Иран: выбор сделан

В президентской гонке в Иране, которая состоятся 14 июня, примут участие всего лишь восемь человек. Всего же было зарегистрировано 686 потенциальных кандидатов в президенты. Совет стражей конституции Ирана допустил к выборам представителя Ирана на переговорах по ядерной программе Саида Джалила, его предшественника Хассана Роухани, экс-председателя МИД Али Акбар Велаяти, мэра Тегерана Мохаммада Бакер Калибафа, экс-главу Корпуса стражей исламской революции Мохсена Резаи, бывшего спикера парламента Голамали Хаддад-Аделя и бывшего министра связи Мохаммада Гараза. Как уже сообщал «День», к президентским выборам не был допущен бывший президент Акбара Хашеми Рафсанджани и Эсфандияра Рахима Машаи — протеже президента Ахмадинеджада. Причем решение Совета стражей конституции является окончательным и не подлежит обжалованию.

«День» обратился к Исполнительному директору Центра ближневосточных исследований Александру БОГОМОЛОВУ с просьбой прокомментировать старт президентской кампании в Иране и с вопросом: какие ожидания возлагают в мире и Украине на результаты этих выборов?

— Сейчас приближается очередной цикл президентских выборов. Как мы знаем, в 2009 году выборы превратились в революцию, которая оказалась неудачной, но вместе с тем очень сильно расшатала иранскую политическую систему. Теперь иранская власть старается избежать подобной ситуации. Чем, собственно, и объясняется выбор кандидатов на должность президента, который произошел на днях.

В Иране не каждый может стать президентом. В этой стране фактически существует система двойной власти. С одной стороны, вроде бы есть политическая система, как во многих демократических странах. То есть парламент и президент, избираемые путем якобы свободных выборов. Но над всем этим стоит религиозный истеблишмент, который реализует заложенный отцом исламской революции принцип власти исламских юристов и ученых. Этот истеблишмент фактически определяет параметры всех политических сил. Существует высший конституционный совет, который определяет, кто может из возможных кандидатов принимать участие в президентской гонке. Сейчас определенно восемь человек, которые практически все являются ставленниками духовного лидера Хаменеи. И исключены из этого списка те, кто мог претендовать и представлять какую-то альтернативную или оппозиционную точку зрения. Примером этого является отказ в регистрации бывшего помощника Ахмадинежада Эсфандияра Рахима Машаи и 78-летнего бывшего президента-либерала Акбара Хашеми Рафсанджани.

Все идет к тому, что выборы будут достаточно управляемы со стороны религиозного истеблишмента. С другой стороны, ожидается, что Ахмадинежад, который был очень лояльным к религиозному истеблишменту, но во второй срок подвергся конфликту с Хаменеи, пытаясь увеличить свои полномочия, так не уйдет. Он может создать движение вокруг себя и станет своеобразной консервативной оппозицией, будет как-то мешать планам религиозной верхушки, которая больше настроена на то, чтобы все прошло спокойно.

— А какие все-таки требования к кандидатам — лояльность?

— Тот, кто выбирает кандидатов, хочет, чтобы они не составляли проблему для религиозного истеблишмента. До 2009 года учитывалась популярность кандидатов среди народа. Разумеется, они должны соответствовать религиозно-моральным параметрам, поскольку вся система настроена на это. Это внешняя рамка. Но когда речь идет о борьбе за власть, то есть группировки, которые пытаются продвинуть своих кандидатов. А этот же Совет стражей является продолжением позиций духовного лидера. Он не создает альтернативы, а придает демократический вид фактической реализации интересов и позиции духовного лидера, который является самой высокой фигурой в стране.

Если до 2009 года власть позволяла люфты — шатания между либеральными и менее либеральными подходами, то сейчас она настроена на большее закручивание, и к чему это приведет — пока еще не понятно. Как правило, такая мера, как закручивание, только откладывает проблему, и напряжения возникнут позже. А ситуация в Иране непростая из-за экономической блокады и регионального напряжения, шиитско-суннитской войны в регионе.

— Многие западные эксперты считают, что иранская власть делает ставку на представителя Ирана на переговорах по ядерной программе Саида Джалили. А что вы думаете по этому поводу?

— На этом этапе не имеет значения, кто станет победителем. Поскольку сейчас нет принципиальной альтернативы. Можно набрать сколько угодно людей — двоих или восьмерых, но они будут стоять приблизительно на одних и тех же позициях. И на этом этапе не очень важно, кто из них станет президентом. Фактически выбор сделан. Хаменеи решил, что в этот раз иранскому народу разрешено будет выбирать из кандидатов, которые все фактически стоят на позиции консервативной части религиозного истеблишмента. Выбирайте, пожалуйста, но все будут черного цвета.

Что касается конкретной кандидатуры Джалили, то в сложившихся вокруг Ирана условиях было бы правильно смягчить позицию, особенно по конфликтным вопросам с Западом. Но произойдет ли это, покажет время. Запад настроен на переговоры с Ираном, потому что альтернативой этому является только война. Никто на Западе после опыта в Ираке и Афганистане не хочет войны. И избрание нового президента Ирана может стать поводом для возобновления переговоров, будут ли они результативными — это не совсем предсказуемо.

— А для Украины важно, кто будет следующим президентом Ирана?

— В стратегическом плане нам было бы интересно, если бы ситуация в Иране смягчилась и чтобы был преодолен конфликт, который существует сейчас между Ираном и миром. Это открывает возможности для развития иранского энергетического сектора. Украина является енергонезависимой страной, и она заинтересована в как можно большей свободе на этом рынке. Существующее длительное время напряжение вокруг Ирана исключает эту страну как полноценное звено на газовом рынке. А это очень интересует Украину, поскольку речь идет об альтернативных путях. Мы получаем газ только из России, потому Иран является важной частью уравнения в энергетическом секторе. И это как раз может сбалансировать ситуацию.