С его «духа печатью»

...Об этой книжке я узнал от Михаила Гнатюка, профессора Львовского Национального университета имени Ивана Франко. Это наша общая alma mater. Когда в 1966 году я поступил на первый курс филологического факультета, Михаил уже был на втором. По окончании учебы мы встречались очень редко. Последний раз несколько лет назад — на Львовском книжном форуме. И вот — этот неожиданный для меня звонок от Михаила.

«Богдан, в Ивано-Франковске, в издательстве «Місто НВ», в прошлом году вышел сборник «Франкова Кузня» времен диссидентов-шестидесятников». Составил его и отредактировал Дмитрий Юсип. В книжке большая статья-воспоминание Григора Мовчанюка. В ней он много рассказывает и о тебе как тогдашнего руководителя университетской литстудии «Франкова Кузня». Думаю, тебе будет интересно прочитать...»

...И вот книжка у меня на письменном столе. Необычная книжка —  открывается она историческим письмом Максима Рыльского «Студийцам Львовского университета». Книжка, что  возвратила меня в университетские годы, напомнила о нашей «Франковій Кузні», друзьях студенческих лет. Прочитав ее «от доски и до доски», считаю своей обязанностью как тогдашний глава нашего литературного братства продолжить начатый Дмитрием разговор.

РОМАН КАЧУРИВСКИЙ

... Кажется, что такого времени, как в мои студенческие годы, что пришлись на конец 60-х годов прошлого века, больше уже не будет. Почему? В первую очередь спрошу: а вы можете в наше время представить себе такую картинку? Скромная комната на четырех студентов в университетском общежитии. Вечер. Сидя на кровати, филолог-первокурсник наблюдает, как его старший на курс товарищ (в майке, черноволосый) вытягивает из-под своей железной кровати чемодан, а из него — толстую тетрадь в клеточку. А на страницах этой тетради наклеены пожелтевшие вырезки стихотворений, которые были напечатаны в газетах. Его стихотворения! Он не расставался с этой тетрадью даже в армии! И вот «старичок» (так в шутку черноволосый  по-армейски себя называет), поправляя на загоревшем лице массивные очки, читает. А первокурсник, который в школе что-то там писал только в стенгазету, глазам и ушам своим не верит: неужели перед ним поэт, живой поэт, который напечатанные стихотворения имеет? И слушает, затаив дыхание, и смотрит удивленно на этого волшебника, владетеля слова.

Тем первокурсником, как ты, читатель, легко можешь догадаться, был автор этих строк. А тот второкурсник — это Роман Качуривский, глава университетской литстудии «Франкова Кузня», в будущем секретарь львовской областной организации Союза писателей, талантливый поэт и переводчик. Ему в сборнике Дмитрий Юсип посвятил свой теплый очерк «Галичина шумить листочком кожним...». В нем читаем: «Роман Качуривский. Тот, кто его знал лично, видел в нем человека порядочного, широкого творческого мышления, с врожденным чувством воспитанности, интеллигентности».

...С первых дней мы с Романом подружились. Он рассказал мне, что родом, как и я, из Тернопольщины. Учился в Струсовской средней школе. Украинский язык и литературу преподавал у него поэт Степан Будный. Да, именно Роман Качуривский первым ознакомил меня с поэзией Степана Будного. От него я впервые услышал о великом испанце Ф.- Г. Лорке. Именно Роман Качуривский редактировал мои первые стихотворения, которые я читал на университетских литературных вечерах. Вместе с Романом мы выпускали в нашей комнате юмористическую стенную газету «Кістка».

...Когда в своей статье-воспоминании Григор Мовчанюк пишет, что после того, как Роман Качуривский перевелся на заочное отделение и перешел работать в «Ленинскую молодежь», он попросил меня дать согласие возглавить «Франкову Кузню», то именно так и было. При этом Григор замечает, что это было для литстудии затруднительное время, потому что с приходом на пост Генсека Л. И. Брежнева повеяло ветрами неосталинизма и «могли за якісь провини на деякий час припинити засідання, хоч студія носила таку авторитетну назву».

ГРИГОР МОВЧАНЮК

Кстати, о Григоре Мовчанюке, в настоящее время покойном, который так и не дождался появления этого издания. О нем в этом сборнике также есть развернутая аналитическая статья (с анализом поэтического стиля этого «деструктивиста», по тогдашней терминологии соцреалистической критики) составителя. Отмечая, что Григор Мовчанюк беззаветно любил Украину, Дмитрий Юсип в конце статьи резюмирует, что величественный образ родной земли в книге поэта «Сяйво» «вспыхнул удивительными гранями художественного слова, что творит чудо-поэзию...».

Хотел бы прибавить несколько штрихов к образу Григора Мовчанюка как своего студенческого старшего товарища. Он учился на чешском отделении славянской филологии. Родом из села Чесновка, что на Винничине. От него я впервые услышал о Голодоморе в Украине. «Мои родители, Богдан, — рассказывал Григор, — выжили. Варили лебеду, крапиву. А те, кто в селе был побогаче, не привык бедствовать, умерли...».

Именно Григор открывал нам модерную поэзию Европы. Сен-Поль Ру, Петр Безруч, Поль Валери, Райнер Мария Рильке, Макс Жакоб, Оскар-Венцеслав де Любич-Милош, Эндре Аде, Гийом Аполлинер, Юлиан Тувим, Иржи Волькер. Читали, обсуждали, дискутировали. Это был наш второй университет литературы, а его ректором — Григор Мовчанюк. На день рождения мы даровали друг другу хорошие книжки.

Кстати, в своем духовном романе-эссе «HOMESICK. Той, що сумує за домом» я написал о Григоре как об очень целостной личности, под воздействием которой в молодости формировались мои духовные ориентиры. И не только мои.

ЛЕДЯНОЕ ДЫХАНИЕ ВЕТРОВ СТАЛИНИЗМА

 Следовательно, меня избрали главой «Франкової Кузні». Куратором был мой преподаватель В. В. Лесик. Вспоминаю, как мы выступали в мединституте, делали творческий отчет в областной организации Союза писателей, на котором присутствовал Михаил Рудницкий — львовская литературная легенда. На заседаниях читали свои новые произведения, обсуждали их. Кто из студийцев запомнился? Роман Кись, Надежда Рыбак, Лида Ланько, Богдан Чепурко, Теодозия Заривна, Неля Шейко-Медведева, Василий Стефак, Ярослава Павлычко, Галина Турелик. Это действительно была школа литературного мастерства.

А как же с теми холодными ветрами сталинизма? Их ледяное дыхание почувствовал я на себе также. Назначено было у нас очередное заседание. Я вывесил объявление. Готовлюсь, напоминаю литстудийцам при встречах. Как вдруг меня вызывают в партком. Чего бы это? Захожу в кабинет секретаря — огромный кабинет, такого еще в жизни не видел. Секретарь парткома (по сроку давности не буду называть его имя) спрашивает меня, почему я без разрешения вывесил объявление. Я отвечаю, что не знал ни о каком разрешении. Эту, его величества, ледяную фразу, прочеканенную из-за государственного партийного огромного стола, я запомнил на всю жизнь: «Если вы еще раз без нашего разрешения повесите объявление, то мы вас выгоним из университета!» Прямо врезал бонза, без всякой там церемонии.

...Еще такой «ледяной» эпизод. Через каких-то пять минут должно состояться очередное заседание. Я стою под дверями аудитории, в которой собираются литстудийцы. Подходит ко мне Богдан Зализняк из факультета журналистики и просит, чтобы я предоставил возможность прочитать свои стихотворения гостю студии Грицку Чубаю. Где Чубай? Вот он здесь, в коридоре. Грицка Чубая я знал. Слышал, что он талантливый молодой поэт. Но больше ничего определенного не знал. Я дал согласие, мол, объявлю о его выступлении.

И вот этот момент наступил. Грицко Чубай начал читать отрывки из поэмы «Вертеп». В аудитории — мертвая тишина. Каждое слово, которое взлетает из уст Грицка Чубая, — это как удар кайлом по камню. У кого я слышал такие ритмы? У Евгения Плужника, в его поэме «Галилео Галилей». Я смотрю на Василия Васильевича. Побледнел. У него нервно дергается левое плечо. Но я Грицка Чубая не остановил. Он прочитал все, что хотел.

...А на следующий день меня вызвали в деканат. Тот, что ожидал, показал мне свое удостоверение офицера КГБ. Спросил, что произошло на заседании литстудии. Я ответил, что все прошло, как надо. «А что читал Грицко Чубай?» — этот вопрос я ожидал и был готов. Я объяснил, что гость читал отрывки из поэмы «Вертеп». Из длительной паузы, которая наступила после этого, я понял, что от меня ожидают реакции на это произведение. Ответ мой был такой: «Ничего антисоветского в этой поэме не было». А затем представитель «конторы глубокого бурения» начал меня воспитывать. Мол, мы вам дали возможность бесплатно учиться в университете, а вы вот чем занимаетесь. И так далее

Через день-два меня пригласил на кафедру украинской литературы В. В. Лесик (он мне полностью доверял) и попросил передать Грицку Чубаю, что он под колпаком КГБ. И, чтобы на заседание литстудии больше не приходил, потому что это очень плохо для многих может закончиться. Я Грицку это передал. Правда, не назвав фамилию В. В. Лесика. Грицко Чубай на заседание литстудии больше не приходил.

...Продолжать разговор можно дальше и дальше. Советую всем, кто интересуется львовским течением этого литературного движения, прочитать этот сборник. Это книга о молодых людях, которые пошли в мир с печатью Франкового духа. Навсегда. До конца.