«Даже после 23 лет существования объединенной Германии, остаются последствия разделения на Запад и Восток»

Вчера Германия отметила 23-ю годовщину объединения страны — День немецкого единства. Основные праздничные мероприятия, в которых приняли участие представители высшего политического руководства ФРГ, включая президента Йоахима Гаука и федерального канцлера Ангелу Меркель, состоялись в Штутгарте. 3 октября 1990 года западная и восточная части Германии снова стали одним государством. Это стало возможным благодаря подписанию договора «два плюс четыре» между двумя немецкими государствами — ГДР и ФРГ, а также четырьмя «супердержавами» — США, СССР, Франции и Великобритании. Он положил начало объединению Германии. Однако разделение на Запад и Восток до сих пор сказывается в немецком обществе, хотя все последствия кажутся преодоленными. «Немцы все еще не имеют национальной самобытности. Стена в головах до сих пор мешает немцам чувствовать себя единой нацией», — утверждает Эгон Бар, идейный вдохновитель восточной политики во времена канцлерства Вилли Брандта в 1970-х годах, в интервью DW. Однако канцлер Германии Ангела Меркель не разделяет такую позицию. По ее убеждению, молодое поколение больше не проводит границу между Западной и Восточной Германией.

Важным фактором в преодолении разделения было экономическое отставание Восточной Германии от Западной. Около 1,6 триллионов евро, по оценкам Немецкого института экономических исследований, вложило в восстановление Восточной Германии в течение 1990—2010 лет. Большая часть денег — около 70 процентов — пошла на социальные расходы. Дело в том, что после коренных изменений сотни тысяч граждан прежней ГДР остались без работы или же их досрочно отправили на пенсию. Еще одной преградой стали культурные и ментальные «остатки» коммунистического прошлого на Востоке.

Для многих возведение Берлинской стены стало трагедией — она разделяла семьи, делала невозможным общение близких людей. При попытке перебраться на другую сторону стены, по разным данным, погибло от 125 до 1245 человек.

Объединению Германии предшествовало падение Берлинской стены, которую фактически начали разрушать жители Западного и Восточного Берлина. Это стало кульминацией процесса распада всей коммунистической системы. «День» расспросил очевидца падения Берлинской стены — экс-бургомистра Берлина Эбергарда Дипгена — о том, как все происходило на самом деле и каким был процесс интеграции Востока. Немецкий политик и член ХДС дважды занимал должность бургомистра Берлина — с 1984 по 1989 году, а затем с 1991 по 2001. Поэтому смог сравнить — как было «до и после» Берлинской стены.

— Падение Берлинской стены является ключевым звеном процесса распада целой советской системы. Это было началом конца. Что Вы почувствовали в тот момент, когда узнали о падении стены?

— Я чувствовал большую радость и удивление в то же время. Тогда же появились мысли, что именно сейчас мы имеем шанс для воссоединения и становления нового демократического порядка в Европе. И должны его использовать. Мы надеялись, что советская армия не нападет. Я чувствовал тревогу, ведь казалось, что может повториться новая Прага 1968 или Будапешт 1956 года.

— Почти тридцать лет немцы жили в разделенном обществе. Это создало определенные границы — не только географические, но и культурные, ментальные. Какие трудности у вас как бургомистра возникали во время преодоления последствий этого разделения?

— Именно так, в обществе существовала другая социализация. Другой способ мышления в отношениях с государством. Такими были последствия длительного господства недемократической системы — в ГДР существовал чуть ли не сплошной переход от нацистов к коммунистам. Собственную инициативу людей нужно было повторно поощрять. И это было не просто демонстрацией того, что «Запад все знает». Для меня основным пунктом было внимание и уважение к человеческому потенциалу при абсолютно разных обстоятельствах.

— Если оценивать ситуацию со стороны, то кажется, что все последствия преодолены. Но как на самом деле — внутри Германии? Удалось ли немцам возобновить целостность в обществе?

— Даже после 23 лет жизни объединенной Германии остаются четкие последствия разделения на Запад и Восток. Немало зависит также от поколения, ведь в 1989 году трудности возникли в основном у людей среднего возраста, которым было за 50. Им было сложно постичь профессиональные изменения в результате разрушения экономики ГДР. Старшие люди опустились на социальной ступени федеральной республики, а молодые имели шансы для новых свобод и профессиональной ориентации. Были еще те, кто проиграл вследствие революции 1989 года. Но взгляд со стороны — это правильно. Многие города после 1989 года смогли уберечься от распада, который уже начался. Новая инфраструктура в прежней ГДР пробудила в Западной Германии зависть, а отток специалистов с Востока на Запад, создававший проблемы, поспособствовал нахождению целостности и схожести между регионами Германии.

— За время вашего пребывания на должности бургомистра произошло немало общественных изменений, реформ. В том числе изменения в переосмыслении исторического прошлого. Как считаете, достаточно ли сделано в Германии для процесса денацификации? Что вы лично сделали для этого?

— Нельзя сказать четко, достаточно ли. В отличие от других стран, Германия приняла свою историю, особенно Холокост. А дискуссий о самопонимании и самосознании, на мой взгляд, иногда даже слишком много. Чрезвычайно важным является то, что из-за особо чувствительного отношения к ультраправым организациям в Германии (тоже — в отличие от других стран) нет ни одной значимой праворадикальной партии. Однако относительно преступлений ультраправых и ксенофобских криминальных группировок — изменений нет. В один момент они «подрывают» Германию и уровень эффективности наших федеральных систем безопасности. А в период моего правления в Берлине были созданы места памяти жертв нацизма, находящиеся не на окраине города, а в центре.