Что скрывает интернет-улыбка?

Если вы пользуетесь интернетом, то, наверное, принадлежите к тем 92% людей, кто хотя бы раз отправлял сообщение с эмодзи — этими улыбающимися или заплаканными мордашками, цветами, зверушками и тому подобное. Теперь существует более 2 800 таких символов, поэтому что-то более-менее на свой вкус выбрать можно.

Первый набор широко используемых эмодзи придумал японец Шигетака Курита 20 лет назад, в первую очередь, чтобы упростить обмен электронными сообщениями. Эта основная цель эмодзи до сих пор особо не изменилась, но масштабы их распространения поражающие. Юрий КОСТЮЧЕНКО, специалист в отрасли спутниковых наблюдений, геоинформатики и статистики, эксперт по вопросам безопасности и рисков, старший афилированный научный работник The Canadian Network for Research on Terrorism, Security and Society, отмечает: «Когда некоторые исследователи называют эмодзи наиболее распространяемым инструментом коммуникаций в мире сегодня и за всю известную историю человечества вообще, то, видимо, они правы, потому что речь идет о 700-800% роста ежегодно».

Между тем, в 2015 году Оксфордский словарь английского языка назвал «эмодзи» словом года. В том же году тогдашний министр иностранных дел Австралии Джули Бишоп дала интервью BuzzFeed, отвечая только эмодзи (правда, вопросы ей задавали словами), в 2016-ом анонимный блогер сделал своего рода перевод Библии с помощью таких символов, назвав это «Писанием для миллениалов». В интернете шутя сравнивают эмодзи с древнеегипетскими иероглифами, мол, возвращаемся в прошлые времена, кто-то переживает, что из-за смайликов люди разучатся разговаривать — только будут перекидываться картинками.

С Юрием Костюченко мы говорили о том, чем в действительности является эмодзи. Пан Юрий изучал их использование с довольно необычного ракурса — в контексте интернет-коммуникаций членов радикальных групп, как «ДНР», «ЛНР», аль-Каида, Талибан и Исламское государство.

ПОЧЕМУ ОБ ЭМОДЗИ ВООБЩЕ СТОИТ ГОВОРИТЬ

— То, как появление смайликов и эмодзи повлияло на общение людей в сети, касается того, как мы адаптируем свою жизнь к той среде, которую сами для себя создали.

Использование такого инструмента, как эмодзи, как ни странно, является широким и глубоким вопросом социальных коммуникаций и существования человека в новой, созданной им же виртуальной среде, которая требует переноса и адаптации присущих нам культурных и коммуникационных практик. Об этом уже лет десять идут дискуссии в научной среде, только обстоятельных исследований в первостепенных мировых издательствах опубликовано несколько десятков, а также — несколько сотен статей в профильных журналах. Общественная дискуссия еще больше: она началась в конце 1990-х.

Статистика показывает, что эмодзи распространяются во всех языковых средах и на всех коммуникационных платформах, хотя частота их использования отражает определенные культурные и социальные отличия, присущие разным сообществам и группам.

Но здесь важно понимать, с каким именно инструментом мы имеем дело. По-моему, этот вопрос является не сугубо лингвистическим, а, скорее, антропологическим, потому что он касается групповых коммуникаций и группового поведения людей в сложной динамической среде.

ВОЗМОЖНО, МЕНЕЕ ГРАМОТНЫЕ, НО БОЛЕЕ ЭФФЕКТИВНЫЕ В КОММУНИКАЦИИ

— Многие считают эпидемическое распространение эмодзи предвестником общего упадка культуры, индикатором критического снижения грамотности, стандартов правописания, что это негативно влияет на наше умение читать и воспринимать написанный текст, приводит к снижению качества общения. Теоретически эти люди правы, в своем контексте такие мнения аргументированы. Но здесь, по моему мнению, упускают две важные вещи.

Во-первых, виртуальная среда давно вышла за пределы почтовой службы или традиционной газеты, то есть не является инструментом для распространения отдельных текстовых сообщений. Виртуальное общение является частью виртуальной жизни и сегодня требует намного большего набора коммуникационных инструментов, чем может предложить эпистолярный жанр. Мы не только обмениваемся какими-то сообщениями, все намного сложнее.

Общение в виртуальном пространстве включает не только общение — переписку или разговор — отдельных личностей, но и общение внутри групп, между группами и сообществами, общение интерактивное и в реальном времени. Это многослойные коммуникации в мультиагентном динамическом кластеризованном пространстве с нелинейными обратными связями. То есть все многообразие обычных человеческих коммуникаций с определенными важными особенностями, присущими интернет-пространству, например, «интернет все помнит» и «нет недоступных данных».

Во-вторых, человеческое общение не ограничивается вербальными средствами. Интонации, мимика, жесты, моторика и другие невербальные средства коммуникации обеспечивают контекстуализацию и акцентуацию, помогают правильно понять смысл и содержание сообщения, которое один человек передает другому. И большая, иногда определяющая часть сообщения, которое один человек передает другому, содержится не в том, что человек говорит, а в том — как. За годы эволюции мы научились воспринимать это сознательно, бессознательно, подсознательно.

Понимание контекстов, акцентов и нюансов становится особенно важным при расширении круга общения, как это бывает в виртуальном пространстве. При общении с неизвестно кем важно понимать какие-то нюансы. А их нет. Невербальную часть мы не видим. И именно этим — инструментом для передачи невербальной части нашего общения — являются эмодзи. Следовательно, их распространение, скорее, приведет к повышению эффективности коммуникаций, чем к снижению качества общения через, видимо, справедливо отмеченное несоблюдение стандартов правописания.

ЕЩЕ И ПРЕДМЕТ ИСКУССТВА. В ОКТЯБРЕ 2016 ГОДА В ПОСТОЯННУЮ КОЛЛЕКЦИЮ МОМА (МУЗЕЙ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА В НЬЮ-ЙОРКЕ) ВОШЕЛ ОРИГИНАЛЬНЫЙ НАБОР ИЗ 176 ПЕРВЫХ ЭМОДЗИ. НАБОР РАЗРАБОТАЛ ШИГЕТАКА КУРИТА, СОТРУДНИК КОМПАНИИ NTT DOCOMO, ЭТО ЯПОНСКИЙ ОПЕРАТОР МОБИЛЬНОЙ СВЯЗИ. В 1999-М ТАКИЕ ЭМОДЗИ ВЫПУСТИЛИ ДЛЯ МОБИЛЬНЫХ ТЕЛЕФОНОВ, И, КАК ОТМЕТИЛ ПОЛ ГЭЛЛОВЭЙ ИЗ МОМА, «ЭТИ СКРОМНЫЕ ШЕДЕВРЫ ДИЗАЙНА РАЗМЕРОМ 12Х12 ПИКСЕЛЕЙ ПОСАДИЛИ СЕМЕНА ДЛЯ ВЗРЫВНОГО РОСТА НОВОГО ВИЗУАЛЬНОГО ЯЗЫКА»

ПОЧЕМУ СМАЙЛИКИ — ЭТО НЕ УНИВЕРСАЛЬНЫЙ ЯЗЫК

— Также я не готов принять тезис о том, что эмодзи является прототипом будущего универсального языка, неким временным пиджином, возникшим при необходимости в межгрупповом и межэтническом общении. Теоретически это весьма возможно, но нужно принимать во внимание, что известные пиджины возникли на ограниченных территориях и использовались постоянным ограниченным количеством групп, которые нуждались в общении, тогда как виртуальное пространство никаких таких ограничений не имеет.

Виртуальная среда сейчас включает все существующее социокультурное многообразие во всей полноте, в том числе коммуникационной, что ставит под сомнение возможность построения универсального языка. Лично я вообще не вижу целесообразности универсального языка, но это отдельный вопрос.

Вот, например, много социолектов и сленгов построены на очень специфических правилах, и включить их в универсальный язык — это проблема. Существуют такие, которые построены на специфических групповых правилах формирования постоянных заменителей на обозначение действий или понятий, и они не понятны внешней аудитории. Здесь не идет речь о том, чтобы что-то зашифровать — просто такая специфика. При этом такие заменители часто используются в сокращенной форме. Например, в знаменитом английском диалекте кокни используют рифмованные заменители обычных понятий и действий, которые сокращают до одного-двух слов, что делает язык кокни практически непонятным чужестранцу. Например, известная локальная фраза-мем «I’m cream crackered. I’m off to my uncle Ned» благодаря тому, что она рифмуется с фразой «Go to bed», сокращается до «Uncle Ned» (дословно «дядюшка Нед») и используется, чтобы выразить желание идти спать. Вообще кокни используют рифмованные сокращенные заменители едва ли не для всего. Например, «Apples and pears» обозначает «stairs», а «Oxford scholar» — «dollar» («яблоки и груши» означает «лестница», «студент Оксфорда» — это «доллар»).

Это всего лишь один из примеров, в действительности разнообразные социолекты и сленги широко представлены в глобальном коммуникационном пространстве. Замена таких слов графическими символами не приведет к появлению универсального средства общения, а наоборот, будет способствовать дальнейшему замыканию сообщества. Ну, или возникновению специфического шифра. Например, если в кокни «Bees and honey» («пчелы и мед») — это «money», а у деградированных криминализированных сообществах вместо «денег» используют понятие «пожилые женщины», то есть «бабки», то один будет посылать символы — «пчелы и мед», а другой — «старушки», и какой здесь будет обмен?

Следовательно, мы должны говорить не об универсальном, а о неком «дополнительном языке», специфическом коммуникационном средстве для передачи невербальной части сообщений, как, например, мимика или жесты, но другого уровня, нужном для существования человека в новой среде, в данном случае — виртуальной, которую мы сами создали и под которую нам теперь придется подстраивать привычные коммуникационные инструменты.

ТРИ ЧЕТВЕРТИ ЭМОДЗИ — ПОЗИТИВНЫЕ

— Сейчас существует более 2 800 символов эмодзи. Статистика их использования достаточно гетерогенна как относительно коммуникационных платформ, так и стран, отдельных групп и, конечно, частоты использования разных символов.

В среднем чаще всего используются самые простые смайлики, символы лиц, пламя и сердечки. Больше всего их применяют пользователи «Твиттера», где 60% сообщений содержат эмодзи, «Инстаграма» (50%) и «Фейсбука» (40%), самыми активными пользователями являются жители США, Великобритании, Канады, Австралии, Индии, Германии, Филиппин, Франции, Бразилии и Нидерландов. При этом жители Франции, Бразилии, Италии и Индии чаще других используют сердечки, цветы, торты и, как ни странно, фрукты, потому что последние — это вообще наименее используемая символика, всего лишь 5-7%.

Основная возрастная группа пользователей эмодзи — это лица 25-29 лет. Около 60% мужчин и 78% женщин, 49% взрослых и 80% подростков используют эмодзи при ежедневном общении в интернете. Около 92% хотя бы один раз использовали эмодзи при виртуальных коммуникациях. Ежедневно более 5 миллиардов сообщений отправляется через коммуникационные платформы и месенджеры, и большинство из них содержат эмодзи.

Среди наиболее используемых эмодзи 75% имеют позитивную эмоциональную нагрузку, а 25% — негативную, причем часть негативных эмодзи растет на пару процентов в сентябре-октябре и вечером, в промежуток между 20.00 и 22.00. Часть негативных эмодзи не имеет четкой дифференциации относительно гендера или возраста, но демонстрирует слабую корреляцию «север-юг»: северные страны генерируют немного больше позитивных эмодзи.

Такую статистику делают все крупные производители, провайдеры, ведь интернет — это большие деньги, и нужно знать, на кого работаешь.

«УТИНЫЙ ТЕСТ» ДЛЯ ЭКСТРЕМИСТОВ

— Ситуация становится намного сложнее, если попытаться посмотреть статистику на уровне малых групп, у которых есть существенные социокультурные особенности, где господствуют локальные диалекты или социолекты. Именно эти группы мы изучаем в контексте анализа угроз терроризма и насилия.

Мы — это исследовательская группа, которая включает сотрудников Научного центра аэрокосмических исследований Земли НАН Украины и независимых исследователей. Наша группа работает над разработкой аналитических инструментов для изучения отдельных проблем кибербезопасности, в частности, изучения адаптационных средств межгрупповых коммуникаций в качественно отличных средах на основе моделей отдельных аспектов сетевого поведения людей, в том числе с точки зрения социальной антропологии. Наши разработки, в первую очередь модели, апробированы на нескольких актуальных текущих случаях, и благодаря им мы сейчас сотрудничаем с The Canadian Network for Research on Terrorism, Security and Society (Канадская сеть исследований терроризма, безопасности и общества) и Университетом Суонси в Великобритании — сотрудничаем в вопросах изучения радикального поведения и предотвращения терроризма.

Мы начинали работать на наших кейсах — экстремистские группы «русского мира», то есть «Новороссия», «ДНР», «ЛНР». Они ничем, по большому счету, не отличаются от Исламского государства — по своим связям, по антропологии. Речь идет об одинаковых поведенческих паттернах, об одинаковом восприятии. Это как duck test: если что-то выглядит, как утка, плавает, как утка, крякает, как утка — то он и является уткой.

ПОЧЕМУ РАДИКАЛЫ НЕ ОЧЕНЬ ЛЮБЯТ ЭМОДЗИ

— Радикальные группы воспринимают любые коммуникационные инструменты как некий герменевтический язык со скрытыми смыслами, а также как средство продвижения своих интересов в, как правило, враждебную среду. Гибкость и широта интерпретации совокупности эмодзи — материальных метафор, которые применяются для отображения когнитивной структуры сложных эмоций, существенно обременяет, а иногда и делает невозможным их использование некоторыми отдельными группами, например, консервативными, радикальными или экстремистскими.

Здесь стоит сделать важное уточнение: конечно, мы не можем отождествлять виртуальное и реальное поведение, но некоторые параллели проводить можно. Мы этим и пытаемся заниматься, а именно — выявлять некоторые индикаторы радикального поведения, чтобы было проще понимать, с кем имеем дело. Графические символы, эмодзи, являются одним из таких индикаторов, хотя как индикатор мы их, конечно, не использовали.

Мы видим, что в частности в радикальных сообществах несколько отличающееся от обычного использование эмодзи в среднем по глобальной сети. Члены таких сообществ не используют эмодзи как дополнительное средство общения, скорее, они выдумывают собственные квазиязыки, чем пользуются эмодзи. Так происходит, думаю, потому что целые коммуникации в таких группах обычно иные, а главное — абсолютно конкретные, предельно инструментализованные.

Обычно эмодзи появляются, когда человек хочет вести себя в виртуальном пространстве как человек — со всеми присущими возможностями, с использованием всех инструментов, в том числе «до-языковыми», невербальными. А когда человек искусственно ограничивает себя набором суровых догматов, как это происходит в каких-то консервативных, или радикальных, или экстремистских сообществах, это непременно отражается и на наборах коммуникационных инструментов. В частности, исчезают или существенно сужаются наборы эмодзи.

Причем это касается не только общения внутри радикальных групп, но и их общения с внешним миром, например, при распространении пропаганды или вербовке сторонников. Этому также есть объяснение. По мнению некоторых исследователей, эмодзи среди прочего способствуют избежанию эмоциональных травм при общении, быстрому преодолению стрессов. Вот я пишу какую-то глупость, а затем ставлю смайлик, типа это шутка. Но вербовка сторонников радикальных и террористических группировок как раз и базируется на травмировании неофита, а затем на эксплуатации его состояния искусственного психологического стресса. Следовательно, эмодзи здесь даже навредят.

ЗЕЛЕНЫЕ СЕРДЕЧКИ, СВИНКИ И СОБАЧКИ

— Поскольку эмодзи является универсальным средством отображения эмоций, через ограниченный визуальный словарь они нормируют и регулируют ценности, этику и поведение всей глобальной среды. Это такая регуляция и универсализация наших эмоций, а через них — ценностей и поведения. Но консервативные и особо радикальные сообщества хотят партикуляризации и обособления, они избегают универсальных ценностей и пытаются самостоятельно, внутри своих групп, регулировать и нормировать ценности и поведение своих членов. Поэтому и с этой точки зрения эмодзи для них неприемлемы.

При этом в среде, которая формируется вокруг радикальных и консервативных группировок и включает достаточно широкий круг пользователей и их социальную жизнь, возникает запрос на дополнительные инструменты коммуникации, в частности и на эмодзи. Так возникают трансформированные символы, например, «канонические» зеленые — не красные — сердечки, распространяемые в фундаментальных мусульманских группах как локализованная форма общественного самовыражения в социально одобряемых пределах. Так же возникают стикеры в виде свитков из сурами Корана, взрывов или совокупности эмодзи, которым приписано другое содержание, четкое понимание которого является маркером принадлежности к данному сообществу.

Вообще такое происходит не только в радикальных группировках, но и в достаточно широких сообществах. Вот, например, в украинских сообществах в «Твиттере» распространена совокупность эмодзи — свинка и собачка, некая аллюзия на наших врагов. Эту совокупность символов уже понимают очень хорошо — вплоть до того, что жалуются на нее в службу поддержки.

ЯРКИЙ МАРКЕР АНТРОПОЛОГИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ

— В радикальных сообществах есть определенные тренды, как используются эмодзи. Например, в среде сторонников Исламского государства и особенно аль-Каиды модифицированные эмодзи чаще используют женщины и лица, старше 40 лет, — потому что их общение менее целеустремленно и инструментализовано.

В целом все это — важные групповые социокультурные, антропологические и психосоциальные особенности, которые, с одной стороны, являются существенными препятствиями на пути распространения и развития эмодзи как коммуникационного инструмента, но с другой — маркируют важные и иногда опасные социальные процессы и явления через такой, казалось бы, незначительный индикатор, как интернет-символ. Ведь именно из-за таких особенностей попытки распространить эмодзи в радикальной среде, в частности в террористических группах, в частности в таких, где есть свой социолект, не будут успешными — не потому, что члены сообществ не умеют пользоваться этим инструментом, а из-за их психосоциальных ограничений, которые в итоге и приводят к проявлениям опасного насилия. То есть особенности, которые проявляются в неиспользовании или специфическом использовании эмодзи — эта антропологическая и психосоциальная специфика, — именно приводят к проявлениям насилия.

СОВЕТ НАПОСЛЕДОК: КАК СОХРАНИТЬ ГОЛОВУ В ИНТЕРНЕТЕ

— Чтобы сохранить здравый смысл, не нужно эмоционально реагировать. Мы не обязаны реагировать на то, на что не можем повлиять, что не можем контролировать. Это нас не касается.

Во-вторых, не нужно вестись на призывы к прямому действию. Прямое действие — это первый признак гопника, человека, не способного к рефлексии и рационализации. Если вы что-то видите, пожалуйста, попытайтесь отрефлексировать — что это вообще происходит, каких действий это требует. И нуждается ли это в наших действиях вообще или здесь сработает набор устоявшихся общественных процедур? Прямое действие — это амеба: тыкнули иглой — и она сжалась. Так социальному человеку делать не следует.

Ведь большинство того, что происходит вокруг, не нуждается ни в каких наших реакциях. Я не должен вопить и бегать с плакатом, если пошел дождь, а мне никуда не нужно идти. Я не должен объявлять импичмент из-за того, что пошел дождь. Я вообще не должен на это реагировать.

Нужно оставаться в пределах своей компетенции. И, чтобы оставаться в пределах своей компетенции, сейчас я не буду развивать эту тему.