Эрик РУБИН: «Мы хотим сделать все возможное, чтобы помочь Украине пересечь финишную черту в Вильнюсе»

В последнее время Украину не часто посещают высокопоставленные чиновники США. В последний раз здесь в июне нынешнего года побывал директор ФБР  Роберт Мюллер, который встретился с президентом Украины Виктором Януковичем и поблагодарил за оперативную помощь и предоставление необходимой информации после теракта на марафоне в Бостоне. На днях нашу страну впервые посетил заместитель руководителя Бюро по делам Европы и Евразии Государственного департамента США Эрик Рубин. В эксклюзивном интервью «Дню» он рассказал, что делают США, чтобы Вильнюсский саммит был успешным и дезавуировал заявление другого заместителя помощника Госсекретаря США по вопросам демократии, прав человека и труда Томаса Мелиа относительно Тимошенко.

— Видят ли в США большие риски ситуации, когда отношения между ЕС и Украиной, в частности подписание Соглашения об ассоциации связывается или увязывается со сложным делом Тимошенко или, иными словами, зависит от судьбы одного человека?

— Решение украинского правительства и решение, я считаю, большинства украинцев желать подписания Соглашения об ассоциации с ЕС в Вильнюсе отображает в частности договоренность придерживаться стандартов, которые определяет Соглашение об ассоциации и которые совпадают со стандартами ЕС. И там вовсе не говорится об индивидуальном деле. Но это правда, что Европейский Союз рассматривает дело Тимошенко как пример выборочного правосудия и заявил, что хочет увидеть решение этого дела до Вильнюсского саммита. И это мы поддерживаем. Мы считаем, что миссия экс-президентов Кокса-Квасьневского является наилучшей из возможных способов найти приемлемое решение, чтобы снять обеспокоенность, обнаруженную недавно. Мы поддерживаем эту миссию и будем поддерживать любое решение, которое экс-президенты Кокс и Квасьневский вынесут в своем окончательном отчете.

— Украинская власть видит решение «проблемы Тимошенко» через внесение изменений в законодательство, что позволит осужденной на определенный период выехать за пределы страны на лечение. Евросоюз же настаивает на частичном помиловании. Как видят в США решение этого вопроса, чтобы соглашение было подписано?

— На мой взгляд, важно сказать, что мы не собираемся быть причастными к выбору конкретного подхода. Но возвращаясь назад, я хочу сказать, что мы поддерживаем миссию Кокса-Квасьневского, мы находимся в постоянном контакте с пани Тимошенко. Американский посол беседовал с ней. И наша точка зрения, которую мы четко высказывали в беседе с заинтересованными лицами, заключается в том, что решение этого дела должно быть найдено, оно должно быть приемлемо для Европейского Союза, и экс-президенты Кокс и Квасьневский должны подтвердить, что проблема решена. Мы будем это поддерживать, не демонстрируя конкретных взглядов или преференций относительно конкретного результата. В данном случае неуместно это делать.

— Но как тогда интерпретировать слова Томаса Мелия, который заявил недавно, что Тимошенко должна быть освобождена и иметь возможность принимать участие в президентских выборах?

— В своем заявлении, которое он сделал параллельно с заявлением министерства иностранных дел Украины об итогах заседания двусторонней рабочей группы по вопросам демократии, господин Мелия уточнил, что его цитата в прессовых сообщениях была вырвана из контекста и не была точной. Что США вовсе не играют в политику других стран, не пытаются сказать, кто должен или не должен быть кандидатом. Только сами украинцы через избирательные институты должны определять это.

В целом, мы видим, что большинство споров улажено. Детальнее об этом знают мои европейские коллеги, потому что переговоры между Украиной и ЕС относительно вопросов готовности к Соглашению об ассоциации имеют специфику. У меня создалось впечатление, что осталось решить несколько вопросов, являющихся предметом переговоров. И это на самом деле большое достижение. Это правда, что осталось очень мало времени и нужно интенсивно поработать, чтобы решить оставшиеся спорные вопросы. Но если посмотреть на объем того, что было достигнуто за прошлый год, чтобы подготовить соглашение для подписания, то это— огромный успех.  Не думаю, что мы слышим жалобы, а скорее восхищение тем, что это возможно, а также понимание важности, наряду с парафированием подобного соглашения с Грузией и Молдовой. Также есть определенное нетерпение относительно продвижения вперед. Надеемся, что за несколько недель, оставшихся до саммита, спорные вопросы будут решены, и каждая из сторон будет готова к подписанию. Я считаю, среди украинской общественности существует четкий консенсус, что этого можно достичь.

— Чем США могут помочь Украине, чтобы Вильнюсский саммит был успешным и стал существенным геополитическим событием на постсоветском пространстве после распада Советского Союза?

— Я был причастен к поддержке Украины и работал с Украиной еще до обретения ею независимости, начиная с конца 1980-х годов. Тогда я работал в советском бюро Госдепартамента и отвечал за отношения с советскими республиками. Я обеспечивал поддержку независимости Балтийских стран, а затем независимости Украины, также других государств, образовавшихся после распада Советского Союза. Кроме того, я чувствовал личную ответственность за это. В 1990-е годы я жил здесь три года с моей женой. Я могу вам сказать, что распад Советского Союза имеет огромное значение для меня, я переживаю за Украину, за украинский народ. Это также имеет значение для Европы и всего мира. Суверенные независимые страны вольны делать собственные суверенные решения, выбирать свое будущее. С того времени мы очень поддерживаем Украину в политическом и экономическом плане. И теперь, когда Украина стоит на пороге нового, очень позитивного направления, мы ищем пути предоставления дополнительной поддержки Украине как экономической, так и политической. И это мы будем активно обсуждать с украинским правительством.

— Когда?

— Дискуссии по этому поводу уже начались.

— С началом вашего визита?

— Нет, еще до моего визита. В следующие месяцы будут еще визиты и много переговоров в Вашингтоне и в Киеве. Мы были рады помочь стране, молодой и независимой, ищущей партнеров и новые способы организации общества. Мы предоставляли и будем продолжать оказывать помощь. Но в конечном итоге, Украина находится в Европе. Она всегда была в Европе, невзирая на то, что кто-то говорит, что этот регион— Евразия. Мы очень верим и считаем, что это была и всегда будет Европа, и потому естественно, что внимание сейчас сфокусировано на интеграции Украины в Европейский Союз, на то, чтобы стать членом европейской семьи. И это не исключает тесных отношений с другими партнерами. Это значит, что наши тесные отношения с ЕС будут включать Украину. Например, наши переговоры о создании трансатлантической зоны свободной торговли однажды приведут к возникновению свободного рынка между США и ЕС. И в конце концов ассоциация Украины с ЕС также будет частью этого. Поэтому возникнет необходимость это гармонизировать. Наше видение в том, что Украина не только будет частью европейского рынка, но и американского рынка, который создает огромные возможности, экономический рост. Мы всегда поддерживали европейский проект, основанный Моне и Шуманом, и считаем ЕС чудом, невероятным достижением. И видеть то, что Украина движется к ассоциации с ЕС, для нас, американцев, является захватывающей и многообещающей перспективой.

— Длительное время со стороны Европы и США постоянно говорят о том, что у нас выборочное правосудие. Но годами здесь накопилось много резонансных дел— Ельяшкевича, Подольского и Гонгадзе, о которых в последнее вспоминал конгрессмен Стив Коэн на майском заседании Хельсинского комитета. Почему администрация США не обращает внимания на эти дела, вспоминая о выборочном правосудии лишь в контексте дела Тимошенко?

— Если вы посмотрите на историю нашей причастности к развитию демократии, защиты прав человека в Украине, то увидите, что мы были очень активны, а иногда очень критичны относительно предыдущих случаев выборочного правосудия, в частности дела Гонгадзе, которое длится очень давно. Вы в этом можете убедиться, зайдя в Гугл и увидев десятки наших заявлений и призывов о проведении расследования. Если вы посмотрите ежегодные доклады по правам человека, которые готовит американское правительство, то увидите, что мы уделяем большое внимание этим делам. Мы годами поднимали эти вопросы перед украинскими правительствами, не только нынешним, а и предыдущими администрациями, при которых эти дела возникли. Я думаю, что в данный момент звучит имя Тимошенко потому, что она, во-первых, была премьер-министром, а во-вторых, проигравшим кандидатом на президентских выборах. В-третьих, это стало главной проблемой, которую пытается решить Европейский Союз. Именно поэтому ее имя чаще вспоминается, но это не означает, что нас интересует только это дело. Для нас важен более широкий принцип, чтобы свобода действий прокуратуры не вела к выборочному преследованию. И политическая расплата не должна вестись через юридическую систему.

— Господин Рубин, не могли бы вы сказать, в чем заключается ваша миссия в Украине: передать от имени США какие-то сигналы украинской власти или услышать ее?

— Я недавно начал заниматься на своей должности помощника заместителя госсекретаря США именно вопросами Восточной Европы— моя сфера ответственности изменилась: мы создали новое подразделение в нашем европейском бюро, которое занимается странами Восточного партнерства. Это моя первая поездка в Украину в этой роли. Причина, по которой я здесь: представить себя и встретиться с друзьями и коллегами. Во-вторых, сейчас очень ответственный момент в истории Украины. И мы хотим сделать все возможное, чтобы прежде всего помочь Украине пересечь финишную черту в Вильнюсе. А во-вторых, мы хотим помочь Украине решить другие сложные вопросы, включая финансовые, а также те, с которыми ей придется сталкиваться.

— В вашей биографии написано, что вы владеете украинским языком. Как вам в Вашингтоне удается поддерживать украинский?

— Я всегда пытаюсь воспользоваться любой возможностью (а это не так часто бывает) пообщаться с украиноязычными друзьями, которые посещают меня. По правде говоря, после трехлетней командировки в Москву было сложно разговаривать на украинском языке так, как мне этого хотелось. Но теперь после четырех дней в Киеве я чувствую себя очень хорошо и знаю, если проведу немного больше времени здесь, например, несколько недель, то смогу разговаривать свободно.