Алек РОСС: «Мы не можем достичь свободы, только публикуя сообщения в Twitter»

Старший советник Госсекретаря Хиллари Клинтон по инновациям Алек Росс занимается как можно более эффективным использованием потенциала технологий и инноваций в интересах дипломатических целей США и обслуживания повестки дня проекта Хиллари Клинтон «Управление государством XXI века». Тем самым он помогает Соединенным Штатам удерживать лидерство и продвижение в вопросах широкого спектра: от вопросов свободы интернета до вопросов реагирования на катастрофы и региональные конфликты. На днях Алек Росс, которого еще называют ІТ-гуру Клинтон, побывал в Украине. Он вместе с послом США Джоном Теффтом открыл ТехКемп Киев и дал эксклюзивное интервью «Дню».

— Пан Росс, два дня назад (интервью записывалось 13 сентября — Авт.) я увидел сообщение на английском и украинском языках на вашей странице в Twitter о том, что вы сейчас в Киеве. Вы знаете украинский?

— (Смеется). Один из моих друзей помог мне с переводом этого сообщения. Вообще очень многие украинцы подписаны на мой блог в Twitter и мою страницу на Facebook. Поэтому я хотел послать сообщение на обоих языках. Я очень хотел бы разговаривать на украинском и русском, но, к сожалению, не могу. Если бы попытался, то наделал бы много ошибок.

— Во время последнего визита в Киев вы вспоминали о вашем прадедушке, эмигрировавшем из Украины. Расскажите больше о нем.

— Мой прадед родился в Киеве, но покинул город в 1895 году и переехал в Чикаго. Вы уже, наверное, знаете, что многие украинские иммигранты попали в США во время Второй мировой войны. А мой прадед переехал туда в 1895-ом, и здесь, в Украине, я чувствую себя, как дома.

— Вы знаете, где он жил, в какой части города, когда переехал?

— К сожалению, нет, но очень хотел бы. Мне кажется, что эта информация не была нигде зафиксирована.

— Кстати, почему именно ваш прадед эмигрировал из Украины?

— Он был анархистом и бежал от царского режима, от русской царской полиции.

— Разделяете ли вы его анархические взгляды?

— Нет (смеется). Правда, далеко не все с этим соглашаются. Но считаю, что я не анархист.

— Хотели бы вы, чтобы вашу фотографию разместили в галерее Посольства наряду с фотографиями других выдающихся американцев украинского происхождения?

— Нет. Эти люди достигли намного большего. Я еще слишком молод для такого чествования. Возможно, когда я стану старше, это осуществится. Или же когда стану очень известным — в зависимости от того, что произойдет первым.

— Вы побывали в Украине в прошлом году. На ваш взгляд, изменилось ли здесь состояние свободы слова и свободы прессы? Недавно Ангела Меркель приравняла Украину к Беларуси в этом плане.

— Я был здесь 11 месяцев назад. И я очень рад видеть, что интернет все еще остается пространством для свободного высказывания мнений. Одной из основных миссий во время моего последнего визита было объяснить украинским государственным чиновникам, что если они будут пытаться контролировать интернет, Украина станет похожей на Беларусь, без свободы и счастливых людей. И вот, 11 месяцев спустя, интернет все еще не подвластен государственной цензуре, и это хорошо. Правда, мы обеспокоены состоянием свободы прессы, например, случаем с ТВi. Поэтому в общем все не так уж и плохо, но и не идеально. А вообще я рад, что опять вернулся сюда. Вчера у меня были весьма удачные встречи с Валерием Хорошковским и Петром Порошенко. Скоро посещу Ялту, где, я уверен, состоится еще больше продуктивных встреч с моими украинскими коллегами. Там я в основном буду говорить об экономике и о том, что нужно сделать не только Украине, но и всей Европе, чтобы создать более привлекательные условия для предпринимательства.

— Многие считают, что США через средства массовой информации практически озвучивают украинской власти ультиматум с требованием освободить Тимошенко и Луценко. Можно ли с дипломатической точки зрения назвать корректным такое отношение к стратегическому партнеру?

— Разумеется, я полностью поддерживаю точку зрения США относительно этой проблемы. Джон Теффт и мои друзья из посольства лучше ознакомлены с украинской политикой, чем я. Что я вижу из Вашингтона, так это то, что для Украины и для Запада было бы лучше, если бы на Украину можно было бы смотреть как на открытое государство, где четко действует верховенство права. Такие события, как арест Тимошенко — это очень негативные сигналы международному сообществу. В Украине происходят и хорошие события. Например, проведение Евро-2012 показало вашу страну с прекрасной стороны. Но дело Тимошенко — это пятно на международном имидже Украины. Следующее очень важное событие — это парламентские выборы в октябре. И весь мир будет наблюдать за их проведением. Дело не в том, кто выиграет, а кто проиграет, а в том, чтобы они прошли честно, открыто и без фальсификаций. Поэтому если Украина хочет показать миру, что это демократическая страна, с которой могут работать зарубежные инвесторы, стоит провести честные и открытые выборы.

— Но у Европы существует другая точка зрения относительно этого. Например, в своем интервью «Дню» австрийский эссеист Роберт Менассе сказал, что Запад неправильно относится к Украине не только в плане отказа от конструктивного диалога, но, прежде всего, в том, что выставляет требования. Что вы можете сказать на счет этого?

— У меня не было повода ознакомиться с этим интервью, потому не могу его прокомментировать. Но я с уверенностью могу сказать, что во время моих встреч проходили достаточно бурные дискуссии. В течение трех часов я встречался с Хорошковским, Порошенко, украинскими политическими партиями — не только с Партией регионов. Я пообщался с представителями партии «УДАР», Объединенной оппозиции. Поэтому этот диалог был достаточно открыт и продуктивен. И я вовсе не чувствовал себя напряженно.

— Вы недавно побывали в Новой Зеландии, где дали часовое интервью одной из местных газет. После чего следующая цитата интернет-критика и автора книги «Сетевой обман» Евгения Морозова была включена в статью: «Объединяясь с интернет-компаниями и организациями, цифровые дипломаты Клинтон убедили своих зарубежных врагов, что интернет — это всего лишь еще один троянский конь американского империализма». Как вы можете это прокомментировать?

— Это смешно. Во-первых, мы не работаем исключительно с американскими интернет-компаниями. В Китае мы пользуемся социальными платформами средств массовой информации. В странах Ближнего Востока мы используем Maktoob, в Японии — в Бразилии — Orkut. В странах, где используются американские платформы, мы пользуемся ими. Мы учитываем специфику каждой страны и подстраиваемся под людей.

Считать, что люди, контролирующие эти компании, контролируют и сказанное на их платформах, — наивно. Марк Цукерберг не контролирует то, о чем идет речь на Facebook. Это открытая платформа, где пользователи могут выражать любые свои позиции.

Twitter — это нейтральная платформа, ее используют как граждане США, так и те, кто США ненавидит. Кто угодно может зарегистрироваться на Twitter и использовать его по собственному желанию. Так, существуют люди, которые склонны видеть негативное почти везде. Они считают, что если США занимаются чем-то, то делают они это исключительно ради империалистических интересов. Я думаю, это просто смешно. Такие люди всегда ищут монстров под собственной кроватью.

— В вышеупомянутом интервью вы сказали, что «Государство, Государственный департамент сейчас руководит тем, что можно было бы назвать глобальной империей СМИ, аудитория которой превышает количество читателей десяти крупнейших ежедневных американских изданий и на которую работает почти армия дипломатов-журналистов, обеспечивающих материалом более 600 платформ этой империи». Но как тогда можно объяснить атаку на Посольство США в Египте, убийство американского посла в Ливии? Означают ли эти события, что электронная дипломатия не является эффективной?

— Технология — это всего лишь инструмент. Знаете, мы не можем достичь свободы, только публикуя сообщения в Twitter. Мы не можем достичь мира и благополучия таким образом. Это только инструмент. Для людей важно содержание сообщений. Им интересна политика. То, что мы пользуемся новыми технологиями, еще не признак того, что люди полюбят или возненавидят нас. Смысл, которым наполнены сообщения — это самое главное. Кто-то говорит, мол, с помощью электронной дипломатии и современного искусства управления государством они могут изменить все. Это технологически детерминистский взгляд на вещи. Я больше придерживаюсь политико-детерминистского взгляда. Мне кажется, что у людей может складываться впечатление о нашей деятельности независимо от того, прочитают ли они о ней на Facebook или она будет произноситься через микрофон или мегафон. Это не суть важно. Главное то, что они скажут.

— Относительно президентских выборов в вашей стране мы видим, что США разделены практически пополам. Половина американцев поддерживает Ромни, представителя капиталистической модели, потому что они боятся прихода социализма в США. Другая половина поддерживает Обаму, поборника европейского типа социальной модели в США. Правильно ли это впечатление?

— Я не думаю, что в США придет социализм. Просто существуют разные взгляды на то, как обеспечить будущее страны, которое будет лучше, чем настоящее и прошлое. Я верю в то, что одна из вещей, делающих Соединенные Штаты уникальной и сильной страной, — это открытый обмен идеями. Люди могут вести активные дебаты и жестко противостоять своим оппонентам во время выборов. Но сами выборы — свободные и честные, и кто бы ни победил, взрывов насилия не произойдет. Зато состоится мирная передача власти от демократов — демократам, или от демократов — республиканцам, или от республиканцев — демократам. Это признак силы США, нам не нужно выводить на улицы армию или полицию. Люди могут очень сильно расходиться в мнениях. Мы можем не соглашаться друг с другом, но все равно живем в мире, а демократическая система работает. Поэтому я думаю, что тот факт, что существуют такие расхождения, в том числе политические, но выборы свободные и прозрачные — собственно, это признак силы Америки. Мы очень большая и разнообразная страна. Знаете, есть города-гиганты, такие как Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Чикаго, и очень сельские районы-такие же сельские, как самые отдаленные места в Украине. Вместо 50 стран, чем мы могли бы быть по количеству штатов, — мы одна страна. Это потому, что мы так хорошо учитываем отличия между всеми нашими гражданами. Мы можем резко расходиться между собой в мнениях, но в конечном счете мы все вместе — одна страна. И власть всегда передается мирным путем.

— Вы всегда публикуете на Twitter короткие сообщения о событиях, произошедших в этот день десятки или даже сотни лет назад. О каких прошедших событиях вы написали бы сегодня?

— Я вам скажу об одном событии в субботу, ладно? Когда ваша газета выйдет с этим материалом?

— В следующий вторник.

— Это будет 18-тое число (смотрит в свой смартфон Blackberry). Я об этом дне точно не могу сказать. Я не публикую такие вещи очень часто. Но в любом случае для вас могу это сделать в субботу. 45 лет назад в церкви города Бирмингем в штате Алабама был совершен теракт по расовым мотивам. Четверо молодых чернокожих американок погибли от взрыва, устроенного террористами-расистами. Это скорбный день в американской истории. Вот о чем я собираюсь написать в субботу.

А сегодня четверг. Завтра, в пятницу — годовщина награждения «Медалью Свободы» Джона Стейнбека, одного из моих любимых писателей. Иногда в мрачные, грустные дни я не хочу писать такие сообщения. Например, вчера был скорбный день из-за гибели посла в Ливии Криса Стивенса, моего друга, с которым я работал во время революции в Ливии. Я подумал о том, что произошло в тот день в истории. А произошло вот что: первая чернокожая женщина первой из афроамериканок полетела в космос. Но я не хотел это публиковать, потому что вчера для меня был действительно черный день. Я не хотел ничего писать на Twitter- ничего, что не связано с Крисом Стивенсом. Крис был послом в Ливии, с которым мы вместе работали как дипломаты во время ливийской революции. Тогда он еще не был послом, а работал посланником в Бенгази. Старший сын Каддафи тогда контролировал телефонную компанию и системы телекоммуникаций в Ливии. Каддафи перекрыл доступ ко всем телекоммуникационным системам. А мы с Крисом Стивенсом запустили программу, которая возобновила коммуникации, в контролируемых повстанцами районах восточной Ливии, вместе с Бенгази. Это был чрезвычайно интересный проект, и я тесно сотрудничал с Крисом во время и после революции, после того, как он стал послом. Поэтому его гибель для меня — тяжелый удар. Поэтому я и не хотел публиковать на Twitter никаких интересных фактов из истории.

— Известно, что ваша непосредственная шефиня, пани госсекретарь, собирается оставить свою должность.

— Именно так.

— Вы бы хотели остаться на своей нынешней работе в качестве специалиста по IТ или нет?

— Я еще не знаю. Имеется в виду, если на выборах победит Ромни, то я уйду. Если переизберут Обаму — еще посмотрю. Это будет обсуждаться после выборов. Я еще не решил, будет видно позже. Сейчас я весь сосредоточен на сегодняшнем дне. Знаете, большую часть своей жизни я был нацелен на будущее. Дальше, еще дальше... Сейчас я так счастлив на этой работе, что не думаю о том, что будет дальше. Когда я буду старым, лет в 80, буду держать на коленях внуков и рассказывать им, чем на этой работе занимался. Поэтому сегодня не хочу отвлекаться на мысли о завтра. Если я делаю свое дело хорошо, то ли для бизнеса, то ли для правительства — о будущем не думаю. Вот моя жена, она бы действительно очень хотела знать, что будет после выборов.