Марк СЕМЕНКО: «Залогом сохранения памяти о моем дяде является растущий интерес к его творчеству»

31 декабря исполнилось бы 120 лет со дня рождения первого украинского футуриста Михайля Семенко. О поэте Расстрелянного Возрождения у нас знают не много: родился в Кибинцах на Полтавщине, стал футуристом и объявил о символическом сжигании «Кобзаря» Тараса Шевченко, мистифицировал собственную смерть в журнале «Новая генерация», а затем был обвинен в участии в «антисоветской националистической организации» и казнен в 1937 году. На открытии выставки в Национальном музее литературы, посвященной юбилею поэта, присутствовал его племянник, Марк Николаевич СЕМЕНКО, которого мы и расспросили о том, как это — иметь известного дядю-поэта.

— Как вы узнали о существовании Михайля Семенко?

— Я родился за месяц до гибели моего дяди. У меня была обычная для тех времен жизнь: школа, институт, производство. Получил техническую специальность и был направлен, как тогда говорили, в «почтовый ящик» (оборонное научно-исследовательское учреждение). О судьбе дяди мне рассказывали родители, и меня это не очень поражало. С кем не бывает? Репрессирован, казнен, реабилитирован — досадный несчастный случай. Осмысление трагедии поэта произошло позже.

Помню с детства плетеный сундук с большим количеством номеров «Новой генерации». С интересом листал страницы с рисунками и фотографиями технического направления, с авангардистскими «штуками». К родителям приходили молодые и старшие люди, разглядывали документы и материалы, касающиеся дяди. Потом родители большинство материалов и журналы передали в архив Литературного института и музей.

Брат Михайля, мой отец Николай, учился в Ленинградском институте, изучал сельхозпроизводство. Принимал участие во Второй мировой войне, а после войны приобщился к литературному процессу. Работал корректором и редактором в разных учреждениях, в частности был редактором в «Сельхозиздате». Вспоминаю, он гордился, что осуществил корректуру академического издания произведений Т.Г. Шевченко. Увлекался литературой и музыкой, имел приличную библиотеку. Играл на скрипке и фортепиано, как и мой дядя. Руководил любительскими музыкальными коллективами. Уважительное отношение к музыке и литературе передалось и мне. Мое жизневосприятие формировалось под воздействием советского мировоззрения. Напряженная, но интересная научно-исследовательская деятельность, многочисленные командировки по всему большому государству не оставляли места для официального завершения моей научной работы, а также для размышлений о семейных отношениях.

— Один брат редактировал произведения Шевченко, а другой заявлял, что «место Шевченко в записках научных обществ». А как вы восприняли тезис Михайля Семенко: «я палю свій «Кобзар»?

— Нормально. Я понимал, что это художественная провокация.

— Вы интересовались вашими корнями глубже?

— Да. Но мировоззренческое переосмысление, переоценка ценностей происходили вместе с общественными. На передний план вышла личность. Я обратился к генеалогии своей фамилии, тем самым к генеалогии Михайля Семенко. К сожалению, на вопросы, которые появились, уже не было кому отвечать. Интересным является факт, что братья, мой отец и дядя, учились в вузах северной столицы, в Петербурге. Почему и как там появились ребята из провинции, из семьи волостного писаря, мне неизвестно.

Об общем уровне культуры в семье свидетельствует хотя бы то, что их мать, имея только начальное образование, делала удачные литературные попытки, имела несколько публикаций как Мария Проскуровна. Кроме того, семья Семенко поддерживала дружеские отношения с семьей Косачей.

Мне известно, как связаны с судьбой братьев Кибинцы и Хорол. Мой дед Василий Семенко имел сестру Марию Леонтьевну, и ее дочери — это отдельная ветвь родового дерева, которая связана с Хоролом. У этих моих родственников в Полтаве, Ромодане и Яреськах (Полтавщина) мои родители гостили. В Яреськах бывали особенно часто. Нам рассказывали, что те четыре громадных дуба на лугу у реки Псел посажены Семенко. Я значительно позже тоже бывал в Яреськах, но старшие уже умерли, а их потомки, также почтенного возраста, уже мало что знают. Вдруг, когда рушили старый дом, на чердаке между стропилами нашли завещание Марии Леонтьевны, сестры моего деда, о передаче земли в Яреськах дочерям, а также документ на имя Якова Феодосьевича Семенько (с мягким знаком) о покупке земли в Яреськах в 1860 году. И как связана его судьба с Семенко, мне неизвестно. Слышал от матери легенду, что моя прабабушка была турчанкой, привезенной каким-то предком из Крыма, когда тот ездил за солью.

Вспоминаю, что к нам в Киев приезжала Нина (Антонина) Платоновна Проскура из Выборга и называла моего отца братиком, а меня племянником. Она может быть дочерью неизвестного мне брата Марии Степановны Проскуры — Платона. И таким образом быть двоюродной сестрой Михайля Семенко. И таких вопросов возникает много.

— А вы бывали в Кибинцах, селе, где родился Михайль Семенко?

— Да, и там нашел большого почитателя творчества поэта, который заботится о памяти Михайля в селе и даже стихи написал о нем. Это — директор школы Василий Петрович, который теперь уже не работает (я недавно звонил). Он показывал, где был дом Семенко, где тот пруд, в котором купались братья — мой будущий отец и дядя Михаил. Я спрашивал, есть ли там какие-то Семенко, Проскуры (девичья фамилия матери Михайля Семенко). Оказалось, что там действительно когда-то жили Проскуры, а теперь нет ни тех, ни других. Рассказывали, что в селе сначала был небольшой отдельный музей поэта, потом материалы передали в краеведческий музей, а в дальнейшем и его закрыли, а в школе обустроили комнату под такой музей.

— Там есть какие-то интересные материалы?

— Копии разных фотографий, книжки, ничего старого с тех времен не сохранилось. Когда в Кибинцы в 1975 году заезжала дочь поэта Ирина Семенко, она оставила музею интересные воспоминания об отце.

— Есть ли в селе какой-то памятный знак?

— Да, на сельском клубе есть мемориальная доска о том, что в селе родился поэт Михайль Семенко. И люди знают об этом благодаря школе. Кстати, Михайль и мой отец учились в Хорольском реальном училище (там, в Хороле, уже родился мой отец). Я обратился в отдел культуры городского совета Хорола: там никто не знает о Михайле Семенко. Обратился в краеведческий музей — и там о таком писателе сведений нет. Издана книжка «Хорольщина», где упомянуты известные люди этого района, но не поэт Семенко.

Село, где родился Михайль, принадлежит Миргородскому району, и в краеведческом музее тоже ничего о нем не знают. Возможно, там хватает известных людей, чего стоит один Н.В. Гоголь.

— Вы общались с актрисой Натальей Ужвий, второй женой Михайля Семенко?

— Связи с Натальей Ужвий поддерживали до войны мои родители, и меня после рождения держала Наталья Михайловна на коленях — рассказывала моя мама. А после войны связи потерялись. Когда умер мой отец, я написал Наталье Михайловне письмо о том, что будут похороны. Она ответила открыткой соболезнования, это и все.

— А детей Михайля Семенко, Ирину и Ростислава, вы знали? (О Михасе Ужвий не спрашиваю, потому что он умер в юном возрасте).

— С ними общались мои родители. А с Ростиславом я общался непосредственно и переписывался. Мы встречались, когда я был в командировке в Мурманской области, а он проживал в Мончегорске — работал главным инженером Жилкоммунхоза треста «Кольстрой» этого городка. После этого мы изредка переписывались. Через какое-то время я не получил ответа на свое письмо. Обратился в краеведческий музей, и они любезно согласились даже зайти, но по известному мне адресу никого не было. Посоветовали обратиться в управление МВД, которое занимается регистрацией жителей: мне сообщили о смерти Ростислава.

— На государственном уровне, кажется, не упоминалось о 120-ой годовщине со дня рождения Михайля Семенко. Юбилей праздновался только благодаря частным инициативам.

— К сожалению, это так.

Осознание трагизма судьбы дяди ко меня пришло, как я вспоминал, постепенно. Последний акт этого осознания произошел в архиве СБУ, где я листал страницы дела Михайля Семенко. Это и подобные дела — свидетельство, с одной стороны, робкого, с другой стороны, пренебрежительно-презрительного, циничного и преступного отношения государственной верхушки тех времен к такой прослойке общества, как интеллигенция, в частности к одной из ее наиболее уязвимых составляющих — деятелям искусства. К сожалению, такое отношение в некоторых случаях не осуждается и сегодня.

Не в этом ли причина того, как трудно раскрывалась правда о Быковнянских могилах, с какими сложностями создавался этот комплекс. Именно там, согласно ответу СБУ на мой запрос, вероятнее всего, похоронен поэт. И даже сегодня, после повторного открытия мемориала нынешним Президентом Украины при участии Президента Польши, не хватает средств или усилий на его завершение. На мемориале нет даже имен всех похороненных: высечены только фамилии, начинающиеся на первые буквы алфавиты. К какому юбилею Семенко дело дойдет до буквы «с» — неизвестно.

Но главным залогом сохранения памяти о дяде является растущий интерес к его творчеству. И ничего, что на государственном уровне не отмечалась 120-я годовщина со дня рождения Михайля Семенко. Современные молодые поэты объявили 2012-ый годом Семенко. В мероприятиях по этому поводу принимали участие авангардные писатели нескольких поколений — от шестидесятых до двухтысячных. По случаю юбилея открылась выставка в Национальном музее литературы, где экспонируются фотографии, документы, книги.

Ничего будто бы не мешает чествовать погибших в день памяти на этом мемориале и даже развешивать памятные доски на деревьях, которые до недавнего времени там были массовым явлением. Но мы не можем пойти этим путем относительно Михайля Семенко: делать надпись на доске о поэте-футуристе, выдающемся культурном деятеле тех времен от семьи не подобает. Такие слова должны были бы сказать общество, государство. Выражу и такое мнение. Возможно, будет уместной и мемориальная доска на доме 36 по улице Шелковичной, где проживала семья поэта. Или было бы правильным дать имя Михайля Семенко какой-то улице, если не в Киеве или Харькове, то в Хороле, Миргороде или Кибинцах.

— Ваши внуки читают стихотворения Семенко, знают о нем?

— Конечно. У меня двое сыновей, один живет и работает в Киеве, другой живет в Америке, где работает в Microsoft. В американских школах учится большое количество детей иммигрантов, поэтому заведено, что представители разных народов проводят тематические мероприятия, рассказывают о своей культуре и о своих предках. И моя внучка Вероничка подготовила доклад и рассказывала, достаточно обстоятельно для своего возраста, о поэте Михайле Семенко.