50 миллионов условных колодцев

Живу одиноко в большом городе уже два месяца. Родственников нет, знакомых мало, «своих» мест до сих пор не заимел, потому выдумал себе развлечение: наведываюсь каждую субботу на трамвайную остановку. Она как раз напротив «колонки», к которой люди ходят за водой. Сажусь на скамейку и начинаю наблюдать жизнь.

Вот к «колонке» направляются малыши — брат и сестра. У брата в руках два пустых пластиковых баллона, сестра несет бутылку из-под «спрайта». Брат шагает размеренно, неторопливо, девочка — вприпрыжку, помахивая короткими косичками. Подошли. Мальчик повернул кран, набрал сначала в бутылку, дал напиться сестре, потом ополоснул место на цементном фундаменте, поставил баллоны под струю. Набрал в один — отодвинул. Во второй — тоже отодвинул. Набрал в бутылку, завинтил, дал сестре. Подхватил полные баллоны. Двинулись. Девочка уже не прыгает. Несет свою пластиковую бутылку с водой впереди себя, обхватив ее обеими руками, и шагает, как брат, — так же размеренно-чинно.

Смотрю дальше. Останавливается трамвай. Выходит девушка лет пятнадцати с длинными русыми волосами. Перебрасывает сумку через плечо, приближается к «колонке», открывает кран. Напившись, вытирает губы рукой и возвращается на остановку. Приходит трамвай. Девушка садится, едет дальше.

Мне легко представить себе путешествующего в степи, который, увидев колодец, останавливает коня, чтобы утолить жажду. Но весьма странно было наблюдать, как юная киевлянка сошла с трамвая только для того, чтобы напиться воды из «колонки». Не стерильной магазинной, не домашней из-под крана, а именно из «колонки», родниковой.

Я специально подошел и сам попробовал. Ничего особенного. Вода как вода. Хотя без привкуса хлора. Но ведь и кристально чистой ее назвать трудно: она попахивает и илом, и трубной ржавчиной. Но все же чем-то привлекает людей.

Две семьи возвращаются с отдыха на озере домой. Взрослые — подвыпившие, детвора — уставшая, у мужчин в руках сумки, у женщин — одежда, дети несут «букеты» из камышовых стеблей, вся группа еле ноги волочит. Остановились около «колонки». Один из родителей неловко открутил кран, ударила тугая струя... Что тут началось! Сначала брызгалась водой малышня. Шорты, юбки, футболки — все моментально намокло, чубы и косички — тоже, визг, беготня, смех! Старшие — за младшими. Сумки падают, мужчины прыгают, женщины смеются, дети носятся, брызги во все стороны — фиеста да и только! Исчезла усталость. Мигом выветрился хмель. Непосредственность и искренность водных забав развеселила и публику на остановке. Люди переглядывались, улыбались, кивали головами, и, если бы не трамвай, который, громыхая по рельсам, вынырнул из- за поворота, не исключено, что кто- то из пассажиров не удержался и присоединился бы к счастливой группе.

Помню сельские колодцы. Под вечер, когда по хозяйству все сделано, собираются здесь молодицы, чтобы поговорить. Изредка подходят и мужчины. Не имеет значения, о чем разговор: о том, что председатель колхоза опять попался на краже зерна, о том, кто какие купил детям обновки к школе, о том, как тяжело нынче жить. Не в этом дело. А в том, что людям просто приятно здесь стоять. Здесь, около колодца, из которого много лет они берут воду. Из которого брали воду их родители и еще будут брать дети. Колодец в селе — не только водный источник, но и источник энергетический, откуда струится извечная земная сила. Крестьяне тут просто отдыхают душой, набираются здоровья.

Где найти такое место в многомиллионном мегаполисе, сплошь заасфальтированном, затрамбованном, забетонированном? Может, возле кухонного крана, откуда течет пропущенная через сотни фильтров, обеззараженная пудами хлора, обессиленная километрами труб жидкость, которую в народе принято называть водой? Возможно. Ведь существует, в конце концов, такое сугубо городское понятие, как посиделки на кухне. Но, как не крути, а вода из крана является весьма слабым подобием настоящей колодезной (читай — родниковой), поэтому и шныряют мещане по переулкам, околицам и пустырям монстров-мегаполисов в поисках природной питьевой воды. «Колонки», которые открываются в городах время от времени то здесь, то там, как раз и стали такими колодцами-источниками, к которым потянулись люди.

Сижу на остановке, наблюдаю дальше. К «колонке» приплелись два бомжа. Напились. Один из них долго шарил в кармане, наконец вытащил что-то, завернутое в бумагу. Развернул. Это был брусок хозяйственного мыла. Бомжи набрали в двухлитровую бутылку воды, отошли в сторону, по очереди вымыли с мылом руки, лица. Я не удивился бы, если бы они вытащили еще и лезвия для бритья и соскребли со своих заросших щек недельную щетину. Но нет. Только умылись. Однако и этого было достаточно, чтобы их лица чуть заметно, но все же просветлели.

Я сидел на трамвайной остановке уже два часа. Вечерело. Однако жизнь возле «колонки» продолжалась. Пришла бабушка лет под семьдесят. С палкой и солдатской фляжкой в руке. Очевидно, верующая. Но какой веры — я не понял. Прежде чем набрать воды, она перекрестилась, плеснула, обмыла себе лицо, прошептала, шевеля одними губами, какую-то молитву. Только потом наполнила фляжку. Но уходить не торопилась. Какое-то время постояла. Огляделась. Пристроила на «колонке» флягу, наклонилась и старательно собрала мусор вокруг: обертки от мороженого, окурки, сухие стебли сорняка. Ополоснула руки, выпрямилась. Опять тихо помолилась, перекрестилась, взяла фляжку и, опираясь на палку, побрела прочь.

…В прошлую зиму, навещая родных в селе, я стал свидетелем одного события. То ли с перепоя, то ли в сердцах колхозный сторож Никита, искусный копатель колодцев, которого знали во всех окрестных селах, как-то утром принялся копать колодец прямо посреди центрального сельского майдана. Мгновенно собралась толпа. Копатель на людей не обращал внимания: разложил на утоптанном снегу свои причандалы — какие-то веревочки, дротики, колышки. Разделся и бросил рядом фуфайку. Подпрыгивая на левой ноге, правой очертил вокруг себя неровный круг, сбил набекрень шапку, взял в руки острый заступ, поплевал на ладони и принялся долбить мерзлую землю. Недолго надрывался. Углубился от силы на ползаступа. Приехала «скорая» (сельский председатель вызвал), и нетрезвого землекопа забрали. А люди еще долго не расходились. Смотрели на грязные комья земли, брошенный заступ. Кто-то в толпе сказал: «Уже пять лет никто в селе колодцев не копает». Кто-то добавил: «А когда- то было — нет во дворе колодца, значит, нет и хозяйства». Кто-то поддакнул: «О-хо-хо, водопровод провели, кому эти колодцы стали нужны». Люди повздыхали, да и стали расходиться. Какой-то мальчик вернулся, поднял заступ. Хотел положить на плечо — не осилил. Поволок по снегу.

Я уже хотел уходить с трамвайной остановки домой, когда вдруг опять увидел тех двух малышей — брата и сестру с пластиковыми баллонами и бутылкой из-под «спрайта». Часы показывали восемь вечера. Поздновато детей из дома одних отпускать. Но, наверное, родители решили перед выходными пополнить запасы воды, а дети сами вызывались сделать несколько «рейсов» к «колонке». Им нравится здесь бывать.

Сомневаюсь, что когда-то возле «колонок» будут выстраиваться очереди, однако факт неоспоримый: все больше городских людей предпочитает именно земляную, естественную воду, а не ту, которая течет из крана. Раньше возле колонок и бюветов группировались преимущественно те, кто исповедовал теорию Порфирия Иванова, имел какие-то недуги и хотел исцелиться или просто предпочитал естественное начало. Это было что-то похожее на ритуал — здесь собиралась только «своя» компания, люди узнавали друг друга, имели общие темы для разговоров, обменивались специфической информацией. Теперь же «колонки» стали, если можно так сказать, более демократичными. Сюда идет простой люд, который не имеет отношения ни к каким теориям, религиозным или оздоровительным течениям и т.п. Публика просто соскучилась по нормальной воде, которую не заменят никакие полуискусственные-полустерильные бонаквы, фанты, не говоря уже о той жидкости, которую мы цедим из крана.

Естественно, у каждого из нас должен быть свой колодец. У каждого из 50 миллионов. К сожалению, их значительно меньше. У того заилился… У того высох… Вот и бродят люди в поисках «своего» источника. К водопроводной воде доверия давно нет. Каких только «сюрпризов» она не преподносит! От банальной дизентерии до брюшного тифа. Газеты об этом только и пишут. А глубокий колодец, выкопанный мастером в хорошем месте и заботливо обихоженный хозяином, никаких неожиданностей в себе не таит. Так же почти стопроцентно безопасна вода в тех городах, которые «пьют» из артезианских скважин. Для примера возьму родной Канев. Жители города и стирают родниковой водой, и даже в туалете пользуются ею. Грех, конечно, такое растранжиривать, грех, что в городе над Днепром до сих пор не сделали речного водозабора. Но в то же время и хорошо. Потому что за последние 30 лет здесь не было зафиксировано ни одного случая заболевания, связанного с водой. В конце концов, сама аура города, несмотря на тотальную безработицу и безденежье, продолжает оставаться достаточно мощной, настолько, что удерживает людей, не дает им разъехаться-разбежаться по дальним краям в поисках заработка и лучшей доли. В значительной степени это касается и большинства городов и городков Черниговщины, Львовщины, Тернопольщины, где в основном тоже пользуются артезианскими скважинами.

Очевидно, существует и обратная связь — когда уже человек дает силу воде. Общеизвестно такое понятие, как «память воды». Ученые доказывают, что, вылив, допустим, в воду Женевского озера сто граммов водки у одного берега, через непродолжительное время содержащееся в воде спиртное при помощи специальных анализов уже можно обнаружить за несколько десятков миль — у берега противоположного. Пользуясь колодцем, ухаживая за ним и очищая, человек «приручает» воду, привязывает ее к себе, кодирует и даже влюбляет в себя, вполне естественно, надеясь на взаимность.

В конце концов, какая разница — источник, колодец, «колонка» или бювет? Главное, чтобы у каждого из нас это было. Вода «запишет» нас в свою память и будет питать в течение всей жизни. И пусть наши источники пока что имеют непрезентабельный и казенный вид, вокруг «колонок» не убрано, а вода берется не из самых лучших грунтовых горизонтов — это все пустое. Наступит время, и мы опять научимся копать колодцы. Настоящие, глубокие, с холодной и прозрачной водой. Недаром же тот сельский мальчуган поволок домой заступ. Недаром самое любимое занятие многих городских детей, в том числе и уже знакомых нам брата и сестры, — просто ходить к «колонке» за водой.

…Я проснулся среди ночи. Снилось, что с цепи соскользнуло ведро, сорвалось и стало падать в бездонный колодец. Грохот стоял такой, что аж в ушах заложило. Я протер глаза, прислушался. Грохотал водопроводный кран. Спросонок я пошлепал босиком на кухню. Стукнул слегка по крану ладонью. Кран угомонился. Я взял из шкафа стакан. Открыл кран с холодной водой. Ни капли. Я засунул палец в кран. Где-то там в трубах заурчало и смолкло. Опять перебои, подумал я и закрутил кран.

Как всегда, пришлось утолять жажду теплой, как компот, водой из чайника.