«Любимые переводы не читаю, а смакую»

В уютном доме Софии Майданской есть уголки в стиле ретро. Это свидетели прошедших времен, простые вещи, пробуждающие воспоминания. Недаром же София готовит к печати иллюстрированное издание: мемуары, письма и дневники бабушки, мамы и собственные. Целая эпоха! Книжку назвала «Старый альбом». Мое внимание в доме Майданских всегда привлекала библиотека, от которой слышала запахи старины, путешествий, интеллектуальной жажды и музыки.

— София, твоя библиотека — не только тома прозы, поэзии, литературоведческие исследования, но и ноты. К каким именно изданиям чаще всего тянется рука?

— Еще учась в музыкальном училище в Черновцах (кстати, тогда на старших курсах на хормейстерском учились Евгений Савчук, ныне художественный руководитель и главный дирижер Национальной хоровой капеллы «Думка», и София Ротару, которая в те времена на традиционных концертах к партийным праздникам пела зажигательные румынские песни), я активно собирала нотную и музыковедческую литературу. О поэзии еще и мысли не было, потому что начала писать музыку. Зато мама, окончив сибирские «университеты», при отсутствии там родного литературного слова в полной мере ознакомилась с русской классикой в библиотеке зоны и поэзией русского декаданса из уст недобитого русского дворянства, которое по вечерам на нарах устраивало литературные чтения. А моя мама на лету ловила под гитарную музыку эту поэзию и сразу складывала ее в библиотеку своей светлой головки. Вернувшись на Родину, не раз очень выразительно рецитировала: «...и капелька великорусской крови во мне, как льдинка в пенистом вине». Хотя весьма сомневаюсь, что у Ахматовой та «великорусская капелька» была.

После десятилетнего жесткого лагерного «поста» мама никак не могла утолить голод по украинской книжке. Именно на начало 60-х приходится та короткая благодатная пора, когда вся Украина, весь Союз были охвачены золотой книжной «лихорадкой». Пока я совершенствовала свое исполнительское мастерство, часами упражняясь на скрипке, мама тщательно подбирала украинскую литературу и выписывала полные, насколько позволяла советская цензура, издания Франко, Леси Украинки, Гринченко, Ольги Кобылянской, Кулиша, Олеся, Сосюры, Довженко, Рыльского, книжки из серии «Перлини світової лірики», «Бібліотека поета», «Пам’ятки естетичної думки». А затем бабушка стала приносить книжки в старых коричневых переплетах: трилогия Б. Лепкого «Мазепа», трехтомник «Української загальної енциклопедії» под редакцией И. Раковского, грубый том материалов Первого украинского просветительско-экономического конгресса 1909 года, книжки серии «Руська писемність» из типографии НТШ во Львове 1908-го, книжки издательства «Просвіта», «Илиада» Гомера в переводе С. Руданского, наконец «Кобзарь» Шевченко 1921 года с предисловием и комментариями В. Симовича. Целая библиотека, замурованная в печи, где пекли когда-то хлеб, стала мне духовным хлебом.

С первого курса консерватории началась моя погоня за книжками: в зависимости от периодов моих увлечений появлялась та или иная серия книжек по определенной тематике. Собирая по селам Буковины фольклор, пыталась не пропустить ни одного издания Института искусствоведения, фольклора и этнографии им. М.Т. Рыльского, в частности народные песни в записях Н. Гоголя, Ю. Федьковича, Леси Украинки, И. Франко, В. Гнатюка. Особый интерес вызывали календарно-обрядовые песни, которые становились неопровержимым свидетельством слов Шевченко: «Вiд берегiв тихого Дону до кам’яних берегiв Днiстра — одна земля, одна мова, один Бог, одне обличчя народу, навiть пiснi однi i тi ж, як однiєї матерi діти». Да, то был живой язык украинской соборной нации — от граффити на стенах Софии Киевской до колядок о князьях и ратниках в карпатских Путыле, Подзахарычах или Плоской.

— Насколько могла практически применить те книжные богатства?

— Тома по философии, искусствоведению, музыковедению получили свое практическое применение, когда задумывала свои литературно-музыкальные действа, начиная с первого фестиваля «Червона рута» в Черновцах в 1989 году. Писала его сценарий и частично сама воплощала. А затем — 750 лет Коломые, впоследствии — первый литературный праздник «Лесина осень» в Ялте, либретто оратории «Святой Днепр», юбилейное представление Нины Матвиенко «Золотий камінь посіємо», «Іван Вишенський», «Твої очі, як те море» к юбилею Франко, мои собственные литературные произведения ли, среди которых и роман «Сподіваюся на Тебе», где пыталась осмыслить, по Жану-Полю Сартру, «свободу человеческого бытия, которое является своим собственным прошлым так же, как и своим собственным будущим». Работая над эссе «Плач Доктора Фаустуса», о переводе Евгением Поповичем романа Т. Манна «Доктор Фаустус», не могла обойтись без капитальной монографии «Арнольд Шенберг» профессора Львовской консерватории Стефании Павлышин, которая читала нам курс зарубежной музыки, а также работы П. Н. Жолтовского «Украинская живопись XVII—XVIII вв.».

— Чье влияние на свое собственное творчество считаешь очевидным?

— Незаурядное влияние имело творчество поэтов-неоклассиков «Расстрелянного Возрождения» и их последователей, язык которых можно назвать истинной «игрой в бисер», язык непревзойденных переводов Г. Кочура, Н. Лукаша, А. Перепади. Сегодня нельзя оставить без внимания оригинальную поэзию и блестящие переводы Моисея Фишбейна, у которого, как у представителя великого библейского народа, просматривается сакральное отношение к украинскому языку. Кажется, он адорует каждое украинское слово, которое слышит из праведных, невинных уст моей нации. Произведения в переводах названных виртуозов читаю маленькими глотками — как дорогое вино. Когда-то Ирина Вильде сказала о своем любимом кальвадосе: «Его надо не пить, а смаковать». Это ощущение переношу на любимые литературные переводы: их не читаю, а смакую. И терпеть не могу в нашей современной литературе постсоветских  и постлимоновских «граффити» на «исконно русском» диалекте... Иногда хочется крикнуть: хлопцы-молодцы, почему вы пренебрегаете нашим лучшим арсеналом народной брани? В «русском мире» мат — неотъемлемая часть культуры. Им пользовался Пушкин в своей (не для дамских нежных ушей) поэме. Шевченко как-то обошелся без великороссийской агрессивной лексики. Николай Лукаш ругался, но это была только его, неповторимая, изысканная брань. Странное, скажу вам, эпигонство. На кого равняетесь?..

—  Чья домашняя библиотека поразила тебя?

— Я знала три домашних библиотеки, в которых хотела утонуть, как в «морской глубине»: библиотеки Г. Кочура, В. Шевчука и Е. Поповича.

— В чем твои источники вдохновения и оптимизма во время испытаний?

— Источники моего вдохновения — в жизни. Говорят, Бог карает того, кого любит. Поэтому мое вдохновение в Божьем наказании и в Божьей благодати.

СПРАВКА«Дня»

София Майданская родилась в г.   Азанка Свердловской области, где находилась в ссылке ее мама. Среднее и специальное образование получила в Черновцах. Окончила Львовскую консерваторию. Преподавала в пединституте (скрипка) Каменца-Подольского и в Киевском институте культуры. Окончила Высшие литературные курсы в Москве. Автор прозаических и поэтических книг, ряда пьес, многочисленных сценариев и либретто, книжек для детей. Режиссер-постановщик литературно-музыкальных постановок. Заслуженный деятель искусств Украины.