Не наводить «порчу»

По поводу «Иронии истории» Петра Кралюка («День» № 57 от 1 апреля 2015 года)

Еще в прошлом году уважаемый автор газеты П. Кралюк в известной разлогой статье квалифицировал Хмельнитчину как авантюру. Неужели итальянские историки войну под предводительством Дж. Гарибальди, чехи гуситские войны, поляки — восстание Т. Костюшка, а также в 1830 и 1863 гг., которыми они очень гордятся, могли бы назвать авантюрой? В этой же статье формирование Донецкого феномена автор пытался возвести к аналогии с образованием украинского казачества. По его утверждению, украинское казачество происходит исключительно из социальных низов общества, из элементов, «имевших проблемы с законом». Вспоминается, что в советские времена даже такой добросовестный исследователь запорожского и черноморского казачества как В. Голобуцкий, по-видимому, зажатый в тогдашних идеологических рамках относительно трудящихся масс как движущей силы истории, сначала считал Д. Вишневецкого авантюристом. Однако, ознакомившись с зарубежными источниками, сумел исправить свое ошибочное мнение.

Впоследствии газета опубликовала статью известного историка В. Сергийчука. Отдадим должное, что он спокойно, без полемичного запала рассказал о роли Д. Вишневецкого в построении Сечи на  Хортице и становлении украинского казачества.

Само украинское казачество еще в годы вхождения Украины в состав Речи Посполитой стало зародышем украинской государственности: оборона границ земли проживания (да еще и с элементами дипломатии) является одной из функций государства. Большевистская пропаганда панически боялась признания украинской государственности (до «создания ее Лениным»), поэтому и изданную в 1969 году книгу Е. Апанович «Вооруженные силы Украины I половины XVIII века» запретили в первую очередь из-за ее названия.

Исторически сложилось, что украинскому народу, его казачеству пришлось вести непрерывную войну со своими могучими соседями, что отражено шевченковской поэтической фразой о том, «як москалі, орда, ляхи бились з козаками». Презирая казачество как творение преимущественно «лиц, имевших проблемы с законом», а его справедливую борьбу за волю Украины как авантюру автор способствует присвоению соседям миссии защиты Европы от ордынского нашествия, фактически осуществляемого преимущественно Украиной.

Но профессор П. Кралюк идет дальше, напечатав 2 апреля с. г. статью «Ирония истории». В ней автор утверждает о нашей стыдливости и забывчивости об участии украинцев в построении Московского царства. Это можно легко отрицать известными трудами И. Нечуя-Левицкого, М. Драгоманова, М. Демковича-Добрянского, П. Голубенко, Е. Сверстюка, З. Хижняк, И. Дияка и многих других и особенно яркими выражениями Т. Шевченко — «грязь Москви» (в адрес руководства и высших слоев в целом) и «ти нас з України загнав, голих і голодних, у сніг на чужину...і заклав столицю», а также «болота засипав благородними костями» (о казацких массах).

Но полной неожиданностью стала попытка сравнения войны Б. Хмельницкого против Речи Посполитой с бунтом донецкого «совка», а точнее прямого путинского вторжения против обновленной Революцией Достоинства независимой Украины. Полностью неубедительным является утверждение, что «Хмельнитчина была обусловлена факторами не столько внутренними, сколько внешними», со ссылкой на предыдущую договоренность Хмельницкого с татарами о помощи. Получается, что Порта и Крым (внешний фактор) побуждали украинцев к борьбе за свое лучше будущее. Приводя слова Самовидца о зажиточности казачества (только «подвергались определенным притеснениям»), автор игнорирует постоянное унижение украинцев, в частности ограничительными реестрами и сокращением территории проживания казаков, назначением предательского командования, а также обнищанием и унизительным прозябанием основной массы крестьянства, раздачей земли польским феодалам, насаждением иноземного образования, религиозным унижением, ставшим причиной революционного взрыва. То есть внутренний фактор стал решающим.

Как можно сравнивать запорожцев, избравших Б. Хмельницкого своим гетманом, украинских патриотов из числа реестровцев и драгунов, перешедших на сторону восставшего народа, жертвенных певцов-кобзарей, мученической смертью дезориентировавших врага, с кучкой воспитанных преступным режимом беркутовцев и милиционеров, усиленных криминалитетом и преимущественно путинским спецназом под его же руководством, что при молчаливом согласии зомбируемого «совка» временно захватили на Донбассе власть? Неудачи украинской армии в Иловайске и Дебальцеве, произошедшие в результате прямого вмешательства могучего соседа-агрессора с использованием вышколенного спецназа, элитных военных формирований, оснащенных самым современным оружием, а до того «отметившихся» сбиванием мирного пассажирского самолета, никак нельзя сравнивать с победами украинского народа под Желтыми Водами, Корсунем и Пилявцами.

Руководство войском Речи Посполитой находилось в руках только временно назначенного триумвирата, который Б. Хмельницкий метко окрестил «перина, дитина, перина», после пленения или гибели опытных военачальников. Идеализируемый автором Я. Вишневецкий был коронным гетманом не более двух лет. До того он разве что «прославился» кровавой расправой над невооруженным крестьянством Правобережья, однако сразу же был потеснен крестьянско-казацкими повстанцами во главе с народным вожаком М. Кривоносом. Зборовский мир в 1649 г. не был следствием полководческих заслуг Я. Вишневецкого, а следствием подлого предательства и подкупа крымского хана, что не дало возможности Б. Хмельницкому завершить выигрышную позицию в Збаражско-Зборовской кампании. И совсем неуместным является то, что для полной аналогии («как горько!!!») не хватает того, что сепаратисты не выдвинули единого вождя. Подобных неуместностей в статье больше, но ясное одно: рассматриваемый материал не снимает решаемую газетой проблему «снятия порчи», а, наоборот, наводит ее.