Анка ФЕЛЬДГУЗЕН: «Для меня Россия – угроза...»

Очень редко случается так, что иностранный дипломат трижды занимает должности на разных уровнях, и в частности, наивысшую — посла в нашей стране. И именно такой случай касается Анки Фельдгузен, которая недавно вернулась в Украину в качестве посла Федеральной Республики Германии. Другой важный штрих: как предыдущее интервью в качестве советника-посланника, так и нынешнее она давала «Дню» на украинском языке.

Начали разговор с пани Фельдгузен с вопроса, как, на ее взгляд, изменилась Украина после завершения предыдущей миссии на должности заместителя посла Германии в нашей стране.

«УКРАИНА БОЛЬШЕ СТАЛА ЧАСТЬЮ ЕВРОПЫ И МИРА...»

— Я очень быстро вернулась в Украину — через четыре года. Могу сказать, что не изменился Киев, который остается живым городом, который мне очень нравится. И сейчас много замечательных украинских брендов, в частности в фешн-индустрии.

А что касается изменений, то я приехала сюда уже после избрания нового Президента Украины, и на третий день моего пребывания состоялись парламентские выборы. Поэтому могу сказать, что произошло много перемен, в частности — и изменение поколения. Очень много людей разговаривают на английском, и не только среди политиков, это я чувствую и на улицах. И мне кажется, здесь появилось больше туристов.

То же самое можно сказать о региональных аэропортах, благодаря чему регулярно в Украину прилетают миллионы людей.

На мой взгляд, Украина больше стала частью Европы и мира из-за того, что больше людей знают о ней и могут воспользоваться возможностями приехать сюда.

«Я ДЕВЯТЬ МЕСЯЦЕВ НИЧЕГО ДРУГОГО НЕ ДЕЛАЛА, КАК УЧИЛА УКРАИНСКИЙ ЯЗЫК»

— Пани посол, вы и первое интервью «Дню» на должности заместителя посла, и сейчас даете на украинском языке.

— Да, я уже в 1990-х годах выучила украинский язык. А русский язык выучила на западе Германии во времена Советского Союза. Но я особенно сейчас очень благодарна, что Министерство иностранных дел Германии позволило мне выучить украинский язык, и так интенсивно. Я девять месяцев ничего другого не делала, как учила украинский язык перед моей второй каденцией в Украине. Это редко бывает, но мой коллега из Центра изучения языков в министерстве, узнав, что я здесь буду работать послом, сказал мне: «Анка, какая  это инвестиция, что ты знаешь украинский язык, как это хорошо». Это много стоило министерству, но в этот раз стало действительно очень хорошей инвестицией. Мне просто легче общаться с людьми.

— Тогда перейдем сразу к инвестициям Германии в украинскую экономику...

— (Cмеется.) После инвестиций в украинский язык.

«УКРАИНА БЫЛА БЫ ОЧЕНЬ ХОРОШИМ РЫНКОМ ДЛЯ НЕМЕЦКОГО БИЗНЕСА»

— Что происходит в этой сфере, особенно после смены власти в нашей стране, мешает ли что-то немецкому бизнесу инвестировать в Украину?

— Немецкие инвестиции сейчас остаются на достаточно высоком уровне, но в то же время мы не довольны этим уровнем. Мне бы очень хотелось, чтобы инвестиции стали большими. И этого также хочет украинское правительство. Германия входит в пятерку наибольших инвесторов Украины. Есть очень много таких секторов, о которых люди не говорят. А среди них есть даже наши фермеры, которые имеют здесь маленький или средний бизнес в сельском хозяйстве. И именно сейчас немецкая компания Stada приобрела производственные мощности украинской компании по производству фармацевтической продукции в Белой Церкви.

Также можно отметить рост экспорта в Германию благодаря совместному производству в Украине. Речь о наших фирмах на западе Украины, которые производят комплектующие для автомобилей.  Но могло бы быть еще больше инвестиций в другие секторы.

А причины для этого остаются известными, а именно то, что немецкие бизнесмены не могут защитить свои права в суде. Другими словами, нужна судебная реформа и улучшение бизнес-климата для инвесторов.

Но пока это не изменилось. Думаю, новое правительство знает, что нужно делать. Мы ждем изменений и в то же время поддерживаем тесный контакт с правительством. Ведь наш бизнес очень гибкий.

И Украина была бы очень хорошим рынком для немецкого бизнеса. И если здесь условия улучшатся, то немецкие компании очень быстро сюда зайдут.

— Но мы видим ситуацию, что бизнес из Франции активнее инвестирует в Украину. В частности, в прошлом году был подписан контракт на поставку геликоптеров с французской компанией, а в этом году с другой компанией достигнута договоренность о совместном производстве патрульных катеров. Почему мы не имеем подобных контрактов между немецкими компаниями, например, в сфере автомобилестроения и тому подобное?

— Во-первых, нужно отметить, что упомянутые контракты относятся к сфере вооружений, в которой Франция занимает сильные позиции. В противовес Франции Германия не экспортирует оружие в Украину.

Это я пытаюсь объяснить здесь в Министерстве обороны. Тот факт, что Бундестаг не дает разрешения на более тесное сотрудничество в военной сфере, означает не столько нежелание его, а это отображает атмосферу в обществе. А в немецком обществе существует пацифизм, причем очень сильный.

Поскольку на востоке Украины идет война, то это мешает нам продавать такие вещи, как вертолеты или катера.

Но есть другие секторы.

И главнее всего — новый  толчок к инвестициям может произойти, когда в Украине  улучшатся условия для инвестиций.

«ОЧЕНЬ ХОРОШО, ЧТО ИМЕННО СЕЙЧАС ВЫШЕЛ ФИЛЬМ О ГОЛОДОМОРЕ «ЦЕНА ПРАВДЫ»

— Тогда еще один вопрос, который в компетенции Бундестага. Почему этот законодательный орган до сих пор не смог принять резолюцию по осуждению Голодомора — как геноцида украинского народа?

— Да, по этому поводу в Германии была петиция, и наш соответствующий комитет Бундестага рассмотрел ее. В итоге было принято решение, чтобы не ставить на голосование в Бундестаге этот вопрос, является ли Голодомор геноцидом или нет.

Ваш посол Андрей Мельник отметил тогда: очень хорошо, что такая очень живая дискуссия состоялась в комитете. Ведь существуют аргументы, чтобы признать Голодомор геноцидом. Это уже дало толчок к дискуссии.

Очень хорошо, что мы об этом говорили в Германии. Потому что действительно погибли миллионы людей от Голодомора. И очень хорошо, что именно сейчас вышел фильм о Голодоморе «Цена правды», который передает эту историю. Иногда выход такого фильма — это лучше, чем политические инициативы.

«ЭТО ХОРОШАЯ ИДЕЯ ОТНОСИТЕЛЬНО СУЩЕСТВОВАНИЯ СОВМЕСТНОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ КОМИССИИ...»

— А как на ваш взгляд,  нужно ли возобновить конференции в парламентах наших стран на тему исторической ответственности Германии, которые раньше проходили.

— Да, эти конференции проводились с момента создания совместной украинско-немецкой исторической комиссии. Наша позиция относительно вопроса следующая: ученые свободны в том, что они хотят обсуждать. Их первая задача заключалась в том, чтобы посмотреть на эти две мировые войны и какие отношения были между Германией с Украиной.

И что касается дискуссии, должна ли эта комиссия сделать исследование относительно Голодомора, то все выступают — за. Нужны средства и мандат. Мы будем смотреть, как дальше может работать эта комиссия. По-моему, это хорошая идея относительно существования совместной исторической комиссии, потому что она может много чего хорошего сделать.

— Вы, по-видимому, знаете, что ваш коллега в Берлине, посол Мельник, раскритиковал ее деятельность...

— В действительности эта комиссия не имеет под собой никаких структур и имеет в своем распоряжении мало средств. Мне кажется, что они — историки — должны найти тему и сфокусировать внимание на ней. Мы не знаем, как это будет дальше развиваться. Я говорила с коллегой, который был разочарован деятельностью этой комиссии. Но думаю, мы будем конструктивно настроены на будущее относительно этой темы.

«НАМ НУЖНО СОСРЕДОТОЧИТЬСЯ НА НАШИХ ОБЩИХ ЦЕННОСТЯХ И НУЖНО УКРЕПИТЬ ЕС ВНУТРИ»

— Я хочу вам привести цитату Меркель, которую я увидел в британском издании. Она сказала Макрону следующее: «Я понимаю вашу тягу к революционной политике. Но я также устала подбирать обломки. Снова и снова мне приходится склеивать разбитый вами сервиз, чтобы мы смогли сесть и выпить вместе чаю». Вопрос следующий: каково виденье Германии, чтобы ЕС был более эффективным?

— Здесь существуют разные составляющие. Макрон — это другой тип политика, который объяснил, что своими заявлениями он хотел разбудить европейское общество и просто начать дискуссию. Самым ярким примером было то, что он сказал о «смерти мозга НАТО». Думаю, наш министр иностранных дел Гайко Маас хорошо ответил на форуме фонда Кербера в Берлине, что «НАТО живо — с головы до ног». И оно очень полезно, особенно полезно оно было во времена холодной войны. Наш министр также отметил, что нам и дальше нужно говорить о пользе НАТО, потому что это фундамент нашей безопасности в Европе, которая может быть гарантирована лишь вместе с США. Но действительно, нужно думать, какие структуры нужны для гарантирования безопасности и какие другие цели может иметь Альянс сегодня и в будущем.

На недавней встрече министров иностранных дел НАТО Маас предложил создать экспертную группу, которая бы работала под началом генсека Альянса над стратегией НАТО. Это только первый шаг в этой дискуссии.

Что касается ЕС, то Макрон в своем выступлении в Сорбонне в 2017 году говорил о своем виденье развития ЕС. В Германии мы не спешим и больше думаем об этих вещах.

Сейчас существует несколько конкретных предложений, как можно дальше развивать Евросоюз.

Хочу при этом отметить, что мы видим изменения не только в мире, но и в Европе. У 28 стран есть желание идти в разных направлениях. И референдум по Брекзиту был самым ярким шагом.

Мне кажется, что нам нужно опять сосредоточиться на наших общих ценностях и нужно укрепить ЕС внутри.

Это может быть через разные скорости. Шенген является прекрасным примером, как несколько стран более тесно вместе сотрудничают. И это хорошо и для других стран, в частности украинцев, которые могут путешествовать во всем шенгенском пространстве.

PESCO — это другой пример, когда 25 стран решили работать более тесно в сфере безопасности. Но это следующий шаг. Мы должны провести дискуссию, как нам дальше жить с принципом консенсуса во внешней политике ЕС, или нужно найти меньший круг стран, которые более тесно сотрудничают в сфере внешней политики и принимают решение большинством голосов, а не через консенсус.

Второе конкретное предложение заключается в том, чтобы иметь такую структуру, как Совет Безопасности Европы, подобный СБ ООН, куда будет входить меньше стран, которые хотят теснее сотрудничать в этой сфере.

— Действительно ли жесткая риторика и критика Трампа повлияла  на то, что Германия будет больше тратить средств на оборону?

— Если посмотреть на наш бюджет, то в следующем году расходы на оборону вырастут и будут дальше увеличиваться. Я уже упоминала о чувстве пацифизма в обществе. Нужно отметить, что очень сложная дискуссия происходит между партиями. Но, в конце концов, все согласились, что нужно инвестировать и в нашу оборону.

Вы, по-видимому, слышали истории, что наши вооружения не функционируют. Геликоптеры, самолеты — все они имеют определенный цикл жизни, и потому нужно инвестировать в новые вооружения, используя новые технологии. И Германия сейчас много над этим работает.

«САМАЯ БОЛЬШАЯ УГРОЗА, КОТОРУЮ СЕЙЧАС ВИДЯТ НЕМЦЫ, — ЭТО ИЗМЕНЕНИЕ КЛИМАТА»

— Вы слышали другое заявление Макрона, что основная угроза для НАТО — терроризм, а не Россия или Китай. Что вы думаете об этом?

— Я понимаю, почему Франция так думает. Она намного больше пострадала от терактов. Я помню, когда в 2015 году министр Штайнмайер сидел вместе с французским коллегой на футбольном матче, то неподалеку произошли ужасные события. Это был такой ужас для французского общества, потому я понимаю, что для них первая угроза — это терроризм. Такого в Германии, слава Богу, не было. У нас были нападения, но намного меньшие. И мы поэтому уделяем внимание обучению наших правоохранительных органов, которые могут предотвращать нападения.

Если говорить о приоритетах и угрозах, то это очень специфическое ощущение в каждой стране. И я даже не знаю, что бы отвечали немцы, если бы им задали такой вопрос.

Мне кажется, наибольшая угроза, которую сейчас видят немцы, — это изменение климата. У нас просто другой взгляд на это. И примером этого является дискуссия в нашей стране о прекращении использования атомной энергии. И об этом в Германии говорят постоянно, а во Франции — никогда.

«ВОПРОС ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ОСТАЕТСЯ, КАК ЗАСТАВИТЬ РОССИЮ ИЗМЕНИТЬ СВОЮ ПОЗИЦИЮ И СВОЕ ПОВЕДЕНИЕ»

— Мы, в Украине, не согласны с предложением Макрона, что Россию нужно «обнять» или привлечь к Европе, когда Москва развязала столько конфликтов, в Грузии, аннексировав 20% территории, в Украине, незаконно аннексировав Крым и начав агрессию на востоке Украины. То у нас вопрос, как может ЕС, в частности Германия, повлиять на Россию, чтобы та действительно жила по нормам международного права?

— Я здесь была, когда Россия напала на Украину. Поэтому для меня Россия является угрозой. Она впервые изменила границы Европы после Второй мировой войны. У меня очень специфический взгляд на это потому, что я здесь работала, когда это все случилось.

Мы тогда ввели санкции против России, и это сделали не потому, что санкции нам нравятся, а чтобы изменить позицию России. Пока, к сожалению, этого не удалось добиться. Война продолжается, я была два раза на линии разграничения. Мне действительно жалко, когда я вижу, какая там ситуация, что у людей нет перспективы. Думаю, что и на неподконтрольной Украине территории люди тоже живут без перспективы.

Нам нужно много работать над тем, чтобы это изменилось.

Но вопрос действительно остается, как заставить Россию изменить свою позицию и свое поведение. Думаю, что санкции — это неплохо. И наш канцлер очень активно борется за то, чтобы ЕС продлевал эти санкции каждые шесть месяцев.

«ПОЙДЕТ ЛИ ПУТИН НАВСТРЕЧУ ЗЕЛЕНСКОМУ, МЫ СКОРО УВИДИМ»

— Мне удалось недавно побывать во французском МИД и местные дипломаты в режиме «не под запись» сказали, что Путин стал более сговорчивым и более покладистым. А что вы думаете по этому поводу?

— Мы ожидаем «нормандского» саммита в Париже 9 декабря. Я думаю, после этого станет ясно, стал ли Путин действительно сговорчивее и покладистее. Пока же месседжи из Москвы очень разные, я еще не вижу там «красную» линию. Мы просто вместе с французскими и украинскими коллегами очень интенсивно готовим этот саммит. Я вижу, что ваш президент начал осуществлять разведение сил, построение моста в Станице Луганской.

— Французские дипломаты его как раз хвалили, что он последователен и предан достижению мира на Донбассе.

— Честно говоря, мне это тоже нравится. Ведь ситуация запутанная и настолько ужасная, что нужно что-то делать. И его виденье, что людям нужно дать больше возможностей пересекать линию разграничения. Мне кажется, что это очень хорошая идея. Пойдет ли Путин навстречу Зеленскому, точнее говоря, отреагирует ли он на эти шаги Зеленского, мы скоро увидим.

«МЫ СЕЙЧАС РАБОТАЕМ КАЖДЫЙ ДЕНЬ, ЧТОБЫ ДОБИТЬСЯ ДОЛГОСРОЧНОГО ДОГОВОРА О ТРАНЗИТЕ ГАЗА ЧЕРЕЗ УКРАИНУ»

— Пани посол, а почему Германия несмотря на обеспокоенность восточных соседей, Украины и даже США все-таки пытается строить «Северный поток-2», который имеет геополитическое значение и увеличивает зависимость ЕС, Германии от российского газа и может лишить Украину возможности использовать свою ГТС?

— Наше правительство два месяца назад назначило уполномоченного по вопросам транзита газа. И он очень активно поддерживает трехсторонние переговоры Украина — Россия-ЕС, которые проходят в Брюсселе. Наш канцлер Ангела Меркель очень четко сказала, что «Северный поток-2» имеет и политическую составляющую. Она с Путиным об этом долго говорила, и мы считаем, что транзит через Украину должен сохраняться.

Наши эксперты считают, что потребность в «голубом топливе» в Европе, и особенно в Германии, после того, как у нас будет выведена из эксплуатации атомная и угольная энергетика, настолько велика, что и через «Северный поток-2», и через украинскую ГТС нужно будет поставлять газ в Европу.

И мы сейчас работаем каждый день, и в России, и в Украине, и Брюсселе, и в Вене, где расположен Секретариат Энергетического Содружества, чтобы добиться долгосрочного договора о транзите газа через Украину.

И здесь мы достаточно скоро должны увидеть результат, потому что договор между Украиной и Россией о транзите и поставках газа заканчивается 31 декабря. И наша общая цель заключить долгосрочный договор до этой даты.

— А в Бундестаге было таки принято решение о применении третьего энергетического пакета в отношении «Северного потока-2»?

— Относительно этого вопроса было недоразумение. Немецкий Бундестаг принял закон, который полностью имплементирует Газовую директиву ЕС. Как это будет в реальности, мы увидим, но Газпром должен осуществить анбандлинг части «Северного потока-2», который проходит по немецким территориальным водам. Что сейчас момент делает Украина, и мы, действительно, очень довольны тем, в каком темпе украинское правительство принимает решения, которые здесь давно дискутировались.

«ЗА ПОСЛЕДНИЕ ПЯТЬ ЛЕТ МЫ ОКАЗАЛИ УКРАИНЕ ПОМОЩЬ В РАЗМЕРЕ 1 МЛРД 200 МЛН ЕВРО»

— Немецкое посольство постоянно рассылает по мейлу сообщения о помощи Украине. В то же время мы слышали, как Трамп заявляет, что США больше всего помогает Украине. Можете рассказать нашим читателям, как помогает нашей стране Германия?

— Разговор между Трампом и Зеленским дал нам толчок лучше и больше говорить о том, что мы здесь делаем. За последние пять лет мы оказали Украине помощь в размере 1 млрд 200 млн евро. И если эту сумму разделить на количество населения в Германии, то наибольшая помощь, которая предоставляется Украине, поступает из нашей страны.

Мы точно являемся первым по объемам донором в гуманитарной сфере. И хочу прибавить, в этой сумме 1,2 млрд. евро не учтены наши взносы в бюджет ЕС. А это 20% в бюджете ЕС.

Иными словами, это огромная сумма. I мы и в дальнейшем будем оказывать такую помощь.

Хочу объяснить, что эта помощь проходит через тесную сеть организаций, как GIZ и KFW, которые работают на нас и имплементируют эти проекты, скажем, на 5 млн. евро, 100 тыс. евро или 10 тыс. евро.

— Можете рассказать о некоторых из них, какие вы считаете знаковыми и важными. 

— У нас есть несколько таких проектов. Например, я была недавно в Мариуполе и увидела результат проекта, который был начат в 2014 году, когда я еще работала в Украине. Идет речь о помощи для МЧС, особенно для пожарных. Все началось с простой передачи спецодежды, но сейчас мы реализуем проект по предоставлению специальных автомобилей, которые отправляются на место ДТП, или пожары, или на линию разграничения, если там произошли подрывы мин. И они передвигаются быстрее, чем кареты скорой помощи, и члены экипажа могут оказать первую помощь посьрадавшим. Благодаря этой помощи была спасена жизнь тысяч людей. И мне очень нравится такой конкретный пример. У нас также есть очень большой проект по снабжению воды в Мариуполе через ЮНИСЕФ. Возможно, мы просто меньше рассказываем о наших проектах. У нас столько проектов на востоке Украины, что, я думаю, люди, которые пользуются этой помощью, знают, откуда она.

Самым крупным нашим проектом является децентрализация, которую очень сложно объяснить людям, но они видят конкретные результаты на местах. Например, согласно решению громады средства направляются на дороги или на новые школы.

Я довольно часто бываю в командировках и, действительно, большинство людей, с которыми я общаюсь, мэры, губернаторы, — очень интенсивно поддерживают децентрализацию. Потому что, действительно, люди на местах лучше знают, что им нужно. И я надеюсь, что этот проект мы закончим в следующем году.

О ЕДИНОМ «ОКНЕ» И СОГЛАШЕНИИ О СОЗДАНИИ МЕСТНЫХ БЮРО GIZ И KFW

— Пани посол, как известно, на минувшей неделе вы встречались с министром экономики Миловановым относительно ускорения принятия парламентом «Соглашения о создании местных бюро GIZ и KFW».  Есть ли прогресс в этом вопросе?

— Я была рада от него услышать, что Кабмин уже согласовал это соглашение и оно передано в Верховную Раду. Я буду говорить с отдельными депутатами на эту тему, ведь благодаря принятию этого соглашения наша помощь станет значительно эффективнее.

— А вы знаете, какой орган или какая структура будет с украинской стороны координировать зарубежную помощь, в частности, которая будет предоставляться и Германией?

— Это хороший вопрос, и его нужно задать украинской стороне. Мне кажется, что до конца этот вопрос не решен. У меня ощущение, что этот орган будет при Кабмине, но мы скоро увидим это.

— А по вашему мнению, каким был бы лучший вариант, создать для этого отдельную структуру или наделить полномочиями вице-премьер-министра?

— Для нас нет разницы, но это должен быть один пункт или «окно», куда все мы можем обращаться.

«ПРЕЖДЕ ВСЕГО, Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ВОЙНА НА ДОНБАССЕ ЗАКОНЧИЛАСЬ»

— Пани посол, какие задачи вы поставили для себя на время  пребывания во главе дипломатической миссии в Киеве?

— Это хороший вопрос. Во-первых, я очень хочу, чтобы в Германии больше знали и лучше понимали, что происходит в Украине. Мое преимущество заключается в том, что я уже третий раз в Украине. И я видела прогресс почти все годы независимость Украины. И я могу более аутентично об этом говорить, и мне кажется, что в Берлине ценят это.

Во-вторых, я хочу сделать все возможное, чтобы людям на востоке Украины было легче жить в условиях этого конфликта. И мы очень тесно сотрудничаем с организациями, которые поставляют туда помощь.

В-третьих, в Киеве есть конкретные проекты, за которыми я наблюдаю уже 25 лет. Я —  член нашего лютеранского общества. В Киеве есть немецкая школа, где я работала четыре года в наблюдательном совете. Мне очень хотелось бы, чтобы эта школа в конце концов нашла такое место, где она может расти или расширяться.

Кстати, в Украине есть 27 специализированных школ, в которых преподают немецкий язык с первого класса. Я недавно посетила такую школу в Николаеве. Это просто чудо видеть детей в возрасте 11 или 12 лет, которые свободно разговаривают на немецком языке. И это такое сокровище, которое нужно сохранить.

И мы сейчас контактируем с Министерством образования, понимаем, что идет реформа школьного образования, но я хотела бы, чтобы эти школы могли и в дальнейшем активно работать и на наши двусторонние отношения.

Что мне удалось, мы сможем узнать в заключительном интервью через три-четыре года.

Но прежде всего, я хочу, чтобы война на Донбассе закончилась.

— А какова позиция Германии относительно перспективы членства Украины в НАТО и ЕС?

— Ваш новый вице-премьер-министр по вопросам европейской и евроатлантической интеграции Дмитрий Кулеба очень хорошо сказал: Украина развивается и просто будет сближаться с  ЕС благодаря Соглашению об ассоциации Украины с ЕС. Он также отметил, что не будет стучать в двери, что является хорошим имиджем, а будет делать все, чтобы Украина была такой успешной страной, что когда-то ей можно будет вступить в Евросоюз, потому что все будет сделано здесь.

«ЗА ТО ВРЕМЯ, ПОКА МЫ РЕШАЕМ СВОИ ПРОБЛЕМЫ, УКРАИНА МОЖЕТ СТАТЬ УСПЕШНОЙ СТРАНОЙ»

— А что можно сделать, чтобы немецкое общество одобрительно приняло Украину в ЕС?

— Я думаю, что немецкое общество, к сожалению, не очень много думает об этом. У нас есть собственные проблемы. И за время, пока мы решаем свои проблемы, Украина может стать успешной страной.

— А что касается НАТО, то у нас хорошо помнят Бухарестский саммит 2008 года, когда канцлер Меркель и тогдашний президент Франции Саркози не поддержали предоставление Украине ПДЧ. И потому выглядит так, что Россия, которая тогда активно выступала против этого, влияет на мнение Германии. Что вы скажете по этому поводу?

— На мой взгляд, 2014 год многое изменил. Но с другой стороны, Украина и НАТО так тесно сотрудничают. Существует много программ, в которых принимают участие представители Канады, США и Великобритании. Кроме того, существует очень хороший пример немецко-украинского сотрудничества в секторе обороны.

В частности, речь о сотрудничестве в сфере медицинских услуг в армии. Началось это сотрудничество с лечения первых жертв Майдана и потом жертв войны на востоке Украины. И это продолжается все время в наших военных больницах. И сейчас я у них находятся украинские военные, которых там лечат. Благодаря этому Министерство обороны Украины решило, что немецкий опыт медицинских услуг в армии является хорошим примером для Украины. И мы сейчас планируем передать в военный госпиталь здесь, в Киеве, специальное оборудование, которое очень поможет украинским военным врачам.