит до перепалки. Предлагает свои пункты и условия для переговоров и чувствует себя в совершенном порядке, честным и чистым перед правами человека.
Потому что он посторонний. Он все это наблюдает и просто высказывает свое мнение, независимое и цивилизованное, просвещенное и гуманное. Ему в фонд бандиты денег — других-то денег в стране вроде и нет — подсыпают; его солдатики и менты охраняют, чтобы не взорвал его ненароком какой-нибудь приезжий борец за права человека; ему грант-другой от таких же иноязычных идет — и вот он отходит на три шага сбоку и оттуда наблюдает народ, и сокрушается, и учит неразумных.
Однажды такие — из талантливых, но бессовестных — сами на себя пародию придумали: Васисуалия Лоханкина. Он размышлял о своей роли в русской революции, и его создателям это казалось очень смешным. А роль-то и вправду была, и не маленькая... Теперь пародии живут не в литературе, а в реальной жизни. От этого они становятся более смешными, но и более опасными. То объявят о своей особой позиции по Чечне, то на Свободе поругают соотечественников за грязные деньги... В общем, плохой народ им достался.
Но и народу с ними не повезло.
