Когда Путин может склониться к компромиссу

Стало ясно, что к какому-либо приемлемому для Украины компромиссу Россия пока что не готова, да и не очень понятным остается, каким именно мог бы быть этот компромисс. Зато Кремль всячески постарался использовать стамбульские переговоры в пропагандистских целях, чтобы убедить западное общественное мнение, что Россия будто бы готова на шаги по деэскалации конфликта и что Украина якобы согласилась принять российские требования по нейтральному статусу и демилитаризации. И то, и другое неправда. Заявление российской стороны о сокращении «боевой активности» в Киевской и Черниговской областях на поверку оказалось попыткой выдать за жест «доброй воли» отвод разбитых под Киевом частей для переформирования и перегруппировку российских войск из этих регионов на другие направления, прежде всего в Донбасс. А на дипломатическом фронте дело пока что свелось к передаче Путину украинских предложений о возможном договоре о гарантиях безопасности и нейтральном статусе Украины. Ясно, что Путин на требуемые гарантии (а они предлагаются Украиной даже более жесткими, чем гарантии согласно ст. 5 Североатлантического договора) может согласиться только в случае своего полноценного военного поражения. Но предложения украинской стороны включают некоторые весьма спорные пункты. Государство-агрессор должно стать гарантом безопасности Украины, и при этом Украина сможет проводить военные учения на своей территории только с согласия всех государств-гарантов. Ясно, что Россия согласия на военные маневры никогда не даст, и Украина фактически окажется разоруженной перед лицом возможной новой агрессии. Глава олссийской делегации Владимир Мединский, кстати сказать, профессиональный пропагандист уже поспешил заявить, что Украина  не только письменно согласилась на нейтральный статус и невступление в НАТО, но и готова проводить военные учения только с согласия России. Также непонятно предложение о 15-летних переговорах по Крыму.

Ясно, что Россия Крым отдавать не собирается, а Украина не собирается возвращать полуостров силой, но Киев при этом соглашается 15 лет не использовать вооруженную силу для освобождения полуострова. Российская пропаганда наверняка будет использовать этот пункт в своих целях, утверждая, что через 15 лет Украина готова будет воевать за Крым. Путин не будет подписывать договор с реальным механизмом гарантий Украине, и готов будет подписать лишь замаскированную капитуляцию Украины, на что не готов Зеленский. Война может закончиться только тогда, когда российские потери в ней, как в людях, так и от западных санкций, превысят некоторую критическую величину. А то, что, по команде из Кремля, о возможности присоединения соответствующих территорий к России в последние дни заговорили лидеры ДНР, ЛНР и Южной Осетии, может говорить о том, что Путин в ближайшее время может присоединить к России эти республики, а также Херсонскую Народную Республику, которую спешно пытаются создать, и поставить Украину и мировое сообщество перед свершившимся фактом.

Относительно российских людских потерь в войне регулярные сводки публикует только украинская сторона. Парадокс заключается в том, что других данных о них может вообще не появиться. Далеко не факт, что в Министерстве обороны РФ составляется какая-то единая сводка этих потерь, поскольку руководство страны боится утечки соответствующей секретной информации. Высчитать же российские потери демографическим методом не получится, как из-за крайней ненадежности трех последних российских переписей населения, так и вследствие того, что с ноября 2019 года, после прихода эпидемии ковида в Россию, в стране начала систематически занижаться общая статистика смертности. В нынешних условиях Киев совершенно не заинтересован в сознательном завышении российских потерь. Если показать их слишком большими, то у западных союзников может появиться соблазн сократить военную помощь Украине, решив, что Россия и без нее потерпит поражение. Думаю, что украинский Генштаб действительно пытается определить истинные потери противника. Другое дело, что эта задача очень сложная, и в истории были случаи, как значительного завышения, так и значительного занижения неприятельских потерь. Следя за ежедневной динамикой российских потерь в украинских сводках, я, кажется, понял, что их определяют, прежде всего, по интенсивности боевых действий. В первые 12 дней войны, когда российские войска наступали по всем направлениям, и интенсивность боевых действий была самой высокой, украинский Генштаб оценивал российские потери среднем в 1000 убитых в день, т. е. в 12 000 убитых за 12 дней. Затем, когда интенсивность боев значительно снизилась, была принята средняя оценка в 250 убитых в день, возможно, основанная на анализе донесений из войск. Но при этом сводках показывалось в разные дни либо 300, либо 200 убитых, вероятно, в зависимости от интенсивности боев в те или иные дни. Таким образом, за 32 дня боев суммарные потери были оценены в 17 000 человек (сейчас оценка, естественно, немного увеличилась). Разумеется, такой метод показывает только порядок потерь, но не их точную величину. Полагаю, что реальная величина российских потерь сейчас лежит где-то в промежутке от 12.000 до 22.000 погибших, причем, по крайней мере, нижняя цифра имеет некоторые подтверждения в данных, поступающих из российских источников, а также в оценках британского и американского военных ведомств. Число раненых, вероятно, не менее чем вдвое превышает число убитых, и тогда минимальные российские потери можно определить в 36 000 убитых и раненых, а максимальные – в 66 000 убитых и раненых. При таком уровне потерь людей у российского командования хватит еще, как мы покажем далее, еще на 1,5-3 месяца войны, без объявления всеобщей мобилизации.

Последние доступные данные о российских потерях, предоставленные украинским Генштабом, составляют 17 500 убитых на исходе 30 марта, причем за 29 марта российские потери оцениваются только в 100 убитых, а за 30 марта – в 200 убитых. Это может свидетельствовать о том, что украинские военные считают, что в связи с отходом части российских войск от Киева, соответственно, снизилась интенсивность боев и людские потери России, которые, возможно, теперь в течение нескольких дней будут оцениваться на уровне 100-200 (в среднем 150) человек в день. Но мы пока что будем оценивать возможные будущие российские потери в день на уровне 250 убитых и 500 раненых. Примем также, что общая численность российской группировки в Украине вместе с возможными пополнениями, но без учета потерь составляет до 240 тыс. человек. В это число входит также Росгвардия, включая ее чеченскую составляющую, и 1-й и 2-й армейские корпуса ДНР и ЛНР. Примем также, что истощением этой группировки, когда ее придется пополнять за счет планового призыва, а частично – и за счет всеобщей мобилизации, наступит в тот момент, когда потери убитыми и ранеными достигнут 120 тыс. человек, т. е. половины ее численности. К тому времени будут полностью исчерпаны резервы более или менее боеспособных частей во всех военных округах, а также мобилизационные возможности ДНР и ЛНР, где всеобщая мобилизация уже идет, хотя и без какого-либо энтузиазма со стороны местного населения, которое всеми средствами от нее уклоняется. Думаю, что если всеобщую или даже частичную мобилизацию объявят в России, картина будет точно такая же, как в марионеточных республиках Донбасса. Так вот, если мы примем минимальную оценку российских потерь за первые 32 дня войны за 36 000 убитых и раненых, то суммарные потери в 100 000 убитых будут достигнуты на 118-й день войны, т. е. 21 июня. Если же реальные цифры российских военных потерь за первые 32 дня войны ближе к 66 000 убитых и раненых, то рубеж в 100 000 убитых и раненых будет достигнут уже на 78-й день войны, т. е. 12 мая. Если уровень российских потерь в ближайшее время несколько снизится, указанные сроки могут сдвинуться на одну-две недели, но вряд ли больше. А то, что ходят упорные слухи о том, что Путин очень хочет победоносно кончить войну к 9 мая, может свидетельствовать не только о приверженности нынешнего российского диктатора к одному из главных советских символов, который в путинское правление превратился в главный российский символ.

Вполне возможно, что предполагаемый планируемый срок окончания войны к 9 мая (если, конечно, слухи достоверны) – это доказательство того, что ближе к истине наша максимальная оценка российских потерь за первые 32 дня войны в 22 000 убитых и 44 000 раненых. Скорее всего, сам Путин не представляет истинной величины российских потерь, точно так же как вряд ли представлял себе реальную величину советских потерь в годы Второй мировой войны Сталин, хотя наверняка чувствовал, что они очень велики. Сталина интересовала не точная или близкая к реальной цифра потерь, а сколько солдат и техники в данный момент находится на фронте, и каковы возможности пополнения действующей армии в ближайшие месяцы. Скорее всего, Путина точно так же интересует не реальное число убитых и раненых россиян, а численность российской группировки в Украине и возможности ее пополнения людьми и техникой в ближайшее время. И можно допустить, что генералы докладывают ему, что к середине мая иссякнут резервы кадровых войск, и придется проводить мобилизацию. Но мобилизация, как я уже писал, это серьезное социальное потрясение и определенный риск для правящего режима, поскольку ненависти к украинцам и тем более желания идти воевать с ними, у большинства россиян, и особенно среди мужчин призывного возраста, так и не появилось. Поэтому время, когда Путин может согласиться на приемлемый для Украины компромисс или даже, в худшем для него случае, потерпеть военное поражение, можно примерно определить как период с середины мая до конца июня. Но украинская армия должна продержаться не только до конца июня, но и быть в состоянии сражаться еще на протяжении многих месяцев при развитии худшего сценария, когда Кремль сможет бросить в топку войны десятки тысяч мобилизованных. И я верю, что украинцы и украинская армия выстоят!