Насколько надежно «Укрытие»?

Дружественное журчание дозиметра в руке нашего гида сменяется угрожающим треском как только прибор приближается к зеленому островка мха, закрепившемуся на асфальте заброшенного людьми города. Гид говорит «Дню»: «Сильнее фонит там, где собирается пыль». Мы не без опаски идем по Припяти, но, как нам рассказывают, бояться тут нужно не столько высокой радиации, сколько падающих со стен облицовочных плиток. На проржавевших агитационных стендах и на крышах кое-где еще сохранились не подвергшиеся природной декоммунизации советские лозунги. Читаем: «Атом должен быть рабочим, а не солдатом». 

...Сегодня в этом в буквальном смысле мертвом городе, кроме нас ни души. Но Чернобыльская атомная жива, хотя уже не производит электроэнергию. Она занята исключительно тем, чтобы обезопасить персонал и окружающую среду от все еще грозных последствий аварии тридцатилетней давности. В офисе компании нам показывают макет пострадавшего от аварии четвертого энергоблока. «В случае падения вот этой стены возникала возможность обрушения кровли»,  — рассказывает о реализованном на четвертом боке в 2004-2008 годах проекте стабилизации всем известного «Укрытия» работник отдела международного сотрудничества АЭС Юлия Марусич. Она раздвигает стены макета, обнажая во всех возможных крупных деталях внутренности разрушенного блока. 

ЗДЕСЬ БЫЛ ЗНАМЕНИТЫЙ «РЫЖИЙ ЛЕС»

«Теперь 80% нагрузки с помощью вновь возведенных конструкций отсюда снято, а всю нельзя было снимать, потому что стена могла бы просто рухнуть»,— говорит она и указывает на новую кровлю, которая теперь предохраняет блок от попадания огромного количества снега и дождевой воды, скапливавшихся затем на нижних отметках и мигрировавших еще ниже, неся за собой радиоактивные материалы. «А откачивать эту воду не получалось, потому что там были и остаются помещения, недоступные человеку из-за высоких радиационных полей. И все же объект и сегодня не герметичен,  — продолжает Марусич, — вода попадает внутрь, и это для нас серьезный риск. Поэтому так остро стоит задача строительства и введения в эксплуатацию нового безопасного конфайнмента. Это  — герметичная оболочка, предназначенная для того, чтобы минимизировать выбросы радиоактивной пыли (4 тысячи тонн) за пределы объекта. Проект стабилизации, выполненный только украинскими силами, дал нам 15 лет, чтобы завершить строительство конфайнмента и ввести его в эксплуатацию. Затем мы должны будем до 2023 года закончить все работы по демонтажу отслужившего свой срок Укрытия». 

Реален ли такой план, засомневался один из журналистов, ведь работать придется в очень сложных условиях? Но Марусич уверена, что ничего невозможного в этом нет. Впрочем, риски для выполнения этой задачи все же имеются. Дело в том, что строительство конфайнмента ведется за средства международного сообщества при долевом участии Украины, а демонтаж Укрытия должен финансироваться исключительно из украинского бюджета. «И это  — основной риск?» — предположил «День». «Не только это,  — ответила Марусич,  — самый большой риск в том, что людям придется работать в условиях высокого ионизирующего излучения. Там, конечно, будут задействованы разнообразные манипуляторы. Они управляются дистанционно. Но их ведь тоже нужно обслуживать... Даже просто за пределами здания, где мы находимся, приборы показывают 490-500 микрорентген в час, тогда как, например, в Киеве  — 15-20 микрорентген. А наибольшие уровни будут около западной контрфорсной стены, непосредственно около турбинного зала, с южной его стороны».   

НОВЫЙ БЕЗОПАСНЫЙ КОНФАЙНМЕНТ ГОТОВ НА 80%. ИДЕТ МОНТАЖ ВЕНТИЛЯЦИОННОГО И ТЕПЛОТЕХНИЧЕСКОГО ОБОРУДОВАНИЯ. ВПЕРЕДИ САМОЕ ТРУДНОЕ — РАЗБОРКА СТРОИТЕЛЬНЫХ КОНСТРУКЦИЙ И ПОМЕЩЕНИЙ С ВЫСОЧАЙШИМ УРОВНЕМ РАДИАЦИИ

И вот перед нами площадка сборки арки или иначе нового безопасного конфайнмента. Его без преувеличения можно назвать циклопическим сооружением. Оно накроет весь аварийный четвертый блок вместе с трубой, которую, правда, пришлось перестроить и несколько укоротить. Подрядчиком строительства является международный консорциум Navarka, куда входят французские компании. Кроме того отдельные сложные работы выполняют на субподряде другие международные компании. 

На стройке занято полторы тысячи человек. И почти половина персонала украинцы, сказал «Дню» специалист по координации строительства группы управления проектом Петр Британ. Ввод в эксплуатацию запланирован на конец 2017 года. «Монтаж конструкций арки находится на стадии завершения,  — рассказывает инженер,  — основные конструкции смонтированы полностью. Заканчивается монтаж внутренней облицовки, а внешнюю вы уже можете видеть». Специалист сообщил журналистам, что готовность конструкции по основному сооружению примерно 80%. Перемещение конфайнмента на четвертый блок по графику  — в декабре 2016 года, она займет 10 дней и будет проводиться со скоростью 10 метров в час. Ввод сооружения в эксплуатацию запланирован на конец 2017 года.

В ЦЕХУ ПРОМЫШЛЕННОГО КОМПЛЕКСА ПО ПЕРЕРАБОТКЕ РАДИОАКТИВНЫХ ОТХОДОВ ВСЕ ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ ОПЕРАЦИИ БУДУТ ВЫПОЛНЯТЬ МАНИПУЛЯТОРЫ

Конфайнмент  — крупнейший, но далеко не единственный объект, который должен обеспечить превращение выведенной из эксплуатации атомной станции в так называемое «бурое пятно». «В Украине приняли решение не доводить ни зону отчуждения, ни тем более территорию ЧАЭС до «зеленой лужайки»,  — говорит начальник цеха промышленного комплекса по обращению с твердыми радиоактивными отходами и по их переработке Илья Шимков,  — мы не сможем полностью очистить эту территорию от радиоактивного загрязнения. И она не будет полностью возвращена в народное хозяйство. Сколько нам нужно денег, чтобы захоронить все радиоактивные отходы? Это экономически не целесообразно. У нас принята концепция не «зеленой лужайки», а «бурого пятна». «Здесь никогда не будет полностью безопасного пространства. Собрать и захоронить все то, что подверглось радиоактивному заражению, в одном месте просто невозможно. Короткоживущие отходы распадаются 300 лет. А остальных хватит не только нам и нашим детям... но и на срок жизни Земли»,— отмечает ученый.

Мы стоим у небольшого окошка, через которое видим различные манипуляторы. А по эту сторону какие-то ручки, кнопки и рычажки. «Отсюда мы управляем как оборудованием, позволяющим определить радиактивные характеристи отходов, так и  манипуляторами, сортирующими их,  — рассказывает Шимков,  — Сейчас у нас этап подготовки, который займет и этот год, и практически весь 2017-й. Как только разработаем необходимые методики и получим метрологические сертификаты, начнем опытную эксплуатацию. Я думаю, это будет в начале 2018 года». Шимков не исключает, что комплексу будет поручено ликвидировать (сжигать и захоранивать) радиоактивные отходы, полученные при разборке четвертого блока. «Работы нам хватит надолго»,  — прогнозирует он и высказывает благодарность Евросоюзу и его проекту Тасис, которые вложили средства в создание и оснащение новейшим современным оборудованием этого комплекса.

Не секрет, что на ЧАЭС остаются не только радиоактивные отходы, но и большое количество отработанного ядерного топлива, которое пока находится в так называемых бассейнах выдержки. Как быть с ним дальше? Эту задачу решает сухое хранилище ядерного топлива (СХОЯТ), где это топливо, согласно проекту, может храниться 100 лет. Одна журналистка, удалив в этой аббревиатуре первую букву, перевела значение получившегося слова (с иврита) как новая жизнь. Давайте считать это ошибкой по Фрейду. Не спрятав надежно пусть и отработанное, но высокоактивное ядерное топливо, станция будет, как и прежде, оставаться особо опасным объектом и не будет соответствовать требованиям, предъявляемым к «бурому пятну». 

СУХОЕ ХРАНИЛИЩЕ ОТРАБОТАВШЕГО ЯДЕРНОГО ТОПЛИВА ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ АЭС УЖЕ В КОНЦЕ ЭТОГО ГОДА БУДЕТ ПОСТАВЛЕНО НА «ХОЛОДНЫЕ» ИСПЫТАНИЯ

С проектом «СХОЯТ-2» журналистов знакомит заместитель его руководителя с украинской страны Владимир Дуда. Он рассказывает, что за годы работы на ЧАЭС накоплено свыше 21 тысячи отработавших тепловыделяющих сборок. Для их безопасного долговременного хранения и создается этот объект. Дуда показывает на внушительных размеров здание, напоминающее работы архитекторов-кубистов. В нем расположена установка по подготовке отработавшего топлива к хранению, говорит он. Тепловыделяющие сборки будут разрезать на три части, сушить и помещать в специальные защитные контейнеры. Дальше топливо будет перемещаться в зону хранения, где для этого построены бетонные модули, которые будут закрываться специальными крышками. 

Дуда рассказывает о сложной истории проекта. После неудавшегося контракта с французской фирмой AREVA, который был разорван в 2007 году, был сразу же заключен другой контракт  — с американской корпорацией Holtec International, говорит инженер. Степень реализации проекта уже более 80%, отмечает он, а строительных работ  — примерно 95%. Сейчас в Америке и Европе производится основное технологическое оборудование и, по мере готовности и после испытаний, оно поставляется в Украину. «В конце этого года мы должны закончить все строительно-монтажные работы и начать так называемые холодные испытания на имитаторах. Мы их должны завершить в этом году,  — предполагает Дуда,  — Если они будут пройдут успешно, мы перейдем к так называемым горячим испытаниям с использованием реального топлива. В начале следующего года надеемся получить лицензию на эксплуатацию этого объекта. И начнем заполнять ячейки топливом». 

Отвечая на вопросы журналистов, Дуда объяснил, что строительство ведется за средства доноров, сконцентрированные на счете ядерной безопасности, которыми управляет ЕБРР, но сметную стоимость объекта не назвал, поскольку эта информация, по его словам, является конфиденциальной. Выдержит ли этот объект ракетный удар, спросил «День». «Он рассчитан на землетрясение в шесть баллов,  — ответил Дуда,  — по ракетам и снарядам тоже есть расчеты, и они показывают, что этот объект достаточно надежный, он выдержит попадание «посторонних предметов». 

Последним на вопросы журналистов отвечал заместитель генерального директора государственного спецпредприятия «Чернобыльская АЭС» Валерий Сейда. «День» спросил у него о средствах, за которые намечается после ввода в действие конфайнмента разбирать четвертый блок. Найдутся ли они в украинском бюджете? «Это достаточно дорогое мероприятие, именно поэтому мы выступаем с предложением о создании нового фонда, после завершения действия существующего (Чернобыльского фонда Украины),  — ответил заместитель руководителя ЧАЭС,  — Именно по тем же принципам, с передачей в управление ЕБРР, потому что уже есть наработанные механизмы, которые действуют и в которые доноры верят, потому что они (механизмы) работают».