Унижение достоинства — главная беда

60 лет назад Генеральная Ассамблея ООН приняла «Всеобщую декларацию прав человека» — универсальный документ, который стал своеобразным кодексом цивилизованного поведения стран и народов. Этот международный акт ратифицировали более 200 стран мира, в том числе и Украина. Тем не менее, не секрет, что от деклараций до реального положения дел — большая дистанция. За права человека нужно бороться и уметь их защищать. Об этом — интервью с известной правозащитницей из Днепропетровска Таисией ШКРЮМ, председателем областной организации и вице-президентом украинской секции Международного общества прав человека.

— Таисия Ивановна, что заставило вас — врача по профессии — заняться правозащитной деятельностью?

— В правозащитную деятельность не приходят просто так. Как правило, приводит беда — к сожалению, так получается. Вообще-то, я была всегда достаточно активным человеком и занималась общественной работой. Но вот в 1985 году моего сына — студента Днепропетровского университета — призвали в армию. Мы с мужем оба врачи, и освободить его от службы не было бы проблемой. Но сын пошел служить с охотой, потому что хотел стать юристом. А всего через месяц он погиб — перед принятием присяги сержант ударил его сапогом в живот. Когда я приехала в часть, то увидела, как несут еще одного солдата, у которого не выдержало сердце. Оказалось, что офицер ушел в отпуск, а сержант, который хотел показать свою власть, успел уложить в могилу двух парней — студента из Латвии и моего сына. Получилось так, что уже после смерти мы получили письмо, в котором сын писал о побоях, но доказать ничего не удалось, поскольку все происходило без свидетелей. Если бы сын остался живой, то он мог бы выступить с показаниями, и сержант сел бы в тюрьму, а поскольку он погиб, то и концы в воду. После похорон я целый год пролежала, отвернувшись лицом к стенке. Вставала только, чтобы сходить на кладбище, — у меня была жуткая депрессия. Потом вспомнила, как несли парня из Латвии и решила найти его родителей или родственников. Было время горбачевской «перестройки», и я написала в известную латвийскую газету «Атмода». И после этой публикации ко мне пришло около 600 писем — писали родители, у которых тоже погибли сыновья в армии. Многие истории были еще ужаснее той, которая произошла с моим сыном, хотя хуже смерти ничего не бывает. Все это меня потрясло окончательно, и с этого началась моя правозащитная деятельность.

— Что вы решили тогда предпринять?

— Я предложила наиболее активным матерям погибших солдат объединить свои усилия. Ведь до этого были такие порядки, что, если человек погиб или травмировался на производстве, то его родственники получали компенсацию, а если в армии — то ни копейки. Все преступления и убийства в армии тщательно скрывались военными. Я предложила женщинам написать плакаты о том, что мы отказываемся голосовать на выборах за власть, которая не властна над своей армией. Мы приехали в Москву из разных городов и встали с плакатами возле Кремля, на Красной площади. Возле нас собралась толпа, появилось телевидение. Мы добивались встречи с Горбачевым, и через какое-то время нас — 76 солдатских матерей — пригласили в здание Верховного Совета СССР. Там с нами беседовали должностные лица, но мы отказались уходить и ночевали на столах и стульях трое суток. В конце концов, всех переписали, проверили документы, и нас таки принял Горбачев. Мы рассказали ему свои истории, и он прослезился. Пять женщин, в том числе меня, включили в специальную Президентскую комиссию по расследованию причин гибели и травматизма в армии. Подняли статистику, сколько погибло солдат, от чего. Состоялось несколько судебных процессов, и были осуждены должностные лица. По результатам работы этой комиссии был создан Комитет по делам военнослужащих при совете министров СССР. Солдатским матерям назначили пенсии и компенсации, правда, в дальнейшем из-за гиперинфляции они превратились в копейки. Однако работа в Москве позволила многим из нас познакомиться и включиться в правозащитное движение.

— Как развивалось ваше движение в Украине?

— Комитеты солдатских матерей мы создавали по регионам, в том числе и в Днепропетровске. Вносили свои предложения в закон Украины, защищающий права военнослужащих и членов их семей, который был принят вскоре после провозглашения независимости. Нужно сказать, что комитеты солдатских матерей были в то время одной из самых активных правозащитных сил. Мы ведь две недели голодали на ступеньках Верховной Рады. Тогда показалось, что все проблемы с правами человека в молодом демократическом государстве будут быстро решены, поскольку советского режима не стало. Но, оказалось, что это далеко не так. Например, «дедовщина» никуда не исчезла. В украинской армии и сейчас, по нашим данным, умирает примерно полтысячи солдат в год. Пятая часть из них — от острой сердечной недостаточности, но так ли это на самом деле? Почему так высоки показатели самоубийств — лично я в них не верю. Вообще, неуставные отношения в армии — сложная тема, поскольку ее корни находятся в самом обществе. Я и на лекциях в воинских частях говорю, что «дедовщину» можно искоренить за год, но, к сожалению, солдаты, которых угнетают старослужащие, потом сами превращаются в тиранов. Насилие порождает насилие. И проблема не только в наших солдатах, но и в офицерах. В Германии военнослужащие целый месяц изучают свои права и только через месяц приступают к обязанностям. Немецкие генералы в беседе с нами никак не могли понять, что такое неуставные отношения. Рассказывают, что «дедовщину» пытались завести этнические немцы из Казахстана, но в германской армии их просто подняли на смех.

— Может быть, различия кроются в менталитете?

— Это сложный вопрос. Прежде всего, у нас не развито гражданское общество. Часто мы сталкиваемся с тем, что люди явно не понимают, чем мы занимаемся. Кстати, на сегодня в нашей деятельности главное — не защита прав военнослужащих, а, пожалуй, защита прав детей. Международное общество прав человека, которое я представляю, появилось в послевоенный период во Франкфурте-на-Майне. Его создала группа энтузиастов сразу после принятия Всеобщей декларации прав человека. Занимались они защитой прав политзаключенных в странах восточного блока, и эта деятельность приобрела международный характер. Меня пригласили к сотрудничеству, когда я работала с комитетами солдатских матерей — предложили создавать правозащитные группы в Украине, которые потом объединились в украинскую секцию МОПЧ. Мы лоббируем защиту прав военнослужащих, заключенных, детей. В основном мы консультируем, как защитить свои права, и примерно в половине случаев удается добиться цели полностью или частично. Активно занимаемся просветительской работой, читаем лекции, учим, что права нужно уметь защищать. Удивительно, но в наше время вновь появилась проблема рабства — и не только женщин, но и мужчин, которых заставляют работать в неволе. Украинцев используют в качестве рабов во многих странах на сельскохозяйственных работах или в строительстве. Однако самым частым нарушением прав человека в самой Украине является унижение человеческого достоинства — оно встречается буквально повсюду, начиная с семьи, и может проявляться даже в нарушении экологических прав, поскольку наши города превратились в огромные мусорники. Я думаю, что унижение человеческого достоинства во всех его проявлениях — корень всех наших бед.