Геннадий ДРУЗЕНКО: «Революция Достоинства обрела панъевропейский масштаб»

На днях исполняется год с начала массовых убийств активистов Евромайдана режимом Януковича. За это время Украина пережила много разных событий. В основном — трагических! Как их оценивает один из активнейших участников Евромайдана? Что качественно изменилось с того времени? Оправдались ли надежды украинского общества? В интервью с общественным деятелем, который сейчас занимает должность правительственного уполномоченного по вопросам этнонациональной политики Геннадием ДРУЗЕНКО.

— Геннадий, какими для вас запомнились те трагические дни?

— Я прекрасно помню 18 февраля прошлого года, когда я ехал из Винницы и по телефону выводил из окружения своего контуженого товарища Павла Билоуса. Я был уверен, что тогда проходила увертюра к гражданской войне, которая будет продолжаться еще долго. Поэтому в ту же ночь я полетел в Вильнюс договариваться с тамошней властью о подполье и эмиграции. Однако Янукович испугался и удрал, и это для меня кажется чудом. Зарядов, бойцов и ресурсов у него хватало, чтобы начать длительную мясорубку во всей стране. Однако она началась с другой стороны и другим образом.

Эти дни стали для меня самым ярким свидетельством, что украинцы теперь чуть ли не единственные на деле, а не на словах готовые умирать за свободу. Погибших на Институтской, в Мариинском парке, на Майдане Незалежности называют героями, но среди них нет ни одного героического лица — это настоящие новомученики, которые сознательно пошли на смерть. Это парадигма Бориса и Глеба.

С тех пор у меня очень четкое впечатление, что как Господь когда-то занимался Израилем, так же он сейчас занимается Украиной. И он точно нас не оставит, пока не выведет из «земли египетской».

— Почему, по-вашему, Янукович начал эту кровавую расправу над протестующими?

— С одной стороны, на него однозначно давил Путин. С другой стороны, я не верю, что без воли Януковича могла начаться и операция с привлечением спецподразделений ВВ и СБУ. В этот период для меня также символическим стало лицемерие Европы. Когда украинцы десятками отдавали свои жизни на центральных улицах европейской столицы, европейские дипломаты буквально насиловали наших оппозиционных лидеров, чтобы те подписали соглашение на крови. Такую Европу я точно не хочу и уже никогда не захочу.

— Вы много путешествуете по Украине. Какие настроения у людей по отношению к элитам?

— К сожалению, элиты не изменяются. Так называемые «новые лица» в парламенте и в местной власти не является «первыми скрипками», а скорее ширмами для старых элит, которые по тем же схемам дирижируют обмелевшими финансовыми потоками. Также иностранцы в Правительстве служат декорацией для тех, кто реально продолжает «славное дело» Виктора Федоровича и Ко.

С другой стороны, мы видим фантастическое явление — десятки тысяч украинских ребят, полуобнаженных и вооруженных раритетным оружием, дают отпор наиболее элитным подразделам российской армии. Продолжается чудо, которое мы видели год назад, когда ребята с фанерой в руках сбрасывали вооруженные до зубов подразделения правоохранительных органов. К сожалению, Россия более мощная, большая, но, я уверен, она закончит как Янукович.

— Решены ли проблемы, стоявшие в повестке дня во время Евромайдана?

— Во-первых, смена элит: на всех ведущих должностях в стране мы до сих пор видим людей, которые последние 10-15 лет эти должности уже занимали, но под разными политическими цветами. Фактически, это все птенцы гнезда Леонида Данииловича Кучмы. Во-вторых, мы не видим выполнения требований Достоинства и Справедливости — ни один организатор кровавой бойни на Майдане не наказан. То, что происходит с Ефремовым, вызывает смех, потому что он украл в 1000 раз больше, чем ему назначен залог. В-третьих, мы видим общеевропейский кризис. То, что европейцы выдумали после ІІ Мировой войны, и что хорошо работало 50 лет, в настоящее время — не работает. Мы перелистываем серьезную историческую страницу, которая была начата в конце 1940-х — в начале 1950-х — Ялтинские, Потсдамские договоренности, Европейский Союз... Мы видим, как все трещит по швам, когда одна из стран-членов Совбеза ООН решила играть не по правилам. И Запад не знает ответа на это — он боится России.

— События на Майдане фактически стремительно переросли в военную агрессию России сначала в Крыму, а затем на востоке Украины. Какую связь вы в этом видите?

— То, что происходит сейчас, — продолжение революции, которая началась, но на 100% не закончилась. Ведь кроме устранения Януковича как символа тирании, мы не видим каких-то других ее результатов. Почти за год войны с Россией новое правительство не воспользовалось всеми возможностями, которые оно имело. Где новая техника, вооружение? Это при том, что до этого Украина входила в десятку крупнейших в мире экспортеров оружия. Мы видим алогичную веру в то, что можно договориться и всех переиграть на поле переговоров. Это вызывает гомерический хохот Путина.

Однако для меня эта агрессия была более чем ожидаемой, ведь двум странам, претендующим на одно и то же историческое наследие и оправдание своего существования в мире, трудно ужиться. Пока Россия будет выводить себя от Киевской Руси и Киева, она сознательно или бессознательно будет посягать на Украину и не признавать ее право на существование. Это то же самое, что Израиль без Иерусалима, Саудовская Аравия без Мекки или Польша без Кракова. Единственный шанс мирно ужиться — если Россия переосмыслит себя как наследницу Золотой Орды, но я пока не наблюдаю этого. Поэтому мы обречены на конфликт — горячий или холодный. Но, очевидно, он еще долго не охладеет.

— Не утратила ли Украина субъектность в этом конфликте, ожидая решений западных партнеров и последующих действий России?

— Украинская власть утратила субъектность, но украинский народ — нет. Сейчас это единственный субъект, который физически сдерживает Путина, когда крупные страны G-7, G-20 ничего не могут сделать и как заклинание повторяют слова о «необходимости договариваться» и «отсутствии возможности военного разрешения конфликта». А бойцы из украинских городов и сел вопреки любой логике спасают Украину и Европу и доказывают, что есть ценности, за которые можно умирать.

На самом деле это вызов всему миру, ведь Запад не хочет такой искренности в тех принципах, которые он привык декларировать, но которые, как оказалось, для него значат очень немного. Поэтому мы остались хоть и не в одиночестве, но без существенной помощи.

Революция Достоинства обрела панъевропейский масштаб. Любая революция — это суд. И то, что сейчас происходит на востоке Украины, — это не меньший суд над Россией, чем над Европой из-за ее фарисейства, трусости и предательства. Получается, что 1938 год ее ничему не научил.

Но мы не должны некорректно говорить обо всей Европе. Ведь если говорить о Литве, то мы видим истинную солидарность и героизм. Ведь Литва помнит советские танки на своих улицах, когда «Альфа» штурмовала телецентр. В Германии же мы видим комплекс перед российским сапогом, который топтал ее землю. Очевидно, это уже в подсознании немцев, что с россиянами нельзя воевать, а нужно только мириться.

Мы видим околицу — Испанию, Португалию, Грецию, которые никогда не были под российской оккупацией и рады пожертвовать Украиной, чтобы получать подачки и просто торговать с Россией. Когда мы говорим о едином голосе Европы, мы говорим о наименьшем общем знаменателе. Но этого голоса нет. И если так пойдет дальше, до 2020 года нам некуда будет подавать заявку на вступление — ведь Путин развалит Евросоюз.

— Итак, какой выход из этого положения?

— Выход только один: если ты видишь безумного агрессора, с ним можно только воевать. Это уже давно и четко сформулировал Черчилль: «Если вы между войной и позором выбираете позор, вы получаете и войну, и позор». Эта фраза является эпиграфом для последнего года. И если бы еще весной прошлого года Украина, США и Европа объединились, начали поставку оружия, тренировки украинских военных, мы бы имели совсем другую ситуацию. Но мы видим удава и обезьянок, которые трясутся от его мнимой силы.

— Происходит ли послабление России из-за санкций и изнурительных боевых действий на востоке Украины?

— Есть хорошая пословица: «Когда толстый похудеет, худой — умрет». Если рассматривать украинский конфликт как инструмент истощения России, то это работает. Но для 40 млн украинцев такой сценарий неприемлем. К тому же я не вижу послабления России. Да, рубль упал, но украинская гривня упала еще сильнее. В то же время российские «гумконвои» участились, а военторг заработал еще активнее. Я не вижу действенности санкций, если они призваны остановить войну. Поэтому единственный способ для этого — стать сильным и давать отпор.