Долгосрочный взгляд Китая

Пару месяцев назад, совершая поездку по провинции Цзянси, председатель КНР Си Цзиньпин вспомнил о старой революционной вехе. «Это новый «Долгий марш», и мы должны дать ему новый старт», — сказал он об эскалации экономического конфликта с США.

В Китае символизм часто важнее буквальной интерпретации туманных заявлений его руководства. Выступая в той же самой провинции, где в 1934 году начался «Долгий марш» (его также называют «Великий поход»), который, в конце концов, привёл к разгрому Мао Цзэдуном националистов спустя 15 лет, Си Цзиньпин, по сути, напомнил о самой главной силе Китая — его долгосрочном взгляде на вещи.

Эта силу можно было увидеть во время моего недавнего визита в Китай в начале июля. После серии разнообразных встреч и дискуссий я бы выделил три вывода. Каждый из них бросает вызов политике демонизации Китая обеими партиями Америки.

Во-первых, замедление темпов роста экономики не является причиной страхов для китайского руководства, вопреки представлениям многих западных политиков. Да, в исторической перспективе последние показатели ВВП оказались слабыми. Темпы квартального роста стали самыми медленными с момента появления нынешней системы статистической отчётности в 1992 году, и они даже ниже, чем десять лет назад на пике мирового финансового кризиса. Тем не менее, темпы роста на уровне 6,2% во втором квартале 2019 года стали сравнительно мягким замедлением всего на 0,5 процентных пунктов относительно уже и так подсевших, усреднённых темпов роста на 6,7% в течение предыдущих восьми кварталов. Напротив, замедление до 6,6% в первом квартале 2009 года являлось намного более резким торможением на целых 5,5 процентных пунктов относительно усреднённого прироста экономики на 12,1% в течение предшествовавших восьми кварталов. Умеренное замедление никак нельзя назвать коллапсом роста экономики, даже если иметь очень сильное воображение.

И это не должно удивлять. У Китая больше управленческих рычагов, чем проблем в экономике. Обладая огромным пространством для дальнейшего монетарного смягчения, увеличения инфраструктурных расходов и введения других форм бюджетного стимулирования, китайское руководство намного меньше беспокоится из-за инцидента с ростом экономики, чем можно подумать, слушая американские власти.

Более того, фиксируясь на вопросе, кто выиграет в торговой войне, Вашингтон игнорирует важнейший структурный сдвиг в китайской экономике. В 2018 году чистый экспорт составил лишь 0,8% китайского ВВП. Это радикальное снижение по сравнению с ситуацией десятилетней давности, когда на долю чистого экспорта приходилось целых 7,5% реального ВВП. Хотя Китай едва ли можно назвать оазисом в слабеющей мировой экономике, эта страна сегодня намного меньше уязвима перед внешнеторговым шоком, чем в тот раз. И даже если она проиграет в торговой войне (а это весьма спорное допущение), ущерб общему экономическому росту в Китае будет минимальным.

Между тем, крах банка Baoshang 24 мая — первое банкротство банка в Китае за примерно 20 лет — спровоцировал вызывающее тревогу, резкое распространение рисков на контрагентов. С объёмом плохих долгов выше 30%, это частное, средних размеров финансовое учреждение во Внутренней Монголии, очевидно, стало жертвой коррумпированного менеджмента. Хорошо скоординированное установление контроля над банком финансовыми регуляторами и центральным банком Китая, похоже, помогло ограничить прямой ущерб, одновременно послав недисциплинированным кредиторам важный сигнал о моральных рисках. Тем не менее, рынок межбанковского кредитования до сих пор покачивается, причём проблемы возникли у небольших банков, в частности, в сельских районах. Ирония в том, что Китай, возможно, лучше способен справиться с рисками во внешней торговле, чем с нестабильностью в собственной финансовой системе.

Второй вывод, который следует выделить по результатам моих недавних бесед, заключается в том, что Китай терпеливо и методично воспринимает непредсказуемые внешние явления, особенно американскую политику. Китайские чиновники не делают ставку на результаты президентских выборов в США в 2020 году, когда формулируют стратегический ответ на торговый конфликт с Америкой. Конечно, они очень заинтересованы в этих результатах; но, в соответствии с использованной Си Цзиньпином идеей «Долгого марша», руководство Китая готовится к затяжной конфронтации, похожей на Холодную войну, причём вне зависимости от того, кто победит на выборах.

Стоит отметить, что многие высокопоставленные китайские официальные лица не разделяют сложившееся в США консенсусное мнение, будто траектория китайской политики Америки после 2020 году останется на нынешнем курсе — и с Дональдом Трампом, и без него. Китайцы полагают, что в случае, если Трамп проиграет, американская внешняя политика вернётся к многосторонним подходам и акценту на альянсы. Больше всего они надеются, что будет восстановлена последовательность в самом процессе принятия политических решений.

Как и многим в США, китайцам трудно справляться с непредсказуемыми, почти капризными изменениями пошлин и режима санкций. Даже если новый президент сохранит жёсткую позицию в отношении Китая, последовательная и хорошо артикулированная стратегия США позволит намного эффективней определить рамки дебатов и даст надежду на конструктивное урегулирование причин недовольства.

В-третьих, компания Huawei крайне важна для Китая. Этот технологический гигант считается национальным чемпионом и символом китайского стремления разрабатывать отечественные инновации, а это самое главное для долгосрочного роста Китая и реализации его надежд на развитие. Начатая администрацией Трампа кампания по сдерживанию Китая, в которой она воспользовалась связанными с США «узкими местами» в производственной цепочке Huawei, воспринимается здесь как попытка задушить эти надежды.

Нет сомнений, что компания Huawei оказалась в трудном положении, поскольку США разрушают её производственную цепочку, оказывая давление на ведущих американских поставщиков полупроводниковых чипов и других компонентов, а также программного обеспечения, то есть на такие компании, как AMD, IBM, Marvell, Intel, Google и Microsoft. По прогнозам менеджмента Huawei, выручка компании в этом году и следующем окажется примерно на 30 млрд. долларов ниже ожидавшейся.

Хотя высокопоставленные официальные лица США подают противоречивые сигналы по поводу возможного смягчения ограничений, введённых против Huawei, само использование Америкой своей торговой политики в качестве оружия стало чётким сигналом для Китая: теперь его главный политический приоритет — устранение уязвимостей в производственных цепочках передовых технологических компаний страны.

На Западе принято считать, что Китаю понадобится десять лет, чтобы создать собственную индустрию чипов и программного обеспечения, которая позволит заполнить вакуум, созданный ограничениями США. Китайцы, с которыми я разговаривал в начале июля, считают, что этот разрыв будет закрыт намного быстрее, возможно, в течение двух лет. Если угрозы Трампа против Huawei и сыграли какую-то роль, то это роль пробуждающего звонка для начатой Си Цзиньпином  кампании за «опору на собственные силы». Американское «узкое место» может просуществовать на удивление недолго.

Уже в который раз долгосрочный взгляд Китая оказывается в резком контрасте с краткосрочными подходами Америки. Надо ли говорить, что это стало ещё очевидней за прошедшие два с половиной года политических гамбитов Трампа в «Твиттере». Один высокопоставленный китайский политик признался, что каждое утро заглядывает в записи Трампа в «Твиттере». И это не сюрприз. Лучше всего это сформулировал Сунь-Цзы в старинном трактате «Искусство войны»: «Если вы знаете врага и знаете себя, вы можете не бояться за исход сотни битв».

Проект Синдикат для «Дня»

Стивен Роуч, бывший председатель Morgan Stanley Asia, автор книги: «Неуравновешенные: взаимозависимость Америки и Китая».