«Наивысшая мудрость – это достойная, честная жизнь»

Андрей Содомора — переводчик, писатель, ученый, профессор кафедры классической филологии Львовского национального университета имени Ивана Франко. Именно его голосом со страниц переводов с древнегреческого и латинского языков к нам обращаются Сенека и Гораций, Вергилий и Софокл, Овидий и Эсхил. Его называют самым выдающимся переводчиком античных произведений украинской современности (а занимается этим делом он уже более полувека!). Андрей Содомора — носитель гуманитарного знания в самом широком смысле слова — пообщался с «Днем» о прошлом и современном, а в целом о вечном: мудрость предшественников, уроки античности, образовательный процесс и диалог через века.

«НАШИ ПРЕДШЕСТВЕННИКИ — ЭТО, ФАКТИЧЕСКИ, НАШИ СОВРЕМЕННИКИ, ВЕДЬ ЧТО ТАКОЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ВЕЧНОСТИ?»

— Как приблизить мудрость наших предшественников к современным людям?

— Прежде всего, мы должны осознать, что наши предшественники, пусть и самые отдаленные, — это, фактически, наши современники, ведь что такое тысячелетие с точки зрения вечности? Были они, если абстрагироваться от побочного, озадачены теми же, что и мы, проблемами, размышляли над теми же вечными темами: жизни и смерти, бедности и богатства, войны и мира, добра и зла, счастья и горя, труда и досуга, справедливости и несправедливости... Осознавая — будем не только изучать, но и сердцем будем склоняться к древним авторам, потому что они — это мы; в них познаем самих себя, с ними — более выразительно видим завтрашний день. «Не для вас работаю, — повторял Сенека своим современникам, — для грядущих поколений». Не они — «старые, с бородами» (таков «имидж» античных) — это мы становимся старше, но с возрастом почему-то не набираемся мудрости. Античность не только жива, но и молода: они, тогдашние, — ближе к Природе, к Слову, чем мы, нынешние. От них черпала энергию эпоха Возрождения, эпоха Просветительства, должны были бы черпать и мы в нашу взволнованную потоками информации лихорадочную эпоху.

Сегодня, при интенсивном общении с интернетом, важно помнить, что мудрость — не совокупность знаний (в таком случае нынешний Google был бы первым мудрецом). Мудрость — это образ жизни, жизненная позиция; это — свобода и все добродетели. Подытоживая рассуждения античных, на этом не раз акцентировали внимание и отцы Церкви. Вспомним хотя бы такие их высказывания:  «Мудрого человека не ломает страх, не портит власть, не возвеличивают успехи, не угнетают неудачи»; «Наивысшая мудрость — это достойная, честная жизнь». А как актуально звучит Петрарка: «Одна вещь — мудро говорить, другая — мудро жить; одна вещь — когда тебя считают мудрым, другая — когда ты в действительности являешься таким»! Или же: «Наибольшая глупость — это когда человек сам себя считает мудрым» — почти, как у Сократа: «Знаю то, что ничего не знаю» — что-то совсем противоположное высокомерному «всезнайству». Общаясь с молодежью, убеждаюсь, что ей надоело «мудрое» красноречие. Свидетельством этого является, в частности, популярность произведений Сенеки — его «Моральных писем к Луцилию» и «Диалогов», которые являются искренней и простой («для хлопского ума»), далекой от морализаторства беседой с читателем. А впрочем, в Украине, как и в древней Элладе, человек всегда хотел интересной, собственно, о вечном, живой беседы — ее так не хватает в наши интернетные времена!

«РОЛЬ НЫНЕШНЕГО ПРЕПОДАВАТЕЛЯ — БЕСЕДОВАТЬ СО СТУДЕНТАМИ, ДИСКУТИРОВАТЬ С НИМИ...»

— Какую роль в этом играют университеты?

— Очевидно, начинать нужно со школы. Школьник либо заинтересуется античностью, либо навсегда от нее отвернется. А заинтересовать его может, собственно, вот такая — простая, человеческая мудрость, живые примеры из истории, параллели с современностью, а не запоминание дат, не переводы «содержания» произведений или бездумное изучение наизусть афоризмов, мифов и тому подобное. Ученику не так важно знать по порядку все приключения Одиссея, как понимать науку, которую он дает нам, сегодняшним (об этом — Н. Зеров в своем сонете «Лотофаги»). Коротко говоря, школьник должен был бы увидеть интересную тропинку, по которой, независимо от выбранной профессии, шел бы всю жизнь. На такое изучение должны быть ориентированы учебные программы. А уже университет проводил бы, в частности, филологически одаренных детей дальше, открывал бы им каждый раз более широкие горизонты. Конечно, если бы основное внимание уделяли здесь изучению классических языков в контексте истории, философии поэтики (знаем, что писали античные, но не менее важным является то, как они писали), и все это — в живой связи с современностью, к чему, в конечном итоге, обязывает само название «университет» (universus        — весь, целый, взятый в совокупности).

— Достаточно ли преподавателям просто читать лекции, а студентам их слушать?

— Разумеется — нет. Преподаватель не должен просто читать лекцию (читать должен студент, и то, желательно, чаще листая страницы книжки). Роль нынешнего преподавателя — беседовать со студентами, дискутировать с ними, высказывать, никому не навязывая, свои взгляды; жизнью, а не словами, отстаивать выбранную позицию, делиться интересными мыслями, находками, даже настроениями: юмор, эмоции, конечно, в меру, — непременные компоненты такого общения. Это — античная традиция. Недаром «школа» в переводе с латинского — «ludus», то есть игра, забава, а с греческого — «schole», досуг. Сегодня видим интересные попытки оживить образование, из мрачного сделать его светлым: вспомним опыт финской школы или мнения известного эксперта по вопросам образования Кена Робинсона. Кстати, его книга «Школа будущего» в украинском переводе недавно вышла во львовском издательстве «Літопис». Пробуем, следовательно, обратиться к образованию, каким оно было у античных, чьи взгляды так красиво резюмировал Ян Амос Коменский в «Большой дидактике». «Идти за природой, как за провидицей» — вот ведущее мнение мыслителей стоической школы и автора «Дидактики». Мы же не только в образовании, но и во всем остальном, как это не досадно, идем против природы, которая для этих же стоиков была синонимом Бога. Известный грецист, доктор филологических и исторических наук профессор Соломон Лурье собирал своих студентов у себя дома на занятия кружков, где и вел с ними, если словами Эразма Роттердамского, «домашние беседы» (мне посчастливилось быть членом этого кружка).

«МЫ ЯВЛЯЕМСЯ СВИДЕТЕЛЯМИ ДЕВАЛЬВАЦИИ СЛОВА, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, И ЛЮБВИ»

— По вашему мнению, какова судьба человека гуманитарного в ХХІ веке инноваций и технологий?

— Если учесть нынешнее отношение к гуманитарным наукам, да и не только в Украине, — то грустная: вспомним хотя бы виденье Рея Бредбери. Кое-кто из моих однокурсников, студентов 50-тых годов, ходил в университет еще... с чернильницей; сегодняшние инновации — это была сфера фантастики. Но стремительное развитие технологий сопровождается таким же стремительным отходом от слова — того, которым видел, скорее слышал (читали тогда еще только вслух) человек античный, ренессансный, даже этих же 1950-х годов, когда научно-технический прогресс только набирал обороты. Мы являемся свидетелями девальвации слова, следовательно, и любви, как об этом написала Оксана Пахлевская в предисловии к сборнику поэзий «Я не скажу тобі, що це любов» итальянского поэта, автора оригинальных студий по проблемам современной культуры Коррадо Калабро. Книгу, а ее выпустило опять же издательство «Літопис» в 2009 года в переводе О. Пахлевской, презентовали с присутствием автора в Киеве. Мне посчастливилось быть на презентации. Помню и некоторые фразы: «Поэзия Калабро — борьба с девальвацией любви и слова, двух универсальных стихий человеческого бытия» (добавим: даже само слово «любовь» изгнано из нашего языка — «любви» вместо него). Но кто борется, у того должен быть хотя бы какой-то процент оптимизма. Слышу и голос автора: «Мы погружены в потоки слов, а технологические открытия их преумножают, клонируют, смешивают, стратифицируя пустоту. Одно из проявлений хаоса сегодняшнего мира — нестерпимая патологическая многословность — многословность устная и письменная. Но при такой избыточности слов потребность в поэзии, потребность в поэтической структуре рождается, — как это ни парадоксально звучит, — как раз из-за опустошения ее содержания». Поэтому гуманитарный человек, в целом человек (он же призван быть человечным, то есть гуманным, гуманитарным) должен бороться за свою судьбу, иначе, при всей стремительности технических достижений, — будет идти в никуда. Ведь не слово при человеке, чтобы быть словом, а человек при слове, чтобы быть человеком. «Каким же прекрасным является человек, если он — человек!» — попробуем удивиться вместе с древнегреческим драматургом Менандром; сегодня, к сожалению, достаточно случаев удивиться противоположному: какой ужас, когда человек — изувером становится!.

«ДАВАЙТЕ ЗАБОТИТЬСЯ О ТОМ, ЧТОБЫ В ОБЩЕСТВЕ УМЕНЬШАЛОСЬ КОЛИЧЕСТВО ЖАЖДУЩИХ «ХЛЕБА И ЗРЕЛИЩ»

— Что для вас античность — возможность общаться с современниками или «башня из слоновой кости»?

— Еще в 1983 году киевское издательство «Молодь» выпустило мою первую прозаическую книжку «Жива античність», которая содержала поэтические сказы о величайших писателях Древней Греции и Рима; с тех пор книжку трижды переиздавало львовское издательство «Срібне слово». А годом ранее в киевском издательстве «Дніпро» вышел мой полный перевод произведений Горация. Так я начал свое общение с читателями — рядом переводных и оригинальных произведений; кстати, именно 55 лет тому назад вышел в свет первый мой перевод новонайденной тогда комедии упомянутого комедиографа Менандра «Нелюдим». Недавно я перевел это произведение заново: хочу сопоставить эти два перевода, показать наглядно тропинку, по которой я приближался к античному автору, следовательно, — и к нынешнему читателю. Общаюсь не только с помощью книг: есть у меня, и это прибавляет  оптимизма, немало приятелей среди современной молодежи, которая идет к античным источникам, в целом к серьезной литературе. Как только вышел перевод произведений Горация, я получил, помню, письма от неизвестного мне читателя из тех поприщ Украины, где в настоящее время война; память сохранила даже первую фразу: «На столе у меня Гораций и «Электрон в химических процессах». Сегодня «лирики и физики», что тоже вселяет надежду, уже не ведут споры — объединяются.

Наша болезнь, которая от колониального положения Украины, — хроническая, лечить ее особенно трудно. «Познай себя», — повторили бы нам свой совет античные — свою историю, свою древнюю культуру, письменность (чего стоит хотя бы его латиноязычный пласт!). Должны понять, что на пути к настоящей независимости должны прежде всего избавляться от зависимости от бывшей метрополии, должны выходить из этой болезни (коррупция, чувство неполноценности — тяжелые, глубоко укоренившиеся ее симптомы). «Убегая, без должного понимания, от одних недостатков, — заметил Гораций, — впадаем в еще большие»

— Какие уроки авторы античности могут дать современному украинскому обществу? А какие — политикам ХХІ века?

— Сенека, в своих «Диалогах», заметил: «Не так уж все хорошо в нашем обществе, чтобы доверять большинству». Поэтому первый урок, скорее совет: заботимся о том, чтобы в обществе уменьшалось количество жаждущих «хлеба и зрелищ», чтобы высокие слова «общество», «народ» доминировали над (унаследованными от тоталитарной эпохи) «толпой», «населением» — вспомним титанические усилия Ивана Франко, его последователей вести народ вверх, не развлекая его дешевизной, а привлекая к высоким образцам мировой культуры, пробуждая национальную гордость, историческую память и самоуважение. У них, античных, должны перенимать науку, как нам из шумных, потребительских будней «выныривать к лучшей жизни» — довольствоваться достаточным, когда речь идет о потребностях тела, и жаждать все более богатой духовной пищи. Они, античные, с горькой иронией заметили: «Воры частного имущества ходят в кандалах, а общественного — в золоте». Последним, конечно, не по нраву самый главный призыв античных, да и нашего Сковороды, — жить в согласии с природой, довольствоваться скромным, минимальным. А впрочем, не учитывая высокую классику, античные апеллировали не так к обществу, как к отдельному человечеству, что уже в эллинистическую эпоху фактически была отстранена от активной политической жизни. Призывали не обезличиваться — при всех обстоятельствах быть собой, а как много современных технологий в мире урбанизированном, который к тому же глобализуется, работают, собственно, на обезличение, и то не только отдельного человека, но и народа! А важнейший призыв античных — не существовать, а жить; на этом акцентировал наш Кобзарь: «Не дай жити, серцем жити...», каждое мгновение использовать для того, чтобы стать человеком, совершенствуя в себе то, чем человек, собственно, отличается, — свое мнение, свое духовное начало «частицу небесного дыхания»; добавим сейчас: лелея и свою национальную идентичность. Кто бы хотел узнать, как римский интеллигент времен императора Траяна проводил свой разрешительный день, то об этом — в одном из писем Плиния Младшего; подборку наиболее интересных его писем в украинском переводе я опубликовал в конце прошлого года в журнале «Дзвін». Что же касается политиков, то римляне, прежде всего адепты стоической школы, напоминали бы сегодня: «Слова подтверждай делами».  Кстати, римский сенат в 458 г. до н.э. прямо таки от плуга — к диктаторскому рулю позвал Квинкция Цинцинната, который жил в селе и был образцом порядочности и мужества. За короткое время, справившись с возложенным на него заданием — спас Рим, оказался в затруднении, и не обогатившись ни на шеляг, — а имел всю полноту власти! — он опять же повел плуг по своей скромной нивой (труд хлебороба считали самым благородным).

«АНТИЧНОСТЬ ОЖИДАЕТ ДИАЛОГА. НУЖНО ЛИШЬ ШАГ СТУПИТЬ»

— В свое время вы заметили, что современное человечество само построило барьер между собой и античностью, а его не должно быть. Можно ли сегодня разрушить этот барьер? Как это сделать?

— Люди склонны строить барьеры, скорее заборы, которые приходится потом разбирать кирпичик за кирпичиком или разрушать, о чем писал, в частности, Жан Ванье в известном произведении «Дорога домой» (отзыв на эту книгу в украинском переводе Анны Косив — опять же во львовском журнале «Дзвін» за прошлый год). Одна из таких нерукотворных (а их особенно трудно разрушать) стен — между нами и античными. Не сразу она появилась, не сразу и рухнет. Для тоталитарной системы всегда были опасны вольнолюбивые идеи давних эллинов, стоическая бескомпромиссность римлян. Среди многих голосов послушаем хотя бы Эсхила: «Кто страх преодолел, у того и язык свободный» или Горация: «Имей смелость отважиться на свою мудрость». Вспомним судьбу неоклассиков прежде всего, Н. Зерова, наших диссидентов, которые и страх преодолевали, и на свою мудрость решались. Впрочем, стену возводила и образовательная система — преподаватели-античники (были и такие в системе гимназического образования), о них — в шутливой эпитафии: «Тут лежить нещасний студентина: його замордували грека і латина». Акцентировали внимание преимущественно на том, чем мы отличаемся, а не на том, что объединяет нас, современных и древних, — на уровне мыслей, чувств, настроений. Среди многих мыслей (афоризмов), которые все-таки пробились через ту стену, была и эта, из Сенеки: «Ничего нет такого, чего бы не мог получить упорный труд, целенаправленная и решительная настойчивость». Ее отголосок в первоначальной версии гимна Украины на слова П. Чубинского: «А завзяття, праця щира свого ще докаже», — стоит и сегодня повторять. «Энеида» Вергилия учила нас, как строить государство; его же философская поэма «О земледелии» («Георгики») — как в ней хозяйничать. Как подавалось нам одно и второе, как подается теперь, — нечего и говорить.

— С вашей точки зрения, человеку современному удалось бы наладить межкультурный диалог через века с человеком античным?

— Античность — мудрая, улыбающаяся женщина, которая через часовые плесы (вспомним нашу песню: «Через річеньку, через другую...») подает нам руку, хочет нас услышать. Сегодня она улыбается грустно, обращаясь к нам устами вещей Кассандры из трагедии Еврипида: «Поэтому умный пусть войны сторонится / А началась — за угол свой пусть жизнь положит». Устами Сапфо — говорил о важнейшем, без чего и жизнь теряет смысл: «Придет время — умрем / Людям, однако / Память оставим». Античность ожидает диалога. Нужно лишь шаг ступить. Не в реальном — духовном пространстве. Почувствовать живую душу. И чем дальше расстояние во времени, тем более приятной, трогательной будет встреча, более интересной — беседа.

— А как быть с диалогом среди нас, современных? Как наладить плодотворный и конструктивный диалог, например, между украинцами, находящимися по разные берега Днепра? Или же между теми, кто по разные стороны нынешних баррикад?

— Опять же всплывают в памяти слова нашей песни: «Не тая розмова, не тії слова.» Не любим сейчас говорить о вечном, потому и с античностью не налаживается диалог. Но и то, как общаемся мы, современные, невозможно назвать диалогом, а без него и продвижение — не продвижение. Очень часто не слышим друг друга, потому что не только говорить, но и слушать разучились: античные развивали не только искусство вещания, но и мудрого молчания. А когда и говорим, то не уточняем, как это советовал Декарт, значений слов; отсюда — и постоянные недоразумения: война, скажем, — то война, а не какие-то аббревиатуры; демократия — власть народа, а не населения; цивилизация, по крайней мере, в понимании античных, — это постепенный переход от состояния первобытной дикости к человечности, где главным фактором является слово, отношение человека к слову, понимание его высокой, человекотворческой функции. А относительно диалога по разные стороны Днепра, это — процесс длительный, образовательный, просветительский; нужно возобновлять потерянное (частично и по нашей вине) то глубокое «чувство единственной семьи», почвой которого — единственная, родная, язык. В экстремальных ситуациях, «по разные стороны нынешних баррикад» (случаются и такие чудеса), прозрение может приходить мгновенно.

— Как нужно «лечить» постколониальность Украины?

— Сенека больными считал в целом всех людей, в том числе и себя. Здоровье приходит с мудростью (философия — целительница); первый шаг к оздоровлению — это осознание своей болезни. Наша болезнь — от колониального состояния Украины, — хроническая, лечить ее особенно трудно. «Познай себя», — повторили бы нам свой совет античные, — свою историю, свою древнюю культуру, писательство (чего стоит хотя бы его латинский пласт!). Должны понять, что на пути к настоящей независимости должны в первую очередь лишаться зависимости от прежней метрополии, должны выйти из той болезни (коррупция, чувство второсортности — самые тяжелые, наиболее укоренившиеся ее симптомы). «Убегая, без надлежащего понимания, от одних недостатков, — заметил Гораций, — впадаем в еще большие». В крайности впадаем: если говорить о языке, то пригоршнями выбрасываем из нашего языка давние украинские слова, чураемся высокого стиля, отдаем наше, родное, — в чужие руки. Больному нужен умиротворяющий покой, а не лихорадочная суматоха. Необходима продуманная, системная борьба за здоровье. Нужно и слушать нашего Кобзаря, и верить ему: «Борітеся — поборете...» Не только врага, но и себя, а это (опять же античные) — вдвое сложнее.