Русский пир «нерукопожатных»

Российские пропагандисты являются одними из наиболее опасных угроз. Когда идет деградация и «вырождение» журналистики в соседней стране, важно разобраться, как это происходило и как этому противостоять. Именно потому на встречу с участниками Летной школы журналистики «Дня» был приглашен из Москвы известный российский медиа-эксперт Игорь ЯКОВЕНКО, а с недавнего времени — и постоянный автор нашей газеты. Он еще с 90-х был секретарем Союза журналистов России и видел изнутри «смерть» российской журналистики, когда и почему она превратилась в пропаганду. «Это человек с очень интересной биографией, со взглядами (что для меня уже показатель мужества) и с определенной гражданской позицией, — представила гостя главный редактор «Дня» Лариса ИВШИНА, которая была модератором встречи. — А наша Школа очень интересуется людьми с позицией — и в Украине, и в России. В России был такой период — меньше свободы, но больше журналистики. В Украине было значительно больше свободы, но меньше журналистики, той журналистики, которая бы мощно бралась за общественно-значимые проблемы. Поэтому для молодых коллег, крайне важно слышать людей образованных, со своей точкой зрения.

«ГЛАВНАЯ ПРОБЛЕМА — В «НЕФТЯНОМ ПРОКЛЯТИИ»

Лариса ИВШИНА: — Мы читали в «ЕЖе» ваши статьи, которые предвещали сегодняшнюю проблему. Было видно, как давно вы начали замечать те вызовы, которые возникли в этом году, в частности в журналистике.  Что было «отправной точкой» в вашей тревоге за будущие отношения Украины и России?

Игорь ЯКОВЕНКО: — Мне кажется, что фундамент проблем — российский. Это главное. С Украиной будет все в порядке. Не сразу, может быть, но здесь особого вопроса нет. Прежде всего потому, что у Украины нет нескольких фундаментальных болезней, которыми больна Россия. Болезнь номер один — имперский синдром. Империи уже в XX веке были не жизнеспособны, а в XXI — они не живут. Страна, которая живет в своем общественном сознании с представлениями ХІХ века о том, что главное — это территория, ее размер, — не жизнеспособна. Главная проблема — в «нефтяном проклятии», которое Россия не смогла преодолеть, потому что это решается очень серьезными усилиями. «Нефтяное проклятие» смогла преодолеть только Норвегия. Все остальные страны, которые живут за счет того, что извлекают из земли, — смертельно больны.

Для меня точек отсчета было несколько. Безусловно, это 1993 год, когда для России был выбор силового варианта для решения политических проблем. Вторая точка — 1996 год, так как я глубоко убежден в том, что Россия  в некоторой степени телецентричная страна, и СМИ во многом определяют политику. В 1996 году была точка невозврата, когда почти все ведущие СМИ, вся журналистика России  изменила своей профессии. Когда люди, составлявшие цвет российской журналистики, кого мы уважали, — Игорь МАЛАШЕНКО, мой очень добрый товарищ Евгений КИСЕЛЕВ, все остальные наши «гуру», — превратились в сферу обслуживания власти. До этого была проблема «совка», который получил возможность разбогатеть. Так же помню еще одно предательство профессии, когда практически все ведущие средства массовой информации; очень умные, экономически образованные люди стали участвовать в  раскрутке финансовых пирамид МММ. По всем каналам прошелся Леня Голубков со своим графиком: «Купил жене сапоги, дом в Париже и т.д.». Это массовый обман народа. Словом, таких предательств было довольно много. Вот результат. Поэтому, когда уже в 1999 году пошли информационные войны Сергея ДОРЕНКО против Евгения КИСЕЛЕВА, бесконечная ложь в эфире, просто патологическая ложь — остановить маховик не удалось.

Л.И.: — Что произошло дальше?

И.Я.: — В 2001 году было два события. У нас, в России, власть протянула руку для того, чтобы убить НТВ, и в это же самое время в Чехии власть пыталась уничтожить местный телеканал, сменить главного редактора. Я был одним из организаторов двух митингов в поддержку НТВ. Мы все сделали для того, чтобы общество проснулось и пришло на защиту своего телевидения. В первом митинге, на Пушкинской площади, участвовали 20 тысяч человек; на втором, около Останкино, мы смогли «раскачать» Москву, и пришли 30 тысяч. Тридцать тысяч на почти 15-миллионный мегаполис! В это же самое время в маленькой Праге, где один миллион населения, произошли те же самые события. По самым скромным оценкам, на улицы вышло 300 тысяч. Соотношение 15 миллионов — 30 тысяч и 1 миллион — 300 тысяч. Там вышли все! Все взрослые, прямоходящие люди. Власть отползла. По какой причине у нас люди не вышли? Просто население  убедилось в том, что журналисты — это люди, обслуживающие власть. То есть эти гвозди в крышку гроба российской журналистике сами журналисты вколачивали на протяжении десяти лет, они очень старались.

Проблема России не в том, что у нас плохая власть, а в том, что гражданское общество, люди, позволяют власти вести себя безобразно.

С моей точки зрения, СМИ в России являются самой опасной структурой, гораздо опаснее «Аль-Каиды», гораздо опаснее террористических структур, потому что они являются пусковым механизмом для превращения моей страны в самый опасный геополитический объект в мире. Недавно еще таким самым опасным объектом был в 1990-е годы исламизм как тоталитарное учение, как проблема почти миллиардного пускового крючка к исламскому миру. А сегодня вот эту пальму первенства получила Россия, и главная среда, в которой состоит эта опасность, — безусловно, российские СМИ.

«РОССИЙСКИЕ ЖУРНАЛИСТЫ — УЧАСТНИКИ СПЕЦОПЕРАЦИИ»

Наталья МАРЧЕНКО, Киевский международный университет: — Вопрос по поводу информационной войны: скажите, как так получается, что российские журналисты приезжают на место событий раньше, чем они сами происходят?

И.Я.: — Большинство журналистов в подобном случае уже не журналисты, они давно уже попрощались с этой профессией, а может быть, никогда к ней и не принадлежали. И все эти федеральные телеканалы, интернет-издания — они являются подразделением российских информационных войск. По моему глубокому убеждению, российские информационные войска являются главными сейчас в войне с Украиной. Они важнее всех остальных. Они выполняют несколько функций: дебилизации населения Украины, дебилизации населения России, то есть они играют на понижение интеллекта. Также они выполняют функцию мобилизации России на то, чтобы часть населения поддерживала войну с Украиной, а часть еще и принимала активное участие. Люди становятся на несколько шагов глупее — это вот та функция, которую выполняют российские СМИ. Ну, и наконец, та функция, о которой вы только что сказали. Часть российских журналистов является просто участниками спецоперации.

Марьяна БОЛОБАН, Львовский национальный университет: — Вы сказали, что российские журналисты стали сферой, которая обслуживает власть, и они теперь уже являются самой опасной структурой. Возможен ли в наше время какой-то орган «протрезвления» российских СМИ от пропаганды? И по поводу ответственности СМИ — будет ли второй Нюрнбергский процесс?

И.Я.: — В том, что сегодня происходит в России, работают несколько социологических законов. Один из них называется «спиралью молчания». Это когда люди, которых на самом деле много, но в публичном пространстве они мало представлены, чувствуют себя в меньшинстве. Поскольку подавляющее большинство людей не являются по психотипу такими, как Анна ПОЛИТКОВСКАЯ, которая была готова публично идти против подавляющего большинства, создается иллюзия, что на самом деле мыслящих людей меньше. Не модно сегодня в России поддерживать Украину и относиться плохо к российской власти. Глубоко убежден, что  сегодня, несмотря на весь этот поток вранья, порядка 30% российского населения думают примерно так же, как я, но не очень даже себе в этом признаются. Нужна консолидация людей. Даже 3% могут преодолеть синдром одиночества.

То есть первый этап — это консолидация, выход на публичные пространства, демонстрация того, что нас немало. Ну а дальше — это точка кристаллизации, к которой люди потянутся. До  момента инверсии, которая неизбежна, потому что уже сегодня все понимают, что что-то пошло не так, — нужно чтобы  новый русский фашизм не поднял голову. Зайдите на сайт Егора Просвирнина и вы увидите — это «нормальный» новый русский фашизм. И поймете: это требует серьезных профилактических мер. Я в колонке в «Дне» упомянул некоторые цитаты. В целях гигиены — короткие. И это — не Дугин, не старый и дряхлый Проханов. Это уже другая история. Это уже серьезно. Они из Гиркина создают нового фюрера. Им уже Путин не нравится. Гиркин — фигура временная. Но вот для того, чтобы инверсия произошла не со знаком нового русского фашизма, а со знаком нормальных людей, для этого нужно консолидироваться и «выращиваться».

К вопросу об ответственности журналистов. Есть несколько видов ответственности. У сегодняшних пропагандистов на их микрофонах, мониторах и клавиатуре — кровь. Та кровь, которая льется в Украине, вне всякого сомнения, — на руках у Киселева, Соловьева, Мамонтова, Пушкова и т.д. Это один вид уголовной ответственности. При самом оптимистическом сценарии эта ответственность будет по статье 354 УК России (Призывы к развязыванию войны). Подавляющее большинство комментаторов, обозревателей, публицистов, журналистов федеральных каналов в той или иной степени под эту статью подпадают. Там, кстати, до пяти лет, так что будет время подумать, почитать книги, обратиться в тюремную библиотеку. Это хороший оптимистичный вариант. Плохой вариант — если моя страна не сможет справиться с этой бедой самостоятельно, тогда уже — трибунал. Третий вид ответственности — это ответственность профессиональная, которая называется словом «люстрация». Если говорить о тех людях, которые участвовали во всем, но напрямую не могут быть осуждены по уголовной статье, то это профессиональная ответственность. Общество должно исключить из своего медийного поля людей, которые имеют такую репутацию пропагандиста.  А у нас — пока что — для того, чтобы попасть на федеральные каналы, нужно обязательно становиться пропагандистом и прощаться с журналистской профессией.

У нас сейчас происходит вытеснение журналистики из средств массовой информации. Люди, которые так или иначе остаются журналистами, хотят существовать в большом медийном пространстве, а не в информационном гетто, в которое загнали журналистику. А это заблокированные «Ежедневный журнал», «Грани», ресурс «Каспаров.ru», отрезанный от всего и существующий только в интернете «Дождь».

Механизм люстрации — это прежде всего ответственность. Наш независимый профсоюз, который недавно создали, выполняет несколько функций. Первая — это помощь журналистам, вторая — «демаркация». То есть мы должны отделить журналистов от представителей других профессий. Владимир Соловьев, Дмитрий Киселев, Аркадий Мамонтов, Сергей Даренко и так далее —  это не журналисты, это люди другой профессии. Союз журналистов России пусть разбирается с тем, хорошая эта профессия или плохая, но как бы там ни было, она другая.

«СЕГОДНЯ 90% ЦЕНЗУРЫ В РОССИИ — ЭТО ЦЕНЗУРА «СТРАХА»

М.Б.: — Вы говорите о том, что многим российским журналистам, которые хотят говорить правду, запрещают это делать...

И.Я.: — Я думаю, есть большое количество журналистов, которые действительно хотят быть журналистами, а это значит писать правду. Что касается СМИ, то их немного. Разница между СМИ и журналистикой заключается в том, что журналистика — это творческая профессия, носителем которой является человек,  рожденный мамой и папой,  а СМИ — это бизнес.  Человек может дистанцироваться от государства, что называется, как сказал поэт Рубинштейн, «жить с государством в гражданском браке». Здесь можно как-то дистанцироваться — между человеком и государством, а СМИ, которые являются бизнесом и в любом случае должны зарабатывать на чем-то, с тоталитарным государством не могут «развестись».

Потому что, в любом случае, должна быть «вписаность» в эту общую структуру. Поэтому редакторам СМИ, владельцам СМИ гораздо труднее. 90% цензуры сегодня в России — это цензура «страха».  Мы как-то делали классификацию цензуры, начиная от экономической, цензуры в законодательстве, цензуры практики и так далее. И такая цензура, как «цензура автомата Калашникова»,  к сожалению, тоже есть более трех сотен журналистов, убитых при исполнении своего профессионального долга. Но на 90%, повторюсь, это сама цензура «страха». Когда никто не убивает, никто не запрещает, а редактор, на всякий случай, запрещает некоторые темы  и, на всякий случай, увольняет некоторых журналистов.

На самом деле выход есть только один — просто перестать боятся. Потому что избирательное применение  законодательства, избирательные репрессии по отношению к  журналистам, к владельцам СМИ  дают понимание, что выгоднее не боятся.

Мне постоянно звонят и пишут, спрашивают: «Интересно, когда вас убьют? Когда вас посадят?» — вот добрые люди интересуются. У меня в свое время, в средине нулевых годов, возник твердый ответ на этот вопрос: «Не заслужил». Знаете, когда случилось несчастье и убили Анну ПОЛИТКОВСКУЮ,  после этого одну из наших журналисток  наградили международной профессиональной  наградой, и в Россию должен был приехать глава Европейской федерации журналистов. Я тогда был генеральным секретарем Совета журналистов России, он мне говорит, что в России убивают журналистов, вот не опасно ли ему приезжать. Я ему ответил: «Вы знаете, вы слишком  мало хорошего сделали для России, чтобы вас здесь убили. Это надо заслужить».  Поэтому я думаю, что подавляющее большинство тех, кто подвержен  цензуре «страха» — это люди, которые преувеличивают свою роль в истории. Здесь надо играть на повышение. И  кроме этого, всех не перестреляют.

На самом деле, сегодня  в России совершенно спокойно существуют такие медиа, как например агентство «Знак.com» из Екатеринбурга. Оно является абсолютно журналистским, объективным, справедливым, правильным, высокопрофессиональным. Если выйти на площадь ввосьмером — повяжут, растопчут и посадят. Если же на площадь выходят сто тысяч — ничего не будет.

Л.И.: — ...А если выйдет миллион, то будет Майдан. Меня часто спрашивают, возможен ли этот процесс в России в ближайшие годы, и что будет после Путина? Способна ли политическая среда дать какую-то альтернативу?

И.Я.: — Политическая среда — нет. Потому что это «выжженная пустыня», она зачищалась на протяжение долгих лет. Четыреста пятьдесят человекообразных существ, которые заседают в Государственной Думе и сейчас принимают законы о запрете кружевных трусов, внимательно рассматривают рублевую купюру и ищут на ней какие-то анатомические подробности у мужчин. А детям, которые имеют орфанные заболевания — это редкие заболевания, когда ребенок вдруг начинает умирать, помочь не могут. Эти депутаты, которые говорят о «русском мире», они дружно все не голосуют за механизм финансирования спасения детей. Они не говорят ни «за», ни «против», а просто убирают в сторону эти несколько сотен мучительно умирающих малышей.

Надеяться на политическое поле в России не надо, это заблуждение. Те люди, которые сейчас принимают участие в московских выборах, в лучшем случае они ошибаются. Я думаю, что история должна быть совершенно другая. В России — медиакратия. В нашем квазитоталитарном обществе происходит особый, необыкновенный фашизм, необыкновенный тоталитаризм. Здесь все устроено совсем по-другому. Не так, как в нацизме Германии, когда все-таки Геббельс и Юлиус Штрайхер играли вспомогательную роль. Основными войсками были все-таки СС и Гестапо. То есть две составляющие любого тоталитарного режима — ложь и насилие. Так вот во всех без исключения тоталитарных идеологиях и режимах ХХ века насилие играло ключевую роль, а ложь помогала. В российском квазитоталитарном режиме все наоборот: ложь является основой, насилия у нас не так много. Ложь — основа, и в этом принципиальное отличие.

«ГДЕ ВХОД, ТАМ И ВЫХОД»

— Вы, Лариса Алексеевна, как-то сказали мне: «Ищи там, где вход, там и выход». Правильно сказали. Вот поскольку у нас ложь является основой, фундаментом и входом в эту историю, то и выход там же. Надо начать со средств массовой информации, с журналистов. Надо отделить журналистику от пропаганды. Есть Интернет.  В конечном итоге, я вас уверяю, что если есть «пограничные» состояния журналистов (да, клинические случаи — Третьяков, Доренко, Караулова, Киселев и так далее — это клинические случаи, здесь бесполезно), но есть огромное количество «пограничных» состояний. Если создается полюс правды, если создается точка кристаллизации журналистики, то структура меняется. После того, как началась вся эта история с Украиной, стало ясно, что здесь что-то надо делать.  И поэтому мы сейчас создаем вот эту точку кристаллизации. Я не уверен на сто процентов, что именно мы сделаем это успешно.  Не знаю, будем пытаться.

Л.И.: — ...Игорь Александрович, а чем Украина может помочь России?

И.Я.: — Думаю, что поскольку сама эта история фундаментом имеет сознание, а не какие-то материальные вещи, а русская культура очень часто имела своим центром не  Россию, а в других станах («Колокол» Герцена, Тургенев писал свои романы во Франции, Горький — в Италии; весь ХХ век — это существование русской культуры вне России — Бунин, Бродский...), то у меня есть ощущение, что сейчас какая-то война за вот эту вот точку кристаллизации, точку сборки нормальной русской культуры. В известной степени война за то, что бы все-таки доминировала «достоевщина» (при всем там спорном отношении к Достоевскому), а не «балабановщина». Знаете, какая в России национальная идея? Вот все на протяжении девяностых годов по поручению Ельцина искали национальную идею. Не нашли. Не там искали. Ее нашел режиссер Балабанов, который в этом своем знаменитом, так сказать,  фильме «Брат-2» ее сформулировал: «Кирдык Америке. Кирдык твоей Америке!» И вторая цитата, которая стала пояснением вот этой краткой формулировки русской национальной идеи  «Не брат я тебе, сука черножопая!» Вот это русская национальная идея сегодня. Понимаете? Вот это! Ничего другого! Вот это — основа! Это — фундамент! Не «Православие, самодержавие, народность», не «Вперед, к победе коммунизму», а вот эти вот четкие ясные слова, которые находят сегодня путь к сердцам десятков миллионов россиян. Еще есть  один очень замечательный фильм этого же режиссера «Груз 200», который фактически является дополнением и оборотной стороной этих «замечательных» художественный произведений. «Груз 200» — результат воплощения русской национальной идеи. Борьба с «балабановщиной» на территории России довольно проблематична. Значит, надо создавать какую-то точку кристаллизации русской культуры за пределами России.  Я не знаю, что будет этой точкой, может быть Вильнюс, потому что русская цивилизация воплощалась как центр имени Крупского.

Л.И.: — Кстати, я несколько лет назад встречалась со студентами Львовского университета и говорила еще тогда, что именно там находится, условно говоря, «Сахаровский центр». Потому что мы в газете много писали о том, какую Россию мы любим. На некотором этапе это было очень приятно посольству, и когда продолжили этот разговор с российской стороной уже на тему: какую Украину они любят, конечно же, они взяли совсем другой уклон. Они любят Украину вкусной еды, приятных людей, хорошего климата и так далее. Речь шла не о том, что бы любить Украину за свободу, за уважение к другому, за украинскую культуру... о которой никто не знает, насколько она разнообразна и богата...

И.Я.: — Очень хорошая идея. Я думаю, что та глубочайшая асимметрия, о которой вы говорили — фундаментальная. Я постоянно как-то пытаюсь и в текстах, и в разговорах подчеркнуть принципиальную асимметричность, и, более того, это асимметричность и в наших отношениях. Безусловно, нужно исходить из того очевидного постулата, что наши отношения представляют собой не только межчеловеческие контакты, но и носят международный характер. Украина — это другая страна, и точка. Это другой субъект международных отношений, и эти отношения ассиметричны. Главная проблема асимметрии — языковой барьер. Вы знаете русский язык, а подавляющее большинство представителей российской журналистики и русской культуры украинского языка просто не знает. Мода на украинский язык должна стать доминирующей.

Анна КАЛАУР, Национальный университет «Острожская академия»: — В своей колонке в «Дне» под названием «Танец на костях» вы писали, что российские СМИ зазомбировали население, которое теперь само ожидает каких-либо действий от власти. Если бы российские СМИ резко изменили свою точку зрения и начали показывать реальную картинку, какой была бы реакция людей?

И.Я.: — Хотите пофантазировать? Безусловно, пропаганда имеет огромное значение. Например, при Советском Союзе все силы пропаганды были обрушены против Бориса Ельцина, его даже сместили с постов, назначили на второстепенную должность. Тогда ни один телеканал, ни одна газета его не поддержали, он был полностью изолирован от общества. А буквально через пару лет Борис Ельцин стал фигурой номер один, даже Михаила Горбачева обогнал. В чем причина? Пропаганда работает, когда она находит в общественном сознании какие-то точки роста. Если российские СМИ поменяют свой вектор и он каким-то образом будет касаться «болевых точек», то сознание людей может измениться. СМИ могут начать переворот человеческого сознания, но у них должны быть союзники. Сегодня поле журналистики деградирует, оно убило поле политики и поле общественных наук. Есть такое понятие, как медиатизированные политики, экспертов. Вспомним, к примеру, какое величайшее открытие в области социологии произвел социолог Фёдоров — нуль. Но эти люди становятся представителями своей профессии, такие «раздутые пузыри» мыльные. Кто стоит при входе в ту сферу, где производятся все эти дутые биографии, подобные «мыльным пузырям»? Журналист. Именно он может пригласить, может не пригласить к себе в студию. Вот мы говорили вчера с коллегами, кто на самом деле является настоящим экспертом в своей сфере, потому что в Украине совершенно справедливо существует скепсис по поводу потенциала российской интеллигенции, российской мысли из-за того, что вы видите в медиа-пространстве уродов, пустые места и абсолютно непроизводительных интеллектуалов.

А.К.: — Какова роль европейских СМИ в информационной войне между Украиной и Россией?

И.Я.: — Роль очень существенна. Вы знаете, у меня такое ощущение, что все-таки спич Остапа Бендера насчет того, что «Заграница нам поможет», — не очень актуальный сегодня. Я убежден, что проблемы России должны быть решены в России, а проблемы Украины должны быть решены в Украине. Это исходная точка рассуждений. А затем мы говорим о благоприятном фоне. Я думаю, что европейские СМИ, главная их поддержка и главная их помощь — это то, чтобы они писали правду.

«ПУТИНИЗМ» НЕ СОДЕРЖИТ НИКАКОЙ ИДЕОЛОГИИ»

Наталья ВУЙТИК, Национальный университет «Києво-Могилянська академія»: — В соцсетях недавно появились фотографии Киевского вокзала в Москве, где в уборной разместили фотографии знаменитостей, поддержавших Украину. Не считаете ли вы, что информационная российско-украинская война теперь привела к разжиганию конфликтов к самой России?

И.Я.: — В этом вопросе я вижу несколько сторон. Первая — это проблема того самого «Эха Москвы», которое стало ракетоносителем для этого блога. Потому что Интернет тем и хорош, что у него есть место для всего: кто-то постит котиков, кто-то знакомится, кто-то делает еще что-нибудь такое, что принято делать наедине с собой. Ну, вот тот блог, о котором вы говорите — это то, что люди иногда делают наедине сами с собой — какие-то странные вещи. Пусть делают дальше. Мы люди толерантные, мы позволим человеку побыть наедине с самим собой. На здоровье. Ведь проблема не в этом человеке — проблема в «Эхо Москвы», потому что, размещая такой блог на миллионном сайте, а сайт «Эха Москвы» — это сайт с миллионом, как минимум, посетителей. С моей точки зрения, руководитель проекта Алексей Венедиктов вплотную подошел к черте рукопожатности. А может быть, ее и пересек. Это первое. Такие вещи делать нельзя. Вторая сторона: российско-украинская информационная война, которая ведется в основном с одной стороны, — не очень симметрична. Она уже давно переросла в войну внутрироссийскую. Собственно говоря, сама физическая война, само вторжение в Украину, сам захват Крыма, сама продолжающаяся война в части Донецкой и Луганской областях — это была абсолютно внутриполитическая история.

Главная проблема для Путина и для той партии войны, которая существует в Кремле — это проблема удержания власти. Путин и его окружение не являются тоталитарными идеологами. В этом принципиальное отличие российского строя, российского режима от национал-социалистов Германии, фашистов Италии и большевиков Ленина — Сталина. Там везде были идеологи, которые создавали античеловеческую идеологию, ради которой люди, в общем-то, жертвовали жизнью. А «путинизм» не содержит никакой идеологии. Совершенно замечательный вопрос задал один журналист Медведеву. Вопрос был такой: «А ради чего вы могли бы пожертвовать жизнью?» Он долго думал и сказал: «Ради семьи, наверное».

То есть нет идеологии, ради которой следует жертвовать жизнью. Поэтому никакая Украина им не нужна. Все это для удержания власти в стране. Эта война изначально, информационная в том числе, она не была против вас. Она в первую очередь против нас, россиян... Не вы враги — мы враги. Очень жаль, что имея такого соседа со своими личными проблемами — гибнут ваши ребята. Простите нас за это...