«Постгеноцидность лечится»

В мемориальные дни годовщин Голодомора газета «День» ежегодно вручает Премию имени Джеймса Мейса. 7 ноября в Вашингтоне состоялась торжественная церемония открытия мемориала памяти жертвам Голодомора. Тысячи американцев и представителей различных диаспор прибыли на церемонию. В своем обращении по случаю открытия мемориала Президент Украины Петр Порошенко едва ли не впервые упомянул имя Джеймса Мейса. Для «Дня», как издание, где Мейс работал последние восемь лет своей жизни в Украине, возвращение в публичный диспут имени исследователя с мировым именем очень важно. Собственно, в этом и была цель создания Премии имени Джеймса Мейса.

Основанное главным редактором газеты «День» Ларисой Ившиной престижное отличие уже получили кандидат философских наук, публицист, автор «Дня» Игорь Лосев (2009), историк, публицист, редактор отдела «История и Я» газеты «День» Игорь Сюндюков (2010); публицист, политолог, автор «Дня» Сергей Грабовский (2011); украинский эксперт-политолог, политический консультант Александр Палий (2012); доктор философских наук, проректор Национального университета «Острожская академия» Петро Кралюк и кандидат исторических наук, публицист Владимир Бойко (2013); журналист отдела политики газеты «День» Валентин Торба (2014).

Какие уроки Джеймса Мейса мы  должны усвоить и почему до сих пор не преодолели постгеноцидность общества — читайте в авторских колонках лауреатов премии.

В историческом времени-пространстве Джеймса Мейса

Сергей ГРАБОВСКИЙ

Странная вещь: в Украине немало политиков, интеллектуалов, общественных деятелей и журналистов (в том числе и тех среди них всех, кто претендует на более-менее общественно значимую роль) не осознают, что живут и трудятся в историческом времени-пространстве. Если употребить термин известного русского мыслителя ХХ века Михаила Бахтина, то — в историческом хронотопе. Они сами его в определенной степени создают, этот хронотоп. Неслучайно мы говорим: «эпоха Леонардо да Винчи», «эпоха Богдана Хмельницкого», «эпоха Черчилля», «эпоха Эйнштейна», «эпоха Beatles», «эпоха Рейгана». Из этого же ряда и популярный когда-то советский анекдот: «В ХХІ веке в школьных учебниках будут писать: Леонид Брежнев — мелкий политик эпохи Аллы Пугачевой»...

Тот или иной деятель может по-разному распорядиться шансом на вхождение в историческое время-пространство и в его формирование. Может стать создателем новой реальности, способной к саморазвитию, а может оказаться на исторической свалке, какую бы должность он не занимал. Петен, Чемберлен, Квислинг, Ежов, Чаушеску, Ворошилов... В конечном итоге, и хронотоп может оказаться ужасающим искажением исторического мейнстрима: «эпоха Сталина», «эпоха Гитлера». А то и синонимом вращения в кольцах заколдованного времени: «эпоха Кучмы».

А вспомним УССР периода 1960—1980-х — сначала «эпоха Шелеста», потом «эпоха Щербицкого». Невзирая на то, что в обоих случаях речь шла о позднем советском тоталитаризме, разница между этими хронотопами была ощутимой практически во всех сферах бытия — от характера развития национальной культуры до наполнения продуктовой корзины простого украинца.

В новейшей истории Украины также были политики, потенциально способные существенно изменить хронотоп национального бытия в сторону ускоренного цивилизационного прогресса. Однако у них на пути становились в первую очередь собственные амбиции, жажда наживы, недостаток знаний, а также — не в последнюю очередь — неумение мыслить в категориях исторического времени-пространства и соответственно действовать.

В отличие от погрязших в суетности повседневности, нацеленных на карьеру и обогащение персонажей, Джеймс Мейс и чувствовал, и понимал свое призвание как строителя новейшего украинского исторического пространства-времени. Когда он говорил: «Ваши мертвые выбрали меня», — это не была красивая фраза, это была точная констатация факта. Материальное благополучие, перспектива получить выгодное место в западном научном истеблишменте, тихие земные радости «системного интеллектуала» Мейс отбросил, во имя превращения постгеноцидной Украины в Украину, способную избавиться от тяжелой национальной травмы, преодолеть ее благодаря рациональному мышлению, предельному напряжению чувства справедливости и волевому усилию.

Джеймс Мейс жил в историческом времени-пространстве. Собственно, в культурно-историческом, потому что он искренне проникался проблемами неполноты, нецелостности, внутренней разорванности украинской культуры. Он чувствовал ответственность — и это не громкие слова, а опять-таки, констатация факта, — за Украину, за ее полноправное вхождение в «цивилизационный оркестр» с собственной мелодией.

Достигли ли нынешние политики уровня, заданного Джеймсом Мейсом, вынесли ли нынешние чиновники уроки из судеб и деяний своих предшественников? На первый взгляд, это так. Хотя бы на уровне лозунгов и деклараций. Европейская ориентация, демократия, осуществление декоммунизации и деколонизации, демонстрация уважения к национально-освободительным традициям и ценностям, возобновление украинского войска и отпор российским агрессорам    — этого не будешь отрицать. Декоммунизация, даже в такой урезанной форме (прежде всего на уровне топонимики и школьных учебников), в которой она проводится, имеет огромное значение — хотя и проводится с опозданием на четверть века, но реально меняет хронотоп бытие украинского народа. Возобновление Вооруженных Сил, которые уничтожали все предыдущие лидеры, — тоже вещь жизненно важная для Украины, для преодоления комплекса «нации сержантов» (Василь Стус) в чужой армии — тоже постгеноцидное и неоколониальное наследие. Но...

Но разве мы не видим «парад амбиций», доминирование тактики над стратегией и попытки получить все возможное — для себя, а не для народа — сразу и немедленно? Разве мы не втянуты, не в последнюю очередь властью, в грязные политические игрища, способные отбросить страну назад, в кольца утраченного времени? И разве не доминирует «наверху» пустяковая суетность над исторической ответственностью?

Грустно, господа...

И все-таки, будем оптимистами, хотя и умеренными. Таким образом, мотивированным выглядит предположение относительно того, что в новой Украине станет фактом общее понимание — и не на уровне анекдота, как в случае с Аллой Пугачевой, — что Леонид Кучма — действительно, мелкий тиран времени Джеймса Мейса.

Мыслитель...

Петр КРАЛЮК

Джеймс Мейс не только историк, публицист. Это — глубокий мыслитель, который прекрасно понимал украинские проблемы. Возможно, даже лучше, чем некоторые украинцы, которые ныне оказались на высших ступенях власти.

ФОТО МИКОЛИ ТИМЧЕНКА / «День»

Актуальными остаются его рассуждения о выборе Украиной своего европейского пути. Выборе, который для нее не является ни легким, ни простым. Мейс писал: «Украина в дальнейшем колеблется между европейским и евразийским пространствами. Все, кто желает Украине добра, не могут созерцать это без горечи». Кажется, эти слова сказаны сегодня. Или еще вот такое рассуждение: «Сегодня Украина фундаментально отличается от типичного европейского национального государства, которое выросло из национального духа». Мейс хорошо понимал, что Украина не Польша, Чехия, Венгрия, даже не Румыния и не Болгария, которые имели свою государственность — пусть даже несколько декоративную. Украина же имела только формальную (а если точнее — фиктивную) государственность.

Достойны внимания такие его мысли: «В 1991 году мы все делали фундаментальную, хотя и неосознанную ошибку, когда думали, что появилось новое независимое государство. Сегодня ясно, что это было достижение независимости прежде существующего зависимого государства». Какое точное определение и глубокое понимание процессов, которые происходили в Украине! Далее Мейс «расшифровывает»: «Фактически те же самые люди продолжали работать так же, и последующее развитие зависело именно от этого». Особо он отмечал, что «нет украинской Украины в том смысле, как Польша является польской и Чехия является чешской».

Эта зависимость и постгеноцидность, о которой он говорил, к сожалению, сохраняется до дня сегодняшнего. Несмотря на то, что Украина пережила два Майдана, а теперь воюет на Востоке, не так многое здесь изменилось. Мейс постоянно отмечал, что в Украине есть 20% «совков», 20—25% сознательных украинцев, а добрая половина — это масса, которая не имеет «никакой этнополитической самоидентификации» и не связывает себя с украинской национальной культурой. Разве что у этого населения есть слабое осознание своей гражданской принадлежности к Украине.

С точки зрения Мейса, такая страна является неполноценной: «Без украинцев некому строить Украину». И если бы у нас сегодня было хотя бы 50% сознательных украинцев, то уже бы не колебались между евразийским пространством и Европой. Возможно, не было бы и войны с Россией и потерь территорий.

А вот еще одна мейсовская цитата: «Украинский народ был и является европейским народом, который не склонен к деспотии или тирании. Вируса тоталитаризма никогда не было в ментальности украинцев». Это очень высокая оценка настоящих украинцев, которых, к сожалению, в Украине меньшинство.

Мейс считал: Украина может быть успешной лишь тогда, когда станет действительно национальным государством. Пытался он развеять ошибочные представления о «безнациональности» жителей Евросоюза. В частности, писал: «Существует миф, что с европейской интеграцией французы и немцы перестают отличаться и становятся какими-то гомогенизируемыми «европейцами», и из-за этого национальное государство «устарело». Это просто отражение невежества в понимании современных процессов в Европе и идеологии самого Европейского Союза». Мейс пытался объяснить украинцам, казалось бы, прописные истины: «Сама идеология ЕС отказа от любой гомогенизации культур — ключ к успеху организации, потому что ее члены не могут усматривать никакой угрозы для собственной национальной особенности. Очевидно, все признают права национальных меньшинств, чьи права защищены международными документами и национальным законодательством, но это вовсе не значит, что государство расстается с нацией. Здоровая национальная идентичность не означает дискриминацию или ксенофобию, а только гордость за свой язык, культуру, историю, уникальность контрибуции собственной нации к общему достоянию разнообразной человеческой цивилизации».

У Мейса находим программу развития Украины. Она короткая, но, на мой взгляд, очень точная. Он писал: «Основные реальные политические вопросы ясны: европейская компетентность против продолжения советского менталитета, прозрачность — против непрозрачности, бизнес (особенно малый) — против традиционного предпринимательства, фермерское движение — против колхоза, украинство — против «евразийства», гражданское общество — против толпы атомизированных, легко манипулируемых индивидов, национальная идентичность в европейских структурах как отдельный компонент достояния человеческой цивилизации — против небытия». И хотя этим словам уже больше десяти лет, они и дальше остаются актуальными. К сожалению...

Остается лишь надеяться, что когда-то Украина усвоит идеи Джеймса Мейса и начнет действовать в соответствии с ними.