Александр ЛАВРИНОВИЧ: У «Кучмы-2» есть вполне реальная мотивация стать инициатором «революции сверху». Но...

— Александр Владимирович, зная вашу активную позицию, складывалось впечатление, что вы сознательно не участвовали в бурных предвыборных процессах. Если это так, то чем это объясняется?

— Трезвым пониманием того, что происходило, и пониманием, что эта предвыборная кампания проходила так, что должна была завершиться коронованием легальной оппозиции в лице украинских коммунистов и сохранением позиций главы государства. Все остальное — это было соревнование, в котором часть принимала участие для обеспечения одной или другой из этих двух сторон, часть — вела самостоятельную борьбу, но не за чемпионское звание, причем, заведомо это понимая. Остальные — это массовка, которая исполняла, на мой взгляд, смешную роль, сопровождаемую переоценкой собственных возможностей и собственного значения. В этой кампании все было запрограммировано и все понятно с самого начала. Единственным незапланированным событием, которое давало определенную надежду, было создание «каневской четверки». Надежду на то, что в Украине возможен вариант согласования позиций, независимо от личных перспектив и амбиций, признание общественного интереса как главной ценности. К сожалению, эта надежда просуществовала недолго, что еще раз подтвердило: чуда не случилось, и в Украине пока никто не может и не хочет общественный интерес поставить выше интереса корпоративного или личного.

Все было настолько прогнозируемо, что брать участие только для того, чтобы подтвердить бесправное положение украинского общества, в котором оно живет… По крайней мере, последние три года во власти доминирует подковерный механизм принятия решений, демонстративное игнорирование писаных и неписаных правил. Власть поощряет существование только одной коммунистической оппозиции, которая для большинства общества априори неприемлема. Таким образом устраняется возможность конкурирования политиков, политических сил и идей, которые конкурировали бы между собой по способам развития общества и отработке тех путей, которые могут дать наилучший результат. Сегодня все это зависит от одной субъективной воли одного человека — Президента. Иными словами: сумеет глава государства переступить через желание реформировать механизм власти, механизм принятия своих решений с наименьшим личным дискомфортом или нет. Кстати говоря, один раз Леонид Кучма это уже сделал после неудачного премьерства, когда он совсем по-другому начал свою работу в должности Президента (правда, через два года опять вернувшись к старому стилю работы).

— Поясните, пожалуйста, более детально.

— Это означает, что я не могу исключить возможности, что от механизма индивидуального или корпоративного влияния на принятие того или иного решения, которое потом реализуется в виде нормативного указа или индивидуального решения о тех или иных назначениях, мы придем к тому, что основными субъектами влияния на принятие решений станут определенные Конституцией органы и политические партии. Партии, которые должны стать главным субъектом политической жизни и перерасти в общественный инструмент, без которого в принципе не может существовать любая демократия. Что бы мы ни говорили про хороших и плохих людей, про гениальных и бездарных политиков, но до тех пор, пока у нас нет такого инструмента в виде мощных политических партий, разговоры про демократию это не более, чем фантастика. Отсутствие политического контроля при реформировании власти, отсутствие контроля за ее деятельностью делают фикцией все заявления о демократическом характере сегодняшней власти.

— Какова на ваш взгляд роль СМИ в создании таких механизмов?

— Существование СМИ как четвертой власти должно быть обеспечено не только экономически, скажем, за счет рекламы, но и за счет существования политического плюрализма, который должен быть представлен в органах власти. В этом случае этот плюрализм будет присутствовать и в СМИ.

— А зачем сейчас Президенту менять свой стиль работы, если его штабы добились благоприятного результата на выборах, продемонстрировав всю мощь своих методов.

— Ну, во-первых, Леонид Кучма во время второго срока президентства может поставить более высокую планку для того, чтобы остаться в истории как человек, сделавший самую главную работу в государстве по созданию фундамента для ее дальнейшего существования. Эти действия могут быть очень высоко оценены многими будущими поколениями украинцев. Это, если брать по большому счету.

— Об этом во время предвыборной кампании говорил и сам Леонид Кучма, когда он заявил, что будет совсем другим президентом и хочет уйти с высоко поднятой головой. И, очевидно, очень много людей, голосовавших за него, выдали Президенту аванс именно в этом смысле, надеясь на перемены. Другое дело, есть ли реальные основания для этих надежд или это опять будет ожидание некоего чуда: «Захочет Леонид Данилович или не захочет».

— Несомненно, в большей степени это — ожидание чуда. Есть, правда, и другая область, более приземленная. Она относится не к будущим поколениям, а к сегодняшнему, и непосредственно касается и Леонида Даниловича, и его ближайшего окружения. Потому что сохранение того стиля работы власти, который мы наблюдаем в последнее время, может настолько негативно повлиять не только на общественные процессы, но и общие результаты в стране, что после завершения его полномочий может быть предъявлен счет. И вполне возможно, что расплачиваться по этому счету придется перед люмпенизированной частью протестного электората, которая будет действовать на грани или даже за гранью закона. Если соединить первый вариант «вхождения в историю» и второй, как я уже сказал, вполне приземленный, то у «Кучмы-2» есть вполне реальная мотивация стать инициатором революции сверху. Насколько это вероятно? Я сегодня еще не утратил надежду, хотя, откровенно говоря, вероятность не очень высока.

— А на кого Леонид Кучма сможет опереться при проведении такой революции?

— Этот вопрос уже надо ставить по- другому: если он захочет это сделать, то сегодня ему надо создавать эту опору. Поскольку мы после пяти с половиной лет, в течение которых он возглавлял украинское государство, пришли к тому, что организованных политических сил нелевой ориентации в стране не существует.

— Это могло произойти, скажем так, в результате исторической случайности?

— Это не может быть случайностью.

— Таким образом, мы пришли к тому, что и после выборов в обществе сохраняется противостояние. Какие могут быть отдаленные последствия такой радикализации применения российского сценария? Кстати говоря, многие вообще отрицают его существование, утверждая, что российский сценарий в Украине придумали журналисты с политологами, чтобы приуменьшить значение противостояния красному реваншу.

— Это действительно российский вариант (и я думаю, что это уже ни для кого не секрет), который отрабатывался при участии российских специалистов. Этот сценарий и был реализован президентскими штабами, поскольку сейчас он наиболее гарантировал им победу.

Когда исчезла конкуренция справа, стало ясно, что людей не склонных к суициду в Украине большинство. Это все было понятно и именно так и сделано. Именно поэтому в течение последнего года, иногда — подспудно, а иногда и демонстративно повышалась роль компартии и ее первого секретаря. Я не знаю, кем надо быть, чтобы это отрицать. Так же как и то, что леворадикальное течение не отпускалось далеко, поскольку оно было необходимо на всякий случай, чтобы, с одной стороны, разбавить симпатии левого электората, а с другой — выступать пугалом. И безусловно, этот сценарий отработан в обществе. Сегодня мы имеем только одну легальную оппозицию в Украине, которая имеет четкий красный цвет, четко очерченные организационные структуры — структуры коммунистической партии, и она существует как мощный общественный фактор.

— Это после того, как она была официально запрещена после провала ГКЧП.

— На протяжении всех этих лет она использовала ухудшение социально- экономического положения в стране, шаг за шагом возвращая свои позиции. И особенно компартия окрепла за последний год в результате реализации уже упомянутого российского сценария выборов.

— Есть ли в таком раскладе сил вина правоцентристских демократических партий, и, в частности, вина Руха, как наиболее заметной политической силы?

— Я, вообще, принадлежу к тем людям, которые и коллективную правоту, и коллективную вину воспринимают достаточно скептично.

— Но есть и политическая ответственность организации. И все, кто не согласен с политической линией большинства, по идее, в этом случае должны просто выйти из нее. Два крыла Руха набрали вместе 3,39%. Есть же какой-то набор причин, который можно и должно анализировать.

— Есть набор причин и есть набор имен, и можно сказать точно, кто должен нести ответственность. Я не буду сейчас делать экскурс в историю одной или другой части Руха и напоминать, кто в одной части прогнозировал именно такой результат и предлагал совершенно другой путь развития. Но если то большинство, которое было достаточно для принятия решения, приняло другое решение, то эти имена есть в бюллетенях, и четко понятно, кто должен персонально ответить за сегодняшнее положение вещей. Но, по сути, эта избирательная кампания проходила без правой оппозиции. Потому что правые партии были в таком состоянии, что только большие фантазеры могли рассчитывать на другой результат. Это было присутствие, а не действие. А для того, чтобы это случилось, приложили руку как действующая власть, так и многие, кто находится в самих правых партиях.

— А какие перспективы? Сейчас видны попытки, по крайней мере, обсуждения: что после этого разгрома необходимо очистить строительную площадку и начать заново. Насколько реальны прогнозы о создании правоцентристской партии?

— В Украине сейчас есть реальная необходимость и, скажем так, общественный заказ на создание такой партии.

— В чем он выражается?

— В стране есть коронованная легальная красная оппозиция. И есть власть, которая должна сделать для себя выбор. Если она и дальше будет без всякого цвета, работая по старым схемам, — в таком случае правая оппозиция возникнет стопроцентно. Насколько эта оппозиция будет сильной и влиятельной, зависит от многих факторов, в первую очередь, от чувства самосохранения и самозащиты тех людей, которые поверили, что можно будет жить в нашей стране со свободой предпринимательства и свободой слова. Если случится чудо, и власть определит свой цвет, то она сама будет способствовать тому, чтобы сильный правоцентристский центр создавался как опора этой самой власти.

— Не много ли у нас надежд на чудеса?

— Я говорю про степень вероятности. Вероятность такая существует и нельзя ее отбрасывать, хотя она остается очень маленькой.

— А можно уже назвать фигурантов такого процесса?

— Я бы сегодня не делал поименного перечисления, поскольку это и большое количество действующих политических организаций, и служащие государственных структур, и политические деятели, которые понимают необходимость этого шага и ищут различные пути для его реализации. Единственное, что могу сказать, традиционная схема: «Прийти и объединиться на платформе защиты независимой Украины и рыночных реформ», под которой будут стоять подписи глав политических организаций — сегодня стоит не больше, чем прошлогодний снег.

— А что взамен?

— Необходимо смотреть на возможности, которые могут быть реализованы в сегодняшней Украине, на тех людей, которые их могут реализовать и имеют желание это делать. Я больше склоняюсь к первоисточнику всех действий — личности, которая может делать сознательные шаги, сознательно себя самоограничивать и самоподчинять. Личности, которая чувствует необходимость достижения цели вместе с другими в большом политическом объединении, подразумевая и совместное получение политических дивидендов при ее достижении.

— Петр Симоненко возложил ответственность за победу Леонида Кучмы на правоцентристские партии. Что вы скажете по этому поводу?

— О том сценарии, который состоялся, знали все, в том числе и коммунисты. И значительная часть коммунистов абсолютно понимала и направление развития событий, и их финиш. Так же точно они знали, что выборы — «под патронатом». Вопрос в том, какая ставилась цель. Если цель ставилась так, как ее декларировали коммунисты: какой угодно ценой, понимая общественную необходимость, изменить вектор, по которому шла Украина в последние годы, тогда действовать компартии надо было совершенно иначе. Я не знаю ни одного трезвомыслящего политика, в том числе и в компартии, которые бы верили в то, что первый секретарь компартии станет президентом Украины.

Если же КПУ исходила из другой цели: укрепления и развития своей партии, то она действовала безупречно. В этом плане они достигли блестящего результата.

— А как же провозглашаемая ими цель борьбы за интересы народа Украины?

— В этой избирательной кампании шла борьба за корпоративные или личные интересы.