Грозит ли Украине реставрация монократической власти?

Действительно, обещанные реформы (которые якобы проходили по «западному» сценарию) положительных результатов не дали. Некоторые граждане хотят их продолжения, чтобы их дети жили как на Западе. Другие рвутся назад, в прошлое, когда жили хуже, чем на Западе, но все-таки лучше нынешнего. В Беларуси люди с такой позицией победили, и «белорусский путь» сегодня просматривается достаточно очевидно. Каковы перспективы выбора того или иного варианта в Украине?

По природным богатствам, трудолюбию, предприимчивости людей Восток Европы не уступает Западу, преимущество которого — иная форма власти. Восток так и не ушел от монократии — власти в обществе одной группы, игнорирующей интересы остальных. Это деспотия, тоталитаризм и псевдодемократические режимы. Насилие, даже если это насилие большинства (не говоря о меньшинстве), рождает равнодушие, леность и ненависть угнетенных, воровство чиновников, аморальность, иждивенчество — знакомый букет наших пороков. А поликратия демократических стран Запада дает всем группам право бороться за свои интересы и за власть не подрывающими основы общества методами. Она возникла в протестантских странах северо-запада Европы в ХIУ веке, когда феодалы не смогли подчинить города. Основанные на договорных началах государства решали большинство споров путем переговоров. Неущемленная инициатива масс обусловила прогресс, и высокий уровень жизни сделал это устройство общества привлекательным. Его восприняла Европа и государства переселенцев из нее. Распались Австро-Венгрия, Турция, Россия-СССР — монократические империи, возникшие вдоль границ мира христиан и мусульман, где энергия масс шла на оборону и завоевания, а тяжелые войны истощали общества. В то же время «легкие» колониальные войны с индейцами и в Африке прогресс поликратических стран не тормозили.

Зачатки поликратии возникали на Украине, в Новгороде и Пскове, в Москве после «смутного времени», где стрельцы, как и бюргеры Европы, ограничили власть феодалов. Петр I подавил эту вольницу, закрепив российскую отсталость на века. Намерению Александра II подписать конституцию помешали убившие его революционеры, но Россия стала на европейский путь, поликратию закрепила февральская революция. Большевики вернули монократию власти партократов со всеми ее прелестями: застоем, экономической автаркией, войнами. После поражения в «холодной войне» она пала, но в СНГ, включая Украину, как и в странах третьего мира, поликратия еще не стала необратимой, нынешние режимы лишь переходные.

Распад СССР был победой прагматичных руководителей республик, прежде всего России, над союзными ретроградами. Они декларировали переход к поликратии, понимая, что иного пути в ХХ веке нет, но были непоследовательны в действиях из страха потери монополии на власть. Консерваторы из второразрядных партократов намечают реставрацию старой монократии. Селезнев, Макашов, Ильюхин и другие лидеры озвучивают их планы:

— взамен всеобщей реквизиции средств производства богатые должны «добровольно» отдать часть капитала народу, то есть капитал отберут лишь у неугодных (как Гитлер — у евреев);

— за счет этого и напечатанных денег можно будет отказаться от займов у Запада, вернув «железный занавес»;

— переворот провести «по-европейски», парламентским путем (как делал Гитлер, а не Ленин);

— после реставрации монократии вернуть каторгу и «мирно» сгноить там политических противников — «правых экстремистов».

Практические действия начаты с решения о восстановлении памятника Дзержинскому для реабилитации репрессивных органов — опоры монократии.

История изобилует примерами реставрации старого через 10—20 и более лет. Этому способствует политический и экономический кризис. Успех Гитлера определило положение Германии 20-х годов. Народ могучей империи, униженный поражением в войне, был ограблен жестоким экономическим кризисом. Он принял лозунг реванша, восстановления империи, а Гитлер — власть от престарелого президента. Ныне ситуация в России та же. Имперский народ-мессия, готовившийся осчастливить мир, лишен веры в будущее и части территорий, которыми владел сотни лет, ограблен «шоком» 1993 года, побежден малым народом Чечни и снова ограблен кризисом этого года. Идея реванша стала популярна в массах, не очень верящих престарелому президенту.

Учитывая эти настроения, он также, декларируя приверженность демократии, ведет на деле реставрацию монократии. Первым шагом был расстрел Верховного Совета. Парадоксально, что, как и Петр I, он расстрелял вместе с оппозицией зачатки поликратии. Дальнейшие действия тоже были шагом назад. При Петре I число купцов в России снизилось с 29 до 10 тысяч, а под патронатом «красного директора» Черномырдина уменьшилось число конкурирующих фирм, но окреп монопольный олигархический капитализм. А эта модель, как и плановая, устраивала монократические власти, от тиранов и до псевдодемократов, несмотря на то, что хроническое отставание Латинской Америки, кризисы в Восточной Азии и России показали ее низкую конкурентоспособность.

Власти Украины стремятся повторять действия России, но осторожнее и с отставанием. А для поднятия своего авторитета в стране и в мире они раздувают угрозу прихода к власти своих «левых» противников. Но она у нас менее реальна. В конце ХХ века национализм потеснил интернационализм и социалистические идеи. Это определило слабость наших и силу российских апологетов монократии. Первые, добиваясь под видом восстановления СССР подчинения России, выглядят защитниками интересов чужой страны. А вторые стоят на имперских позициях, защищая интересы своей страны. Поэтому какие-то призрачные шансы на победу нашим «левым» дает лишь разобщенность противников и «фора» правящих прагматиков, цепляющихся за обанкротившихся, отвергаемых массами политиков.

Есть и другие отличия наших условий от российских. Вследствие отставания реформ у нас пока слаба олигархия — финансовая опора монократии, хотя власти и старались ее взрастить по российско-азиатскому рецепту. И в отличие от соседа, где популярны имперские идеи превосходства над другими и сильно желание присоединить соседние территории, нашему народу чужды имперские и мессианские идеи. Это также ослабляет позиции сторонников монократии.

Поэтому почти однозначно можно ожидать реставрации монократии в России, а приход к власти Лужкова, Лебедя, Зюганова или Примакова определит лишь форму, которую она примет. Украина, по-видимому, сохранит нынешний переходной режим, но она подвергнется более сильному, чем сейчас, политическому, экономическому и, возможно, военному нажиму. Пока ее власти балансировали между Западом и Востоком. Проводить такую политику давала возможность декларативная приверженность Ельцина идеям западной демократии, а ее необходимость диктовал раскол украинского общества. Но продолжить ее, учитывая будущие российские реалии, будет трудно.

Подчинение соседней монократической империи, а не маловероятная победа на выборах бывших комсомольских работников и вторых секретарей и создаст реальную угрозу реставрации монократии в Украине. На это они уже сейчас делают главную ставку. Это не будет простое восстановление старого тоталитарного строя — во всех случаях монократия восстанавливалась в новой форме. И приведет ли она к гражданской войне, сказать трудно. Но вероятность ее велика, войны — спутники монократии, СССР за 70 лет вел более 40 войн, больших и малых, да и нынешняя Россия от них не отказалась.

Избежать реставрации монократии и устранить опасность гражданской войны можно только при более четкой, чем сейчас ориентации политики Украины на Запад, по примеру Польши и Прибалтики. Но смогут ли власти перерезать пуповину, связывающую их с родным прошлым?