За выходные в Сирии погибли сотни людей

В Сирии продолжаются интенсивные бои между войсками власти и оппозиции в двух крупнейших городах страны — столице Дамаске и Алеппо. В частности, в Дамаске правительственные силы под командованием брата сирийского президента Махер Асада при поддержке вертолетов в воскресенье вытеснили повстанцев из столичного района Барзе. Как сообщает Al Jazeera, правительственные войска также отбили у оппозиции два перехода на границе с Ираком. Но повстанцы отвоевали третий переход на границе с Турцией. А это, как сообщает Reuters, имеет не столько стратегическое, сколько психологическое влияние, поскольку деморализует армию Асада и в то же время показывает прогресс повстанцев, несмотря на преимущество армии Асада. Повстанцы захватили школу армейской пехоты в городе Мусальмие, в 16 км к северу от Алеппо, а также взяли в плен несколько офицеров сирийской армии.

Бои продолжаются в Алеппо, где правительственные войска в субботу взяли один из районов, который два дня контролировала оппозиция. Накануне ночью оппозиция повредила памятник отцу нынешнего авторитарного президента Сирии Башару аль-Асаду и его предшественнику Хафезу аль-Асаду, которые стоят в центре города.

По сообщению СМИ, в субботу в Сирии погибло около 130 человек, а со времени нападения оппозиции в четверг в Дамаске, в котором погибло четверо руководителей режима Асада, — уже более 500. Сирийские правозащитники, которые базируются в Лондоне, заявили в воскресенье, что, по их подсчетам, количество жертв в Сирии с начала восстания против власти Асада в марте прошлого года превысило 19 тыс. человек. Эскалация насилия заставляет десятки тысяч сирийцев бежать в соседние страны.

«День» попросил исполнительного директора Центра Ближневосточных исследований Игоря СЕМИВОЛОСА прокомментировать ситуацию в Сирии и сделать прогноз относительно того, как долго будет продолжаться гражданская война в этой стране.

— Применение танков и вертолетов сирийскими войсками позволяет им получить определенные тактические преимущества на улицах, по крайней мере, блокировать движение повстанцев. Понятно, что для массовой зачистки кварталов у них просто не хватает уже людей и сил. И как только танки будут уходить из улиц, их опять будут занимать повстанцы. Это война на истощение. В данном случае правительство Асада имеет достаточно большие, еще неисчерпанные ресурсы. Нужно понимать, что в этом правительстве есть группа, которая готова драться до последнего. В любом случае эта война не будет легкой прогулкой. Я уже говорил, что это агония. Но она может продолжаться долго.

— Можно ли прогнозировать, как долго она будет продолжаться?

— Иногда это может происходить быстро, например, в формате обвала. Иногда это может продолжаться достаточно долго. Но все будет зависеть от ряда факторов. Одним из таких факторов может стать готовность части командования сирийской армии перейти на сторону оппозиции, или, другими словами, изменить Асаду. А когда это произойдет, никто не знает. Все зависит от того, насколько долго будет работать выстроенная Асадами высокоэшелонированная система обеспечения безопасности и структура контроля за вооруженными силами. Иногда может казаться, что ситуация уже вышла из-под контроля. Но в такой войне важно обеспечить определенный военный паритет. Пока у Асада есть вертолеты, танки, тяжелая артиллерия, то, конечно, противостоять с легким оружием очень сложно. Опыт показывает, что практически любые вооруженные формирования не имеют шансов против вертолетов, танков и артиллерии. Учитывая такую ситуацию, гражданская война может продолжаться долго. Опыт войн против регулярной армии говорит, что далеко не всегда партизаны могут достичь своей цели. Но рано или поздно в этих странах происходят политические трансформации. А в этой ситуации в Сирии вряд ли возможна какая-то мирная трансформация, переговоры. Этот рубеж давно пройден и, к сожалению, шансов очень мало, чтобы стороны пришли к компромиссному решению. Уже срабатывает ситуация, когда все политические силы попадают в ловушку эскалации. А она заключается в следующем: чем дольше длится конфликт, чем больше крови и жизней положено в этот конфликт, тем дороже становится его цена и тем меньше люди готовы уступать. Именно этим и объясняется провал последних мирных инициатив.

Если искать аналогии с другими конфликтами, то сразу вспоминается атака на Сайгон, который был глубоким тылом. Но после атаки повстанцев на этот город ситуация безопасности была утрачена. Здесь тоже это произошло. И население Дамаска, которое во время всех этих событий находилось в относительной безопасности, практически сегодня оказалось на линии огня. И ощущение опасности только распространяется, и гражданская война захватывает все больше людей. И потому люди постоянно вынуждены определяться, на чьей они стороне. И именно в этом заключается феномен гражданской войны: когда люди еще несколько недель назад абсолютно не задумывались над тем, что им придется воевать, вдруг понимают, что присоединиться к группе будет безопаснее, чем остаться вне ее. И это расширяет круг участников гражданской войны и соответственно расширяет ее масштаб. Гражданская война может длиться несколько лет и все зависит от ресурсов. Очевидно, что у сирийского режима ресурсы постепенно будут сокращаться.

— Кстати, а тот факт, что Лига арабских государств призвала Асада пойти в отставку сыграет роль, ускорит падение сирийского режима?

— Это не повлияет. Потому что там внутри власти речь идет о физическом выживании. Вряд ли отставка Асада изменит ситуацию и его отношение к сирийскому меньшинству. Конечно, на словах можно говорить, что алавийцы такие же граждане Сирии. Но конфликт зашел настолько далеко и процесс сегрегации продвинулся настолько далеко, что примирение или достижение компромисса между этими сообществами невозможно. А уровень насилия достиг такого уровня из-за того, что в стране происходит дегуманизация противника. И к тому же гражданские войны более жестокие, чем войны между странами.

— А почему Россия и Китай так долго держатся за Асада, не соглашаются применить санкции против сирийского режима?

— Для России все, что касается революций, воспринимается однозначно плохо. Кроме того, для Москвы Сирия — это последний союзник на Ближнем Востоке. Хотя понятно, что от союзника в таком состоянии мало толка. Скорее, это сигнал: мы своих не бросаем, мы будем поддерживать его до конца и заодно желание показать, что Россия крепкая и стойкая.

А Китай, являющийся сторонником суверенитета, не готов отойти от позиции и считает, что нарушение прав человека — это внутреннее дело страны. И никакой гуманитарной интервенции в связи с этим не может быть.

— А Европа может вмешаться в этот конфликт, как это было в случае с Ливией, или Россия имеет достаточное влияние, чтобы не допустить ливийский вариант в отношении Сирии?

— Скорее всего, никто со стороны Европы напрямую не будет вмешиваться в этот конфликт. Без санкций ООН, никто не пойдет на это.

— Тогда это могут сделать Катар и Саудовская Аравия?

— Эти страны и дальше будут продолжать финансировать повстанцев. И последние бои убедили мир, что сирийские повстанцы это уже не некоординированные группы, как это было раньше. Они лучше вооружены, координированы. Очевидно, у них единое командование и координирование своих сил. И это вовсе не то, что было полгода назад.

— Кстати, Украине в данной ситуации что лучше: выступить с какой-то инициативой или держать паузу и ждать, когда все решится в Сирии?

— Мы вступили в группу «Друзей сирийского народа», принимали участие в консультациях в Стамбуле. Мы занимаем выжидательную позицию мониторинга. И в противовес ливийской ситуации Украина занимает более гибкую позицию. Мы не поддерживаем ни режима, ни оппозиции, а способствуем тому, чтобы не страдал сирийский народ. И эта позиция выглядит вполне респектабельной. С точки зрения гуманистических моментов мы выступаем против гражданской войны, против насилия и можем только сочувствовать сирийскому народу. В то же время, мы входим в группу «Друзей сирийского народа» и находимся на другой стороне, чем Россия и Китай, которые не входят в эту группу.