«Сейчас предатели судят тех, кто не предал»

18 мая — День памяти жертв депортации крымских татар. И пока на материковой Украине люди готовят акции и митинги, в оккупированном Крыму продолжаются репрессии и аресты представителей этого народа.

12 мая в Бахчисарае было неспокойно. С самого утра в город прибыло большое количество российских силовиков. Утром обыски прошли в пяти домах крымских татар, четверо человек были задержаны. Это — Зеври Абсеитов, Ремзи Меметов, Рустем Абельтаров и Энвер Мамутов. А во второй половине дня сотрудники ФСБ пришли домой к заместителю председателя Меджлиса Ильми Умерову и объявили, что против него открыто уголовное дело по статье 280.1 Уголовного кодекса России. А это — «публичные призывы к действиям, направленные на нарушение территориальной целостности России». Этой статье всего год и ее удобно применять ко всем, кто публично не согласен с утверждением, что Крым — это Россия.

«Да, возбудили уголовное дело, обвиняют в том, что я угрожаю территориальной целостности Российской Федерации, и взяли подписку о невыезде за пределы Крыма. Наверное, какие-то следственные мероприятия начнутся уже на этой неделе, — рассказал «Дню» Ильми Умеров. — На допросе следователь сказал, что 19 апреля я принимал участие в одной из передач ATR, где высказывал что-то против России. Я никогда не говорил ничего против Российской Федерации, ответил я. Но то, что мы не признаем Крым российским, — это факт».

С 2015 года Ильми Умеров — заместитель председателя Меджлиса крымскотатарского народа, до этого девять лет занимал должность главы Бахчисарайской районной государственной администрации, а в 2002—2005 годах был заместителем председателя Верховного Совета Крыма. Известен своей бескомпромиссной позицией относительно оккупации Крыма, говорит, не откажется от нее, даже если будут репрессии и давление.

«Дню» Ильми Умеров рассказал об акции устрашения крымских татар российскими спецслужбами, обысках и репрессиях.

«ЭТО ВСЕ ДЕЛАЕТСЯ ПОД 18 МАЯ, ЧТОБЫ КРЫМСКИМ ТАТАРАМ НЕПОВАДНО БЫЛО ВЫХОДИТЬ НА АКЦИИ ПАМЯТИ»

— Вы известны своей проукраинской позицией относительно ситуации с Крымом, а для российских спецслужб это значит, что есть повод возбудить против вас уголовное дело. Но почему именно сейчас? Это как-то связано с Днем памяти 18 мая?

— Я придерживаюсь точки зрения, что это все делается под 18 мая, чтобы крымским татарам неповадно было выходить на акции памяти. Чтобы усилить состояние всеобщего страха. Могли бы провести обыски и аресты — раньше или позже. Материала у спецслужб было достаточно. Но они прошли накануне 18 мая — чтобы крымские татары не делали привычные мероприятия, а подчинялись ситуации, сложившейся после оккупации Крыма.

Почему по этой статье? Наверное, потому что крымские татары в подавляющем большинстве не признали юрисдикцию РФ в Крыму и не будут этого делать, даже если будут репрессии, давление, уговоры. Не получается у России и у так называемой крымской власти возглавить крымскотатарский народ, не получается выбить почву из-под Меджлиса, даже запретив его деятельность и признав его экстремистской организацией. Поэтому они пошли по пути запрета Меджлиса через иск в так называемый Верховный суд республики Крым. Уже принято решение, но мы его можем еще раз обжаловать, иначе он в течение месяца вступит в силу. Мы долго обсуждали, как относиться к этому иску. Может, вообще его игнорировать: раз мы не признаем юрисдикцию России, почему мы должны признавать суд? Но адвокаты и правозащитники посчитали, что нужно организовывать какую-то защиту, хотя бы для того, чтобы иметь право в дальнейшем обжаловать это решение в судах Европы и обязательно в Гааге.

И сейчас, в преддверии очередной годовщины депортации, у РФ есть желание нагнетать обстановку. Несколько дней назад более ста человек были задержаны после пятничного намаза в мечети в селе Молодежное. Потом 25 человек одновременно задержали на рынке в Евпатории, якобы там ловили каких-то нелегалов. Но почему-то отбирали только крымских татар. Потом 12 мая в Бахчисарае было шесть обысков в один день.

Это все — длинная цепь разных мероприятий для того, чтобы держать крымскотатарский народ в постоянном состоянии страха. То есть это одна большая акция устрашения.

«ВСЕ ДЕЛА ПРИТЯНУТЫ ЗА УШИ»

— Какие настроения сегодня можно наблюдать среди крымских татар в связи со сложившейся ситуацией?

— Все эти акции устрашения, на самом деле, приводят к объединению. И сейчас мы в своих мыслях, ощущениях ситуации — как никогда едины. Я думаю, что в последнее время эти мероприятия, связанные с привлечением больших количеств силовиков — всяких «беркутов», ОМОНов, других подразделений полиции и ФСБ, направлены на провокации. Чтобы какая-то группа или какие-то отдельные люди не выдержали этих оскорблений. Ведь эти унизительные моменты могут спровоцировать где-то драку, где-то применение насилия или оружия... Пока нам удается этого избежать и, я думаю, что этот план у них тоже провалится.

В Кремле начали слишком явно провоцировать крымских татар на какие-то активные действия, чтобы потом с более полными основаниями с нами разбираться. Потому что все, что происходит до сих пор, — это все дела с очень большой натяжкой.

Например, есть «дело 26 февраля», по нему Ахтем Чийгоз привлекается к ответственности, он и еще двое ребят находятся в тюрьме. Остальные задержанные под поручительства чиновников находятся дома, но их вызывают на судебные заседания. Так вот, митинг 26 февраля 2014 года даже по российским меркам происходил до так называемого референдума и присоединения Крыма к России. Они таким делом вообще не должны заниматься, а они серьезно занимаются, и ребятам светят большие сроки.

Потом есть так называемое дело Хизб ут-Тахрир. Уже есть три группы обвиненных. Одна группа севастопольских крымских татар, которая уже больше года находится в тюрьме. Другая группа — с Алушты, то есть с Южного берега — четыре человека, уже месяца два находятся в СИЗО. И 12 мая задержали, а 13 мая через суд объявили им меру пресечения — содержание под стражей — еще четверых крымских татар.

Эти все дела притянуты за уши, это же очевидно. Задержанные — обычные люди, которые верят в Аллаха, соблюдают все каноны ислама. Из последних четырех задержанных, у троих — многодетные семьи: у одного — шестеро детей, у двоих других — по четыре. Это люди, которые занимают какое-то незаметное положение в обществе, я бы не сказал, что они активные. Они порядочные, соблюдающие религию люди, но так, чтобы они были террористами, экстремистами и представляли какую-то угрозу для такого огромного государства как Россия — это просто какое-то недоразумение.

Кроме этого, 14 мая был обыск у крымского татарина дома. Этот человек занимается бизнесом, и якобы к нему пришли за какое-то нарушение. Правда, потом сказали, что ошиблись и придти с обыском должны были к кому-то другому. Но извиниться, конечно, не догадались. 13 мая был обыск в мечети в Белогорском районе Крыма. За несколько дней столько событий происходит — это новый виток репрессий...

«НЕСКОЛЬКО ДЕСЯТКОВ ЧЕЛОВЕК У НАС ПРОПАЛИ БЕЗ ВЕСТИ»

— А есть какая-то закономерность — кого задерживают?

— У нас происходят не только задержания по уголовным делам. У нас люди пропадают. Уже несколько десятков человек пропали без вести. Некоторые из них потом были найдены мертвыми, некоторые — не найдены совсем, их судьба неизвестна, мы не знаем, живы они или нет... Это самые обычные люди, которые попали в эту ситуацию, с нашей точки зрения, совершенно случайно.

Когда речь идет об акции устрашения, этот случайный принцип работает более всего. Если бы простые люди знали, что репрессии касаются только активистов национального движения, только членов Меджлиса или только бизнесменов, то они спали бы спокойно и не думали, что их это может коснуться. А когда есть принцип случайности, то в оцепенении и страхе находятся все. Потому что никто не знает, что произойдет завтра, коснется ли это его или его семьи. А это может коснуться любого...

«Я ПОПРОСИЛ ЛЮДЕЙ НЕ ПОДДАВАТЬСЯ НА ПРОВОКАЦИИ»

— Как происходят обыски?

— По-разному. В каких-то случаях они происходят рано утром, сначала проводят обыск, а потом увозят на допрос. А могут и не увезти. Обыск провели, запротоколировали и оставили в покое человека.

В моем случае пришли два сотрудника ФСБ. Постучались, я им открыл. Они сказали, что пришли по такому-то делу, привезли повестку. «То есть мы приехали за вами», — говорят. Я отвечаю: «Так мне с вещами выходить?». Начал шутить. «Да нет, — говорят, — мы вас обратно привезем». Мы зашли домой, я им чаю предложил, пока переодевался. И уже когда мы втроем вышли со двора на улицу, я увидел, что они были не одни. Там было пять автомобилей, два из которых — микроавтобусы, в них сидели вооруженные люди в балаклавах.

Всей этой толпой мы поехали в Симферополь, там мне вручили постановление о возбуждении уголовного дела. Я был с адвокатами, и они мне посоветовали пока показаний не давать — надо было посмотреть ту передачу, о которой шла речь в обвинении. На улице уже темнеть начинало, когда вдруг приносят постановление суда одного из районов города Симферополя, что нужно провести обыск в доме Умерова. Опять вся эта толпа едет из Симферополя в Бахчисарай вместе со мной. Потом в Бахчисарае к нам присоединяется огромный КАМАЗ, груженный спецподразделением «Беркут», человек 30—40 там было...

То, что происходило в моем доме во время обыска, происходило очень корректно. Все было подчеркнуто деликатно и вежливо. Но на улице происходили стычки такого характера. Люди, собравшиеся у меня возле дома, кричали силовикам: «Позор, позор, это не мы предатели, а вы!». Почему речь шла о предателях? Мы как стояли на проукраинской позиции, так и стоим, а силовики раньше служили Украине, а потом приняли новые присяги. Они предатели, они изменили одной стране и служат сейчас другой стране. И вот предавшие страну люди судят тех, кто не предал.

За короткий промежуток времени — пока я ехал из Симферополя в Бахчисарай, — около моего дома собрались 300—400 человек. Я благодарен им. Это для нынешнего времени очень много. И ни в лицах, ни в их действиях я не видел боязни. Это с одной стороны хорошо, а с другой — опасно. Потому что человек, который перешел черту страха, может что-то натворить и поддаться на какие-то провокации. Поэтому я, прежде чем войти в дом на обыск, попросил людей быть сдержанными, не поддаваться ни на какие эмоции.

— А что искали у вас дома?

— Они, очевидно, искали какую-то технику, но не догадались, что телефон у меня в кармане. А планшет в это время был у внучки, она иногда берет его для игр. Они еще спросили про наркотики и оружие, я сказал, что у меня таких вещей нет. Таким образом, они при обыске ничего не изъяли.

«НАРУШИЛИ ТЕРРИТОРИАЛЬНУЮ ЦЕЛОСТНОСТЬ НЕ МЫ, А РОССИЯ»

— Известно, какая ваша фраза стала поводом для возбуждения против вас уголовного дела?

— Еще пока нет. Это передача за 19 марта на телеканале ATR на крымскотатарском языке. Я ее посмотрел, ничего такого, где бы я призывал нарушить территориальную целостность РФ, не заметил. Там у меня было несколько фраз с критикой в адрес Путина и, конечно же, я говорил, что Крым — это не Россия, что Крым должен быть возвращен Украине, что это оккупированная территория. Я думаю, что если в суде будут фигурировать все эти моменты, я не буду от них отказываться, буду говорить, что никаких претензий к целостности РФ не имею, пусть остается в своих границах, но нарушили территориальную целостность не мы, а они. Они вторглись на соседнюю территорию, и эту территорию надо вернуть, восстановить границы между Россией и Украиной. И это касается не только Крыма, но и Луганска с Донецком. От этой позиции я не буду отходить ни при каких обстоятельствах...

«РАССМАТРИВАЕТСЯ ТОЛЬКО ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ ПУТЬ»

— Как вы думаете, сегодня реально как-то переломить эту ситуацию в Крыму с запугиванием, репрессиями крымских татар?

— Какой-то вооруженный силовой путь я не вижу. Это в Крыму делать опасно, потому что Крым сильно милитаризирован. Рассматривается только дипломатический путь. Но с РФ адекватные переговоры провести нереально и чего-то добиться адекватным путем пока тоже невозможно. Поэтому остается одно — Украина никогда не должна забывать тему Крыма наряду с Донецкой и Луганской областями. Должна ставить перед своими партнерами в мировой политике всегда этот вопрос — и о политзаключенных, и о политической ситуации в Крыму, и о статусе территории, и о необходимости восстановления границ. И ставить вопрос перед партнерами в Европе, Америке и вообще в мире, чтобы не ослабляли, а наоборот усилили санкции.