Финно-угорская разгадка «загадочной России»

В России, на фоне межнациональных конфликтов Кондопоги, Бирюлёво, Манежной, да ещё многих других продолжаются дискуссии: что объединяет русских в условиях не слишком высокой конкурентоспособности российской модели экономики и социальной организации. Идёт поиск престижного ответа на «русскую загадку».

Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ)  провёл исследование «Современная российская идентичность: измерение, вызовы, ответы».

Опрос обнаружил парадоксальные результаты. 56% русских считают российской территорией принадлежащий Украине Крым. Южная Осетия и Абхазия, по мнению 30% опрошенных, — тоже Россия. А вот российские Дагестан и Чечня, по мнению большинства русских — нерусские. Дагестанцев, чеченцев, ингушей своими считают только 7 % русских. Тогда как украинцев, приехавших в Россию, 44% русских считают своими.

Что значат такие данные? Во-первых, то, что мнение русских (в случае Абхазии, Осетии и Крыма) формирует телевизор — слова значат больше, чем реальность. Это как с недавним признанием россиянами озера Байкал символом России. Ведь это символ, которого собственными глазами не видели 99% россиян.

Треть русских не зачисляет себя ни к каким социальным группам и отвечает: «Я сам по себе», при этом 76% считают себя патриотами. Отсутствие групповой идентичности такой большой группы людей означает слабость реальных социальных связей, кроме вертикальных — с государством.

Россияне хорошо осознают, что родовая, этническая и религиозная консолидированность кавказских народов ставит их в выигрышное положение в борьбе за «место под солнцем». Действительно вокруг Кавказа формируется типичный конфликт ценностей. Русские традиции, связанные с бесправием граждан перед властью и слабостью социальных институтов, вступают в острый конфликт с ценностями кавказских народов, основанными на демонстративном, как считает немало россиян, торжестве индивидуальности, которая бросает вызов всему, что её ограничивает, включительно с государством.

Недавно русское историческое общество презентовало проект единого учебника по истории для школ РФ. Вместо «монгольского ига» теперь решено, что это была «система зависимости русских земель от ордынских ханов», события 1917 года будут называться в школе «великой русской революцией ХХ века» (чтобы не было оскорбительно, ведь и у французов есть своя революция), а период культа личности — «сталинским социализмом».

В России власть легко может «переназвать» прошлое, без новых открытий и даже общественной дискуссии. Есть мощные  традиции не называть вещи своими именами — одно думают, другое изображают, а третье делают. Один из русских классиков, Александр Герцен, писал в своё время, что русское правительство действует как обратное провидение — исправляет на лучшее не будущее, а прошлое.

Однако, такое утилитарное отношение к историческим фактам не даёт возможности извлекать уроки прошлого. В обществе, воспитанном на относительности правды, подрываются важнейшие моральные фундаменты.

В свое время весь СССР, как только арестовывали какого-то очередного советского начальника, по указу  Москвы вырывал из энциклопедии страницы с информацией о нём.

Для историков отгадка — в истории. Загадка русской самобытности открывается традиционно — происхождением народа, условиями, в которых он возник и развивался продолжительное время.

В настоящее время российские ученые достаточно активно исследуют и обсуждают в СМИ роль угро-финских народов в формировании русского этноса. Между тем, становление России объясняет, куда исчезли с белого света меря, чудь, водь, ямь, чухна, весь, пермь, мурома, мещера, югра, печора и т.д.? Хотя, например, еще и в XVIII веке под Москвой существовали административные районы мери — «Мерские станы».

Территория Ростово-Суздальского княжества XII—XIII вв., из которого и выросла современная Россия, полностью совпадает с землей народа меря, распространяясь на север к Белоозеру, вверх по течению Мсти, Мологи, Костромы, Унжа, а на юге ограничиваясь Клязьмой и Москвой-рекой. Собственно говоря, это было княжество мери с наименьшим Рюриковичем во главе, в финно-угорском море.  Еще русский поэт Александр Блок писал об истории России: «Чудь начудила, да меря намеряла».

Однако в массовые СМИ, учебники эта дискуссия почти не попадает. Проблема в том, что, по мнению политиков, это не слишком престижно. Нужно, чтобы было по-имперски «шикарно», в золоте, и все блестело.

Так же, одно время московские великие князья и цари пытались доказать происхождение своего рода от римских императоров Августа и Константина Великого — это была почти официальная идеология. Потом пытались вывести родословную из Киева, так что даже назвали шапку-монголку хана Узбека, подаренную московскому князю в XIV веке в знак зависимости. Теперь мы видим смещение акцентов в Золотую Орду, которая уже «не иго». Хотя, вероятно, для народа более важно знать не вымышленную родословную, будь она хоть сто раз престижной, а свое реальное происхождение, чем выдумывать каких-то несуществующих предков. Вместо того, чтобы понять, чем Россия в действительности является — а это было бы намного более конструктивно и с уважением к самой себя, — в России пытаются доказать, что «мы круче всего».  Собственно говоря, средствами истории пытаются  решать задачи массовой психологии и психиатрии, вместо того, чтобы извлекать непосредственные уникальные уроки.

По сути, Россия в настоящее время опять переписывает историю, исходя из сегодняшнего дня  и из нужд политического момента. Называние вещей своими именами — это огромная привилегия свободных людей. Это то, что помогает осознавать реальность.

Между тем, огромное количество особенностей России может быть выведено именно из финно-угорского наследия. Русский учёный Михаил Покровский считал, что «в жилах великороссов течёт 80% финской крови». С ним солидаризировался и выдающийся филолог Владимир Даль: «Что не говорите, а намного больше половины земляков наших — обруселая чудь».

Большинство русских особенностей и отличий от остальных народов — в том числе и славянских, объясняется именно тем простым фактом, что славяне появились на территории современной России относительно недавно и, очевидно, были в значительно меньшем количестве, чем финно-угорские аборигены. По крайней мере, ни о каких существенных переселениях славян на территории России, кроме выселения двух славянских родов вятичей и радимичей  из Польши, история не сообщает. Хотя сообщает о полутора десятках финно-угорских народов, уже имевших свои города.

Никакие летописные данные о переселении славян на земли Центральной России не сохранились. Также удивление историков длительное время вызывает то, что «славянские переселенцы» не основали новые населённые пункты. Может, потому, что этих  переселенцев была очень мало?

Секрет в том, что Россия является скорее славяноязычной страной, а не славянской. Славяне появились в Залесье (ядре современной России) в XI—XII веках, и никто не может сказать, насколько массовым было переселение. Изменение языка финно-угорского населения, продолжающееся до сих пор до ХХІ века, но так до сих пор и не завершившиеся, не значит изменения населения. Ведь язык, и даже культуру, можно изменить, а гены — нет.

Генетические исследования, в последнее время проводимые российскими научными институциями, каждый раз подтверждают практическую идентичность россиян с финно-угорскими народами России. 

Вот как, например, говорит об этом член-корреспондент Российской академии наук, профессор МГУ, директор Института общей генетики им. Н.И Вавилова РАН Николай Янковский: «Сейчас мы говорим на языке славянской группы, но означает ли это, что у нас большая часть славянских генов? Не означает! Генетику не изменишь, а язык может меняться. И какая часть генов у нас финская — большая или небольшая — это зависит от того, в каком месте проживают те люди, которые называют себя россиянами. Они все говорят на русском языке, но в некоторых регионах часть финских генов, несомненно, больше, чем часть генов славянских... Расстояние от россиян до эстонцев меньше, чем от россиян до хорватов». От переписи до переписи доля финно-угорских народов в России уменьшается. Едва ли не большинство сегодняшних россиян — это россияне в первом, втором и т.д. поколениях. Причем «процесс обращения» в россияне не завершен и доныне. Тех, кто помнит свое происхождение из «нероссиян», в России большинство».

Да и с языком — не все так просто. Немало слов русского языка происходят из финно-угорских языков: «пурга», «лох» и тому подобное, как также традиция сдвоенных существительных и глаголов — Москва-река, «есть-пить», «стежки-дорожки» и тому подобное. Собственно, само акающее произношение Центральной России — типично финно-угорское.

Довольно характерно изучение имен собственных. Большинство названий русских рек ничего не означают для славян — Нева, Волга, Москва, Ока... Однако о многом эти названия говорят финно-угорским народам.

Названия рек (так называемые «гидронимы») наиболее стойкие среди всех географических названий. Например, в Украине немало рек восточной и южной Украины имеют либо скифо-сарматские, либо тюркские названия. Например, название Днепр — скифско-сарматского происхождения, как и остальные реки с корневым Дн- или Дон- (Донец, Днестр, Днепр и тому подобное).

Между тем, практически все российские города Центральной России, насчитывающие более 500 лет истории, имеют финно-угорские названия.

А это намного серьезнее для исследования, чем название рек, поскольку означает, что в этих городах жило население с соответствующим языком. Простое исследование карты Центральной России поможет понять этот факт.

Например, город Рязань был племенным центром этнографической группы мордвы — эрзи и сначала назывался Ерзянь.

Город Коломна имеет целый ряд гипотез о происхождении своего названия, однако все они с финно-угорских языков: «рыбная река», «приграничная река» и тому подобное.

Город Муром происходит от названия финно-угорского племени мурома и означает «люди на суходоле». Город Вологда по общепринятой гипотезе происходит от финно-угорского (вепского) слова «белый», «светлый». От этого же слова происходит и название реки Волга.

Город Суздаль, упомянутый впервые в 1024 году, явно происходит от финно-угорского слова «дивы».

Город Кострома, как и соседние Толшма, Тотьма, Вохрома, также выводится из финно-угорских языков, в котором последний слог «ма» означает «земля» (интересная параллель — современный эстонский остров Саарема).

Город Тверь в древности назывался Тихвер, что с вепского языка переводится как «тихая, густая вода».

Что касается названия российской столицы, то наиболее популярными являются гипотезы, которые выводят название Москвы по аналогу с другими финно-угорскими названиями, — Протва, Кушва, Лысьва, Сосьва, Нева, Колва, Сылва.

Русский историк Ключевский утверждал: «У одной Камы можно насчитать 20 притоков, которые имели такое окончание. «Вa» по-фински означает вода». На сегодняшний день из современных финно-угорских языков название Москвы выводят из коровьего брода, мутной или конопляной реки.

Все основные типичные русские «маркерные» народно-бытовые отличия являются на самом деле финно-угорскими. Типично финно-угорскими по происхождению являются «русские» песни-частушки, русский женский головной убор «кокошник», русская мужская сорочка-косоворотка, русская баня, русские лапти, русские пельмени (последнее слово на языке финно-угорского народа коми означает «хлебное ухо»)... Если сравнить русскую народную одежду, то не нужно никаких исследований, чтобы увидеть, что она почти тождественна мордовской или марийской, но все они резко отличаются от украинской. То же самое касается и народной архитектуры и кухни.

Даже культ русских березы и медведя имеют точно установленное финно-угорское происхождение.

В Венгрии сейчас немало курсов, на которых людей учат... смеяться. Некоторые западные туристы, которые посещают Россию, считают, что такие курсы не помешали бы и там.

Научно доказано, что финно-угорские народы, вместе с так называемыми палеоазиатскими народами Сибири и Америки (чукчи, американцы, индейцы и тому подобное) имеют «алкогольный ген», способствующий алкоголизации. Носитель такого гена пьянеет намного медленнее и хочет «добавить еще». При этом у него в крови намного быстрее образуется яд — виновник похмелья. Именно поэтому пьяные финны в Петербурге (там, где не действует сухой закон) — не менее привычное явление, чем пьяные россияне.

Такой ген имеется только у 15% населения Украины, но у двух третей населения России, что само по себе уже является аргументом за самобытность происхождения украинского народа и за то, что «Украина — не Россия». У некоторых народов северной России этот «азиатский ген» распространен у 90% их представителей. По мнению некоторых ученых, это вызвано тем, что финно-угры перестали быть кочевниками в историческом смысле относительно недавно, и в их организме не успели выработаться ферменты, ответственные за расщепление продуктов брожения, которых хватало у земледельцев. 

Финно-угорские народы формировались в не самых благоприятных природных условиях, что отражается, в частности, на психологии. Даже по распространению матерных слов вторая в мире страна (после России) — Венгрия. По статистике суицидов в мировом «топе» — Финляндия, Россия и Венгрия.

Традиции захоронений — дело чрезвычайно консервативное. Археологи отмечают целые культуры по способу захоронения. Еще и в XVII веке в Москве хоронили по традициям, зафиксированным археологами у финно-угров за тысячелетие до того, еще до христианизации.

Голландский дипломат Николаас Витсен, распорядитель «Карты Тартарии»: «Могилы здесь покрыты белыми плитами, которые лежат на каменных валиках, на некоторых — маленькие деревянные домики». Немецкий путешественник и дипломат Адам Олеарий: «Над местом захоронения или могилами тех, у кого есть некоторые средства, на кладбищах устраиваются небольшие хаты, в которых можно стоять человеку; они обычно завешены циновками».

Для ученых очевидно, что россияне как народ возникли в результате языковой ассимиляции финно-угорских народностей нынешней Центральной России. Признание этой простой и очевидной вещи не несет никакого негативного контекста — это простая констатация факта. Упаси нас Бог думать, что украинцы лучше только потому, что являются славянским народом. В конечном итоге, финно-угорские народы, на момент подчинения Киеву, уже имели собственные города (Рязань, Ростов, Суздаль).

Признание простой и очевидной вещи относительно преимущественно финно-угорского происхождения России не несет ни одного негативного контекста — это простая констатация факта. Отсюда и не будет нужно объяснять абсолютно естественные вещи: почему мордвин Сергей Глазьев агитирует за «славянский евразийский выбор», а хант Сергей Собянин является мэром столицы «славянской» России.

Осознать эту простую вещь с одной стороны нелегко, потому что искажает идеологемы, которым, не много и не мало, свыше двухсот лет. «Страшно, что Россия — что-то другое, не то, что мы себе придумали», — как-то заявил Александр Солженицын. Однако факт является фактом — бытовая культура и национальная психология россиян значительно ближе к финской, чем к украинской.

Разговор о тождественности украинцев и россиян для многих россиян заканчивались первым знакомством с Украиной (ученые Погодин, Трубецкой и т. д.). В то же время, для некоторых россиян и до сих пор легче, чем осознать происхождение собственной нации — рассказывать, что Михаил Грушевский с австрийцами и поляками обучили украинскому языку простонародье на всей территории от Карпат до Дальнего Востока, в частности и кубанских казаков, подделали летописи, древние граффити, княжеские и гетманские грамоты и создали сотни тысяч украинских народных песен.

С другой стороны, настоящее знание истории — чрезвычайно конструктивно. Оно позволяет найти себя.  Вот как об этом говорит один современный мещерский активист: «Когда изучаешь финно-угорские корни, начинаешь связывать себя с этими народами, они тебе оказываются намного ближе, чем те, кого привычно именуют «братскими славянскими народами», находящиеся за тысячи километров от тебя, а рядом, оказывается, есть намного более близкие народы».

Вот, например, как пишет об этом финский исследователь Кай Муррос: «Меня очень сильно волнует тот факт, что финны и русские фактически являются одной огромной нацией... Признание финно-угорского происхождения могло бы помочь русским по-другому посмотреть на свою идентичность, но я надеюсь, что это будет сделано естественно и органично, потому что действительно понимаю, что искусственные идентичности, вроде HOMO SOVIETICUS, не могут существовать долго и ведут в результате к моральному краху. Признание финно-угорского происхождения могло бы усилить русскую идентичность самым положительным способом и вместо того, чтобы быть искусственной конструкцией, созданной иностранными интеллектуалами, оно могло бы стать естественной реализацией и привести к согласию с самим собой... Всякий раз, когда я вижу русские картины Константина Васильева, я лишь задаюсь вопросом, как кто-то может думать, что мы являемся разными народами!».

Интересно, что находить себя россиянам помогают этнические украинцы. Академик Орест Ткаченко написал книгу «Мерянский язык», выпущенную в Киеве еще в 1985 году. Академик Андрей Зализняк исследует новгородские, в том числе чудские грамоты. Режиссер Алексей Федорченко снял фильм «Овсянки» о племени мерю. Возможно, все это — от интуитивного желания помочь россиянам найти самих себя. Без такого нахождения и примирения с собой даже целый народ может оказаться буйным и неприкаянным.

Поэтому, как нам относиться к поискам Россией своей идентичности.

Во-первых, где это касается самой России, ее выбор нас не должен задевать. Хочет Россия отречься от своего финно-угорского корня и рассказывать о славянстве, римском императоре Августа, шапке хана Узбека или византийского императора Константина Великого — это ее право. Но только там, где это право не пересекается с правом Украины на свое законное и природное наследие Киевской Руси.

Если на фоне множества городов с финно-угорскими названиями в России есть несколько славянских названий достаточно старых городов — Ярославль, основанный Великим Киевским князем Ярославом Мудрым, и Владимир, основанный Великим Киевским князем Владимиром Мономахом, то нас должно радовать то обстоятельство, что в России уважают Киевских князей, именами которых названы областные центры Владимир и Ярославль. Наверно, эти князья принесли предкам россиян что-то хорошее, оставив форпосты Киевского государства, подобно тому, как Александр Македонский оставил по всему миру свои Александрии. Хотят уважать киевских князей, монахов или просветителей — пусть уважают, тем более что есть за что.

Однако когда Россия начинает называть своими киевских князей, которые никогда не были на территории Залесья, (современной Центральной России) только на том основании, что Петр I переименовал московитов на россиян — это явный перебор. Он требует спокойной и последовательной разъяснительной работы, в том числе в мире. Сейчас не то время, чтобы можно было долго скрывать очевидное.

Хуже, когда проблемы России становятся проблемами ее соседей. Вот как, например, советует решать проблемы русской идентичности директор Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) Валерий Федоров: «Идеальное средство для укрепления идентичности — это внешний вызов. Причем экстремально жесткий, например, война. Вспомните, когда у нас началась война с Грузией в 2008 году, все вдруг сразу почувствовали себя россиянами и стали гордиться государством. Во времена войн идентичность крепнет, во времена мира — ослабевает. Во времена затяжных кризисов — социальных и экономических — еще более ослабевает». Не лишним будет вспомнить, что с такими идеями в свое время Россия начала ряд войн, включая проигранные Крымскую, Японскую и Первую мировую.

Интересны и рекомендации относительно укрепления идентичности, высказанные главным русским социологом: «Как формируется идентичность? Единый язык, единые права, единые стандарты, единый курс истории в школах, единые ценности, поддерживаемые и транслируемые массовой культурой (например, кинематографом)».

Поэтому, как говорил еще Ленин, «важнейшим искусством является кино и цирк». Правда, вместо цирка в настоящее время ТВ. А его влияние в формировании, не столько идентичности, сколько образа врага, не стоит недооценивать.