О правительственной «кухне»

Министр Кабинета Министров Анна ОНИЩЕНКО, видимо, самый молодой член украинского правительства за все время его существования. Впрочем, несмотря на молодость и непродолжительное время работы на своей высокой должности, перед нами, если можно так сказать, действительно главный чиновник страны. У нее хорошее образование (кандидат юридических наук), она понимает свои задачи и крепко держит хрупкими руками рычаги управления Секретариатом Кабмина. На должном уровне и общение с прессой: демонстрирует приязненность и полную откровенность, хотя может и мастерски уйти от ответа на вопрос, на который не очень хочется отвечать. Итак, министр Кабмина — о «кухне» госуправления...

«В СЕКРЕТАРИАТЕ ПОД ПЕРВУЮ ВОЛНУ ЛЮСТРАЦИИ НЕ ПОПАЛ НИКТО...»

— Сегодня во всех центральных органах исполнительной власти происходит люстрация. Проходит ли она также и в Секретариате Кабмина. Можно ли уже говорить о результатах? Не было ли таких случаев, как в Государственной фискальной службе, когда чиновница пыталась защитить себя с помощью поддельного документа?

— Начну с последнего вопроса. Таких случаев у нас не было обнаружено. К тому же в Секретариате под первую волну люстрации не попал никто из тех, кто занимал определенные руководящие должности во время правления предыдущего режима. А на втором этапе люстрации, когда будут проверяться доходы чиновников, от таких случаев и мы не застрахованы, и, возможно, они будут выявлены. Дело в том, что в Секретариате в основном работают главные специалисты и руководители департаментов. Они не подпадают под действие данного закона, это люди, которые занимаются ответственной профессиональной работой, но никак не связаны с правоохранительными органами. Кроме того, у нас вовсе не такая коррупционно привлекательная работа, как, например, в фискальной службе. Да и с политикой наши работники почти не связаны.

Но мы не ждем люстрации. На данный момент в Секретариате Кабмина идет процесс оптимизации структуры. Ведь у нас работает более 660 человек, что, на мой взгляд, слишком много. Столько людей нам не нужно. Тем более что такая численность, умноженная на устоявшиеся бюрократические процедуры, отнюдь не улучшает и не ускоряет выполнение задач, поставленных перед нами.

— Сокращая аппарат, вы будете скрупулезно соблюдать требования Минфина относительно 20%? Ведь у нас всегда было так: сокращаем, например, на 20%, а затем увеличиваем на 25%. Уверены, что в этот раз такого не будет?

— Если говорить о Секретариате, то давайте вспомним, что еще несколько лет назад здесь работало более 1200 человек. То есть наша структура еще до меня наполовину сокращена. И это очень хорошо. Сейчас мы действительно ориентируемся на 20% в целом по Секретариату. Но некоторые департаменты будут уменьшены на 50%, тогда как другие я вообще не буду трогать. Ведь хорошо вижу, кто как работает, кто как напрягается. Но, чтобы не быть субъективной, я привлекла на общественных началах специалистов из одной опытной в этих вопросах компании. Они провели аудит функционала наших работников, и это позволяет сократить не просто определенных людей, а тех, кто выполнял дублирующие функции, которые до сих пор, к сожалению, существуют. А вот некоторые департаменты и отделы было бы неплохо и расширить, но я этого не буду делать. В среднем же сокращение затронет 20% служащих, а может, и немного больше.

ЕЩЕ ОДНА ПРОФЕССИЯ МИНИСТРА

— Когда вы учились, то вас как будущего законодателя, вероятно, не учили руководить людьми, а тем более таким большим коллективом, где каждый к тому же считает себя очень квалифицированным специалистом, да и, видимо, таковым является. Как вы чувствуете себя среди этих людей на своей должности? Что делаете для того, чтобы каждый подчиненный вам служащий мог раскрыться как творческая, по-настоящему креативная личность?

— Сейчас я учусь в Национальной академии государственного управления (специальность — управление общественным развитием), и это для меня очень полезно. Я понимаю, что для высококачественной работы людям нужны соответствующие условия, из которых едва ли не самое важное — моральный климат. В то же время в сфере государственного управления очень важно требовать высокой исполнительской дисциплины. Не секрет, что в коллективе, где работает много людей, некоторые задачи элементарно теряются. Поэтому я стремлюсь, чтобы мои сотрудники помнили: руководитель знает и не забывает о тех поручениях, которые от него исходят. Если они выполняются качественно, вовремя или даже быстрее, чем на это можно было надеяться, то этого нельзя не замечать и не ставить таких исполнителей в пример другим. К сожалению, сейчас, в кризисный период, за хорошую работу не удается отблагодарить премией — ресурсно мы очень ограничены. Но должны быть и моральные вознаграждения. Начиная от простой словесной благодарности до продвижения по службе. Такая возможность сегодня открывается. Происходят сокращения, люстрация, и тех, кто работает быстро и инициативно, ожидает повышение.

— Что считаете главным в работе правительственного чиновника, который призван обеспечивать деятельность руководителя и даже правительства? Что он должен знать и уметь, а что — игнорировать, как говорят, пропускать мимо ушей? Имеет ли он право на политические благосклонности, должен ли при любых условиях оставаться вне политики?

— Я считаю, что каждый имеет право на свободу своего мировоззрения, в том числе и политического. Но категорически против того, чтобы государственные служащие были членами политических партий. Это не запрещено, но... Вот сейчас мы вместе с Нацагентством по госслужбе готовим новую редакцию закона о госслужбе. А во время выборов, и это общеизвестно, госслужащие становятся особо активными сторонниками определенной, главным образом правящей политической силы. Это неправильно. Потому что с одной стороны, давление на людей здесь возможно, с другой — административный ресурс. И то и другое — преступления. А тем более партийная принадлежность чиновника может давать о себе знать, когда он работает там, где осуществляется обслуживание политических партий, например, в регистрационной службе, куда партии обращаются для регистрации. Человек может быть сторонником той или иной политической силы, политической идеологии. И, хотя для служащих сейчас нет прямого запрета быть членом любой политической партии, я считаю, что партийность у чиновника может быть только одна — его патриотизм.

СДЕЛАТЬ МИНИСТРОВ СИЛЬНЫМИ

— Вы считаете также своей задачей как министра Кабмина координировать деятельность министерств и других центральных ведомств, улаживать определенные споры между ними, если они возникают?

— Разумеется, да, если что-то подобное случается. Однако я сторонник идеи сильных министров и, соответственно, министерств. В идеале секретариат Кабинета Министров, или аппарат, или иначе, как в Европе — канцелярия правительства должна выполнять только техническую функцию. Сильное министерство, согласно политике, отрабатываемой руководителем этого органа, готовит качественные проекты нормативных актов. Они поступают в Секретариат. Мы их технически прорабатываем и потом выносим на рассмотрение правительства. Это — идеальная ситуация. Я бы хотела, чтобы мы рано или поздно пришли к этой модели. Но сейчас, учитывая сложную ситуацию, правительство постоянно сталкивается с необходимостью принимать те или иные решения срочно и безотлагательно. И здесь Секретариат выполняет роль вспомогательного дополнительного фильтра, который еще на этапе прохождения профессиональной экспертизы совершенствует те или иные нормативные акты. Буквально технически их дорабатывает для того, чтобы принятые правительством документы были качественными.

— Вы сопровождаете каждый документ от начала до конца?

— Когда к нам поступает проект какого-либо нормативного акта, над ним сначала работают в наших департаментах и, если он формально отвечает требованиям регламента, то дальше выносим его на правительственный комитет, а уже потом он попадает на рассмотрение правительства. Конечно, все документы перед этим проходят профессиональную и юридическую экспертизу. Исключение из этого правила — только те проекты, которые рассматриваются по безотлагательной процедуре (в регламент Кабмина были внесены изменения, которые позволяют премьер-министру по инициативе того или иного министра вносить на рассмотрение тот или иной безотлагательный акт). Такой документ срочно обсуждается на заседании правительства и, если министры его поддерживают, то он технически оформляется и подписывается.

— Вы можете сказать, например, министру энергетики, который почему-то не согласовал документ, поданный, скажем, Минфином: «Да тут же все верно»? И убедить его поставить свою подпись?

— В действительности это не столько я как министр, сколько обсуждение всем составом правительства оказывает свое влияние. Большинство проблемных вопросов мы на правительстве обсуждаем. Даже непрофильный относительно документа министр может задавать вопрос и получать от авторов проекта подробные разъяснения. Именно такой стиль свободного демократического обсуждения документов отличает нынешний состав Кабмина и является нашим существенным преимуществом. Ведь позволяет готовить качественные документы, которые потом находят поддержку в парламенте.

— Вы только что говорили о сильном министерстве и сильном министре, вот мне один из бывших министров жаловался на то, что процедура межведомственного согласования в Украине традиционно, при всех правительствах, была и остается очень тяжелой и длительной, что на корню губит едва ли не все идеи и хорошие намерения и что от министра в связи с этим на самом деле очень мало что зависит. Если это так, то что можно сделать, чтобы преодолеть такую плохую традицию?

— В действительности речь идет об уровне общения между министерствами и уровне исполнительной дисциплины в них. Когда рождается проект нормативного акта, он должен обязательно пройти согласование в Минфине, Минэкономики и торговли и в Минюсте, а если касается и других ведомств, то и у них. Поэтому для действенности власти очень важно, чтобы документы согласовывались в установленные сроки. В Секретариат нормативный акт должен поступать со всеми согласованиями. Если хотя бы одного нет, то мы можем вернуть документ на доработку. И в связи с этим иногда бывают задержки. Однако процедура безотлагательных решений, о которой я уже говорила, не нуждается в заблаговременных согласованиях. За счет этого нам удается решать сложные вопросы, касающиеся переселенцев, обороны, каких-то социальных выплат, очень оперативно и гибко. Ведь сейчас страна сталкивается с ситуациями, когда согласовывать что-то два месяца — слишком опасно, да и сам смысл нормативного регулирования при таких обстоятельствах полностью теряется. Впрочем, я нормально воспринимаю критику и согласна с тем, что в этой части нам также нужно совершенствовать процедуры.

ПРАВИЛЬНЫЙ И «НЕПРАВИЛЬНЫЙ» КРУГИ

— А бывают случаи, когда вы можете сделать исключение и принять в Секретариат документ, скажем, без одного из необходимых согласований?

— Это жизнь, поэтому и такое бывает. К примеру, такая история была с медицинскими субвенциями. Мы понимали: если бы соответствующий документ пошел по большому правильному кругу, то люди остались бы без зарплат, все врачи и педагоги. В таком случае согласования собираются уже после заседания правительства — без них не обходится. Документы прорабатываются максимально быстро, и нарушений регламента мы все же не допускаем...

— А возможно, чтобы тот, кто заблаговременно не согласовал, после заседания внес свои замечания в документ?

— Все зависит от того, какая формулировка была использована правительством. Если проголосовали за то, чтобы одобрить в целом, и в то же время дали определенным министерствам задания в какой-то срок доработать, то это, безусловно, делается, и не только замечания, но и изменения вносятся.

ОБ ЭЛЕКТРОННОМ ДОКУМЕНТООБОРОТЕ

— Насколько помогает в вашей работе система электронного документооборота, распространяется ли она и за пределы этого здания и является ли идентичной идее электронного управления?

— Система электронного управления — это, разумеется, намного более широкое явление, чем электронный документооборот в рамках Секретариата. Однако это важная и неотъемлемая часть современного управления. Могу рассказать о том, что удалось сделать за те несколько месяцев с тех пор, как я на этом посту. Мы постоянно совершенствуем электронный документооборот. С этой недели в пробном режиме основная часть документов, и не какие-то там письма или поручения, а нормативные акты теперь не только готовятся, но и визируются в электронном виде (мы подсчитали: это более 40 тысяч электронных операций в месяц, которые высвободили наших специалистов от 40 тысяч человеко-пробежек по коридорам Дома правительства). Даже незначительные бумажки с несколькими абзацами теперь визируются в электронном виде. И человек с папкой не ходит по кабинетам и не ожидает, когда его примут... Разумеется, в этой системе еще есть ряд технических проблем, и мы постепенно их решаем.

— Вы амбициозный человек? Не хочется ли вам иногда переделать какой-то документ по-своему? Вот вы читаете, и вам не нравится... И вы про себя думаете: я бы написала иначе.

— Действительно, это можно делать. Но в большинстве случаев я не переделываю документы. Я воспринимаю то, что мне кладут на подпись. Но когда не соглашаюсь с содержанием, я не завизирую и верну на доработку. Но не буду ничего делать в том случае, если от моего вмешательства содержание на самом деле не улучшится. Это не та сфера, где нужно демонстрировать амбиции. Если же там что-то неверно по сути или не так сделан важный акцент, то я буду просить переделать.

ШАГИ ЕВРОИНТЕГРАЦИИ

— Как министр вы в какой-то степени имеете отношение к процессу евроинтеграции. Считаете ли его сегодня успешным? Говорят, что наш экспорт в Европу вырос в реальном измерении только на 0,7%. Я понимаю, мешает война и общее падение промышленности. Но ведь надежды на это направление развития были такие большие... Что можем с этим сделать?

— Как по мне, процесс евроинтеграции проходит сейчас достаточно активно. И я это утверждаю вовсе не потому, что евроинтеграция координируется из Секретариата и относится к моей зоне ответственности. Просто я вижу первые позитивные шаги. Еще летом прошлого года в рамках Секретариата был создан правительственный офис по этим вопросам. Его директором работает мой заместитель. Да и во всех министерствах есть заместители министров по вопросам евроинтеграции. Благодаря их усилиям на данный момент одобрено 57 планов имплементации 64 актов законодательства ЕС. Это очень большая и скрупулезная работа. В Брюсселе одобрительно восприняли деятельность нашего офиса, потому что там видят, что шаги, которые сделаны Украиной и нашим правительством, соответствуют обязательствам, содержащимся в Соглашении об ассоциации. Могу утверждать, что мы планомерно все выполняем. Евроинтеграция — это главным образом ряд наших внутренних перемен. Например, в рамках евроинтеграционных процессов реформируется государственная служба. Недавно правительство одобрило программу «Горизонт-2020», касающуюся Министерства образования и науки. Соответствующее соглашение будет подписано через несколько дней. В парламент уже внесен ряд законов, касающихся стандартизации.

— А можно что-то сказать о том, что уже почувствовал от евроинтеграции простой человек?

— Учитывая, что Соглашение об ассоциации подписано сравнительно недавно, на данный момент мы находимся на стадии подготовки нормативных актов для их представления в парламент. Там уже, например, одобрен закон (он вступит в силу в сентябре) о реформировании ветеринарной и фитосанитарной служб. Этот документ соответствует нормам, действующим в Евросоюзе, и обеспечит существенное облегчение для бизнеса. Украина также планомерно выполняет свои обязательства, направленные на получение безвизового режима с ЕС. Думаю, что в апреле-мае мы будем иметь в этом вопросе приятную конкретику.