«Коммуникационный путь в обход России»

Государства Центральной Азии (ЦА) приближаются к празднованию 30-й годовщины своей независимости. Эта круглая дата дает повод взглянуть на место этих государств в стратегическом противостоянии мировым номинантам, результаты их интеграции в глобальные производственные цепи и перспективы участия Украины в процессах, которые стремительно развиваются на Востоке и направлены на Запад.

Принято считать, что динамика процессов в регионе ЦА формируется в контексте «большой игры» основных игроков, однако этот обобщенный подход к анализу ситуации в ЦА не вполне учитывает скрытые и сложные аспекты субрегиональных амбиций и трансграничных стратегий. Региональные государства могут различным образом влиять на стремление более мощных соседей доминировать в политической, инвестиционно-экономической, военной и социальной сферах.

О СВЯЗИ МЕЖДУ ИНВЕСТИЦИОННОЙ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОСТЬЮ И РАЗВИТИЕМ ИНФРАСТРУКТУРЫ

Важным критерием инвестиционной привлекательности отдельного государства или региона является надлежащий уровень развития инфраструктуры и транспортного сообщения. Несмотря на то, владеет ли государство объемным и конкурентоспособным рынком, является ли перспективным производителем, трудно реализовать инвестиционный потенциал, находясь на периферии мировых рынков и логистических транспортных маршрутов. Географическое расположение играет ключевую роль в оценке этого критерия, но именно сбалансированное развитие внутренней транспортной системы, интегрированной в региональные и трансконтинентальные сети, позволяет оптимально реализовывать инвестиционные и промышленные возможности государства и региона.

Исходя из оценки этого критерия, среди государств Центральной Азии стоит отметить Казахстан и Узбекистан, которые проводят системную работу по созданию благоприятной инвестиционной политики, поддерживая перспективные инфраструктурные проекты. Казахстан активно реализует государственную стратегию транспортных потоков, а Узбекистан, не имеющий выхода к морю, превратил географическую удаленность в инструмент регионального развития благодаря эффективному развитию транспортных коридоров, что способствовало оживлению торговли с соседними государствами.

Успешным примером совместной и целенаправленной работы региональных игроков (даже в условиях пандемии) стал первый запуск в начале июня э.г. поезда по мультимодальному коридору Китай — Кыргызстан — Узбекистан.

РОЛЬ ТЕГЕРАНА В ИНФРАСТРУКТУРНЫХ ПРОЕКТАХ ЦА

Соседние государства — Таджикистан, Казахстан, Туркменистан и Афганистан безусловно отметили перспективность дальнейшего развития этого маршрута, рассчитывая на продолжение этого транспортного коридора по своим территориям. Инициатива Пекина «Один пояс, один путь» (BRI) призвана наполнить транспортные коридоры инвестиционным, технологическим и безопасностным содержанием, а участие Тегерана дает возможность выхода государств-участников к иранским портам Персидского залива.

В инфраструктурных планах Ташкента Иран занимает важное место. Указом президента Ш.Мирзийоева 2017 г. определена значимость продолжения железнодорожной линии, соединяющей узбекский Термез с афганским Мазари-Шарифом до Герата, а оттуда проходит к иранским портам Бандар-Аббас и Чабахар на юге ИРИ и Базаргана на ирано-турецкой границе.

По мере того, как Узбекистан стремится диверсифицировать свои внешнеэкономические связи, Тегеран приобретает для Ташкента все большее значение. Не только иранские порты открывают Узбекистану короткий и дешевый путь к морю, но и перспективные железнодорожные маршруты не могут быть реализованы без активного участия Тегерана.

Для Ирана развитие транспортной инфраструктуры региона укладывается во внешнеполитическую концепцию «взгляда на Восток» и позволяет активнее заявить о себе в региональных структурах, вроде ЕврАзЭС, ЭКО, ШОС.

Текущая концентрация властных рычагов в Иране в руках «консервативных» сил дает возможность предугадать дальнейшую динамику сближения Тегерана с центральноазиатскими партнерами, одним из последствий которого может стать возрождение предложенной Ираном в 2010 году инициативы строительства железнодорожного маршрута Иран — Афганистан — Таджикистан — Кыргызстан — Китай. Многолетнее промедление с реализацией этого логистического проекта было обусловлено, с одной стороны, надеждами правительства «реформаторов» президента Х.Рухани на оживление торгово-экономических отношений с Западом в условиях постепенного снятия санкций в соответствии с Общим всеобъемлющим планом действий (ОВПД), а с другой, напряжение в отношениях между Таджикистаном и Узбекистаном, Ираном и Таджикистаном, а также транзитные споры между Ашхабадом и Душанбе мешали началу реализации проекта.

В геоэкономическом измерении практической задачей Ирана и Китая по созданию железнодорожной сети в государствах ЦА остается урегулирование вопроса «унификации» ширины железнодорожных путей всех участников данного проекта.

«ЕВРОПЕЙСКИЙ СТАНДАРТ» И МАРШРУТ КИТАЙ — АФГАНИСТАН — ИРАН

Исходя из соображений сохранения влияния, региональной безопасности и тактических целей материально-технического обеспечения войск, в государствах бывшего СССР был принят стандарт ширины колеи 1520 мм, в Иране и КНР — 1435мм (европейский стандарт), в Афганистане — вообще отсутствует целостная система железнодорожных сообщений. Соседние с Афганистаном государства имеют линии шириной 1435мм, 1520 мм и 1676 мм (индийский стандарт). Будущий выбор Кабулом стандарта железнодорожных путей потребует от афганского правительства стратегического решения, связанного с определением направления экономической, политической и транспортной интеграции государства.

Несомненно, что в рамках собственных стратегических интересов Пекин и Тегеран заинтересованы в выборе Кабула в пользу «европейского стандарта». Такой сценарий будет соответствовать и стратегическим интересам Украины и Европы в противовес возможному решению в пользу «российского стандарта», который будет блокировать альтернативные транспортные потоки в обход РФ.

В контексте обеспечения интересов Украины железнодорожный маршрут Китай — Афганистан — Иран значительно усилит потенциал транспортного коридора «Юг—Запад», который призван объединить государства Персидского залива через Иран, Азербайджан, Грузию, Украину, Польшу с государствами ЕС, ощутимо сократив время перевозки грузов по сравнению с традиционным морским маршрутом (через Суэцкий канал) и российско-ориентированным коридором «Юг—Север».

ТОРГОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ ТЕГЕРАНА С ЕврАзЭС

В течение первых десяти дней после объявления администрации Д.Трампа решения о выходе из СВПД 8 мая 2018 Иран заключил временное соглашение о зоне свободной торговли с ЕАЭС. В июне с.г. исполняется восемь месяцев с момента вступления в силу соглашения о ЗСТ между ИРИ и ЕврАзЭС.  Иран рассматривает 183-мильонний рынок государств-участников ЕАЭС перспективным направлением внешнеэкономической деятельности и политическим инструментом противодействия американским санкциям.

Сейчас наибольший процент ВВП ЕврАзЭС приходится на РФ, но в случае вступления в сообщество Узбекистана и Таджикистана его авторитет как экономической организации и инструмента поддержки влияния Москвы на постсоветском пространстве может укрепиться.

Для этого в последнее время Россия активизировала свои усилия по выводу Узбекистана на свою орбиту через ЕврАзЭС. Ташкент изучает перспективу, но не торопится ее принимать, опасаясь потерять свою гибкость и подорвать сотрудничество с другими государствами, прежде всего Китаем, учитывая участие Узбекистана в китайской инициативе BRI.

Основным акцентом Тегерана в торгово-экономических отношениях с ЕврАзЭС очевидно станет стимулирование ненефтяного сектора экономики.  По словам вице-президента ИРИ Е.Джахангири, с марта 2020-го годовой экспорт иранской продукции (без учета сырой нефти) в 15 государств в регионе ЦА и БВ должен составить 48 млрд долл.  США.

Сегодняшние реалии демонстрируют признаки того, что в рамках ЕАЭС Иран имеет постоянный внешнеторговый дефицит, а торговля с Россией, крупнейшим партнером ИРИ по ЕврАзЭС, не превысила 2 млрд долл. / год за весь постсоветский период.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что сейчас ЗСТ между Тегераном и ЕАЭС не хватает убедительных признаков того, что эта организация принесет существенную экономическую пользу Ирану.

Торговые отношения с ЕврАзЭС рассматриваются Тегераном также и в контексте национальной политики продовольственной безопасности.

«Серьезную заинтересованность ИРИ продукции агропромышленного комплекса Украины»

Исходя из национальных интересов Украины, следует обратить внимание на то, что, согласно последним данным Иранского научно-исследовательского института аграрного планирования, развития экономики и сельских районов, объем импорта с/х продукции в течение марта 2019 — март 2020 составил в денежном эквиваленте  9300000000 дол., 8 млрд долл.  из которого составляла стоимость кукурузы и масличных культур (в т.ч. подсолнечного масла).  Учитывая серьезную заинтересованность ИРИ в продукции агропромышленного комплекса Украины, увеличение экспортных поставок отечественных сельхозтоваров в Иран обусловило бы долговременное присутствие нашего государства в регионе и заложило бы предпосылки для будущего импорта иранской нефтепродукции, которая не подлежит санкционным ограничениям.

ЗСТ между Ираном и ЕАЭС следует рассматривать в более широком контексте постепенного дрейфа Тегерана к евразийскому регионализму. История сотрудничества Тегерана в рамках Организации экономического сотрудничества (ЕСО) и Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) отражает потенциальные вызовы и перспективы иранского сотрудничества с ЕврАзЭС.

Несколько факторов ограничивают получение преимуществ ЕСО для Ирана: значительная часть его торговли осуществляется при посредничестве Турции;  тарифная политика является не вполне урегулированной;  Тегеран сотрудничает и с Исламабадом и Анкарой в равной степени так же, как и конкурирует с ними. Несмотря на это, Иран в рамках организации имеет положительное сальдо торгового баланса, является экономически совместимым с Турцией и защищен от конкуренции рынок экспорта в Афганистане.

ДЛЯ ИРАНА ПОЛНОЦЕННОЕ ЧЛЕНСТВО В ШОС ОСТАЕТСЯ СТРАТЕГИЧЕСКОЙ ЦЕЛЬЮ

В отличие от ЭСО, где во взаимоотношениях государств преобладает экономическая составляющая, Шанхайская организация сотрудничества, где доминируют РФ и КНР, имеет выраженную политическую направленность с военным и безопасностным подтекстом конкуренции НАТО и США.  Несмотря на более чем сорокалетнюю историю противостояния с Вашингтоном, иранская заявка на членство в организации до сих пор не принята, и Иран с 2005 года находится в роли наблюдателя ШОС, что можно расценивать в значительной степени как символическую, нежели содержательную уступку ИРИ в рамках организации.

Для Ирана полноценное членство в ШОС остается стратегической целью. В Тегеране ожидают, что присоединение к этой организации позволит усилить политическое влияние на государства Центральной Азии, создать надлежащие торгово-экономические отношения с Россией и Китаем, а также использовать платформу ШОС в качестве мощного субрегионального антиамериканского форпоста.  Членство в ШОС в определенной степени смягчило бы влияние экономических санкций США путем привлечения инвестиций в Иран со стороны государств-членов.

Заявки на членство Ирана в ШОС были дважды отклонены в 2016 и 2017 годах из-за позиции Таджикистана, который обвинял Тегеран во вмешательстве во внутренние дела. Очевидно, что и Россия, и Китай также не спешат полностью открывать двери ШОС Ирану. Несмотря на постоянную поддержку позиции Ирана по ядерному соглашению на полях международных мероприятий, Пекин и Москва опасаются, что включение регионального лидера в эту организацию может привести к противостоянию между другими государствами-членами ШОС, что повлияет на целостность организации. Россия со своей стороны не заинтересована в укреплении позиций Тегерана в ЦА, так как это может ослабить экономические интересы Москвы в регионе и предоставить ИРИ преимущества в возможных переговорах с Западом.

Параллельно с попытками интегрироваться в региональные и международные структуры ЦА Тегеран использует опцию сближения с государствами Центральной Азии через активизацию прикаспийского сотрудничества.

АКТИВИЗАЦИЯ ВОЕННО-МОРСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА ИРАНА С ГОСУДАРСТВАМИ КАСПИЙСКОГО РЕГИОНА

Хотя иранское военное присутствие на Каспии является сравнительно незначительным, недавние иранские заявления и визиты командующих ВМФ Ирана на военно-морские объекты на иранском побережье Каспия, а также дипломатические усилия Тегерана, направленные на углубление сотрудничества с бывшими советскими прикаспийскими республиками, привлекли внимание Москвы, Эр-Рияда и Абу-Даби.

Командование ВМФ Ирана отметило важность обеспечения безопасности Каспия, предложив Баку и Ашхабаду активизировать сотрудничество в рамках проведения совместных военно-морских учений.

Активизация военно-морского сотрудничества с государствами Каспийского региона позволит Ирану усилить свои позиции в то время, как государства ЦА занимаются усилением участия Пекина в секторе безопасности региона, тем самым подрывая негласный паритет, где Россия берет на себя ответственность за региональную безопасность, а Китай сосредотачивается на  экономической экспансии.

В определенной степени инициативы Тегерана в сфере безопасности соседних государств были обусловлены тем, что в условиях пандемии государства ЦА получили значительные экономические потери и были вынуждены выбирать между привлекательностью развития проектов, связанных с китайской инициативой BRI, и беспокойством по дальнейшему усилению влияния КНР в регионе.

УСИЛЕНИЕ РОЛИ КНР И ШОС В БОРЬБЕ С РЕГИОНАЛЬНЫМИ ВЫЗОВАМИ

Эффективные усилия КНР в решении пограничных проблем и меры Пекина по недопущению распространения COVID-19 способствовали усилению роли Китая и ШОС в борьбе с региональными вызовами.

В центральноазиатском регионе Китай и Россия выстроили прочные, хотя и несимметричные партнерские связи.

Последние тенденции демонстрируют то, что российское присутствие в секторе безопасности региона не уменьшилось, зато КНР значительно увеличила объемы экспорта вооружения и активизировала совместные военные учения.  В перспективе российско-китайские отношения вряд ли приобретут признаки военного противостояния, но их сосуществование в регионе может претерпеть непропорциональных изменений в пользу Пекина.

С точки зрения безопасности в КНР возникает беспокойство относительно уйгурских боевиков, которые представляют угрозу для провинции Синьцзян со стороны Афганистана через Ваханский коридор. В течение последних 18 лет Пекин успешно избегал участия в боевых действиях в Афганистане, прежде всего, благодаря американским контртеррористическим операциям в ИРА. Поспешный выход США из Афганистана без гарантий дальнейшего мира создает вакуум безопасности и заставляет Пекин начать борьбу с джихадистами вблизи своей западной границы. В настоящее время Китай рассматривает проект строительства военной базы на территории Вахана.

ПЕКИН РАССМАТРИВАЕТ ПАМИР КАК ТРАПЛИН ДЛЯ НАРАЩИВАНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОГО И ВОЕННОГО ВЛИЯНИЯ В ЦА

КНР обладает современной высокомобильной армией, способной выполнять задачи по уничтожению террористических банд и группировок, которые занимаются наркоторговлей, в сложных географических горных условиях, например, на Памире.  В противовес КНР, РФ и ОДКБ пока не способны эффективно противодействовать вооруженным формированиями в регионе, в частности на таджикско-афганской границе.

Кроме усиления внешнеэкономической экспансии, КНР постепенно вытесняет из сферы безопасности Таджикистана Россию, которая традиционно доминировала в этой бывшей советской республике.  Стратегически Пекин рассматривает Памир не только как транзитную зону, но и как трамплин для наращивания экономического и военного влияния в Центральной Азии, а также в Афганистане, Пакистане и Иране.

В свою очередь, Иран сосредотачивается на географически и этнокультурно более близком регионе ЦА, в том числе и в регионе Каспия, для усиления противодействия со стороны среднеазиатских государств экспансии ультраконсервативных исламских идей Саудовской Аравии.

ТЕГЕРАН БУДЕТ МАКСИМАЛЬНО ПЫТАТЬСЯ ПРЕПЯТСТВОВАТЬ СБЛИЖЕНИЮ ГОСУДАРСТВ ЦА С МОНАРХИЯМИ ПЕРСИДСКОГО ЗАЛИВА

Следует ожидать, что и в дальнейшем Тегеран будет максимально пытаться препятствовать сближению государств ЦА с арабскими монархиями Персидского залива. Связав Каспий с Аравийским морем, Иран будет способен реализовать важную цель: создание конкурентоспособных разветвленных торговых маршрутов из севера ИРИ в Индо-Тихоокеанский регион, где ключевым станет стратегический треугольник от Баб-эль-Мандебского пролива через Аравийское море в Ормузский пролив, и через Индийский океан в Малаккский пролив на юг. В этом районе сосредоточены стратегические морские торговые пути, которые Иран считает необходимыми для развития экономики государства.

Соответствующие планы Тегерана были подтверждены последним заявлением командующего ВМС КСИР ИРИ А. Тангсири 22 июня с.г. о том, что Иран планирует разместить постоянную военно-морскую базу в Индийском океане до марта 2021 года.

Между тем, КСА и ОАЭ никоим образом не отбрасывают собственные планы закрепиться в регионе. Саудовская энергетическая компания ACWA Power, в которой китайский государственный Фонд Шелкового пути владеет 49 процентами, а также эмиратские Masdar и Abu Dhabi Future Energy активно привлекаются к инвестиционным проектам в секторе восстановительной энергии в Азербайджане.

Например, упомянутая ACWA Power в марте с.г. подписала в Узбекистане соглашение на сумму 2,5 млрд. долл. США на строительство электростанции и ветроэлектростанции.

Учитывая активизацию участия иностранных государств в формировании комплексного и многоуровневого логистического коридора в ЦА, промедление Украины с присоединением к нему угрожает как имиджевыми потерями, так и рисками остаться на обочине мировых интеграционных процессов.

Руководствуясь принципами экономического прагматизма, невмешательства в дела региона ЦА и БС, а также своим географическим положением и производственным потенциалом, Украина должна стать активным участником событий, которые уверенно развиваются в регионе.

Особенностью геополитической реальности на сегодня является тот факт, что государства Центральной Азии находятся в сфере геостратегических интересов главных геополитических игроков мира — США, Европейского союза, России и Китая и региональных государств — Ирана, Турции, Индии, Пакистана, Южной Кореи и других. Это связано с их географическим положением, весомым природно-ресурсным потенциалом, контроль над которыми позволяет влиять на общественно географические процессы в «сердце» Евразии. Поэтому важно формировать национальную стратегию в регионе, опираясь на рациональные изменения в двусторонних отношениях, учитывая, при этом  современную геополитическую структуру и интересы основных игроков.

АКТИВИЗАЦИЯ ПРОЦЕССОВ РЕГИОНАЛЬНОГО СОТРУДНИЧЕСТВА В РАМКАХ ЕврАзЕС ПОВЛИЯЛА НА ИНТЕРЕСЫ УКРАИНЫ

Активизация интеграционной политики и процессов разностороннего регионального сотрудничества, например, в рамках ЕврАзЕС, непосредственно повлияла на интересы Украины. На фоне стратегического укрепления отношений стран Центрально-Азиатского региона из США, РФ и КНР, значительных американских, российских и китайских инвестиций в развитие их экономик, в том числе в нефтегазовую промышленность, заметно чувствовалось послабление заинтересованности к внешнеполитическим инициативам Украины.

В течение последних лет центрально-азиатское направление из-за ряда объективных причин (как из-за прозападного вектора внешней политики Украины, так и из-за российско-украинского конфликта, а также географической отдаленности региона) не стало одним из приоритетных, а стагнация внешнеполитических и внешнеэкономических отношений между Украиной и государствами ЦА оформились в постоянную реальность. За исключением нескольких экономически привлекательных проектов объемы экспорта-импорта товаров и услуг между Украиной и государствами ЦА остаются в целом незначительными, сохраняется стойкая тенденция к последующему снижению взаимной деловой активности. Фактически, отсутствие общей экономической и политической повестки дня, законсервированность постсоветских режимов стран ЦА, фокусировки их на собственной повестке дня, экономическая и политическая зависимость от России привели к ситуации выхода Украины из региона. Важным показателем дефицита перспективных отношений со странами региона является их уже устоявшаяся внешнеполитическая позиция относительно вопроса российской оккупации Крыма.

В то же время, по нашему мнению, это не значит, что все потеряно. Украина должна найти свое достойное место в сложных процессах в Центрально-Азиатском регионе, а следовательно, обеспечить там свои стратегические, прежде всего энергетические и экономические интересы, что требует тщательного мониторинга как внутренней ситуации в каждом государстве, так и процессов регионального сотрудничества, которые активизируются в последнее время как в сфере безопасности, так и в экономическом измерении. Сейчас для нас не существует лучшей альтернативы поддержать и сохранить промышленный высокотехнологический потенциал в таких отраслях как самолетостроение, машиностроение, ІТ-сфера и тому подобное.

ПРИОРИТЕТНЫЕ ЗАДАЧИ УКРАИНЫ В ЦЕНТРАЛЬНО-АЗИАТСКОМ РЕГИОНЕ НА БЛИЖАЙШУЮ ПЕРСПЕКТИВУ

По нашему мнению, приоритетными задачами Украины в Центрально-Азиатском регионе на ближайшую перспективу необходимо считать:

• развитие взаимовыгодной кооперации со странами ЦАР в базовых отраслях, в частности, в нефтегазовой, электроэнергетике, цветной металлургии, машиностроении, транспортной сфере, агропромышленном комплексе;

• обеспечение государственной поддержки украинским экспортерам в снабжении товаров и услуг в страны ЦАР;

• разработка программы участия украинских инвесторов в приватизации стратегических хозяйственных объектов в странах ЦАР.

• продолжение работы относительно реализации основного многостороннего соглашения о развитии международного транспортного коридора Европа-Кавказ-Азия.

Главным условием поступательного развития взаимоотношений не должна быть реализация коммуникационного пути в обход России. Учитывая агрессивные геостратегические интересы «кремлевской власти» на всем постсоветском пространстве, такое развитие транспортного коридора будет альтернативой для Украины. Суть ее заключается в формировании транспортного коридора с четким разделением на соответствующие секторы:

• Транскаспийский — заключается в строительстве Транскаспийского газопровода (возможно и нефтепровода) и паромной переправы между портами Баку (Азербайджан) на западном берегу и Актау (Казахстан) и Туркменбаши (Туркменистан) на восточном.

• Кавказский — включает использование нефтепровода «Баку — Супса». Последний, по решению грузинской власти, должен стать самым крупным портом страны, обогнав Поте и Батуми.

• Черноморский — формируется разновекторным путем, ведь крупногабаритные грузы могут принимать порты Болгарии, Румынии и Украины.

Целесообразность такого сообщения для грузовых перевозов пытается внедрить Евросоюз в рамках программы TRACECA и Китай, формируя так называемый «Новый Шелковый путь».

Реализуя эффективную евразийскую политику, для Украины крайне важно, во-первых, находить и эффективно использовать точки касания между Украиной и ЕС в Центральной Азии с целью достижения позитивных результатов и на европейском направлении, и, во-вторых, во время реализации собственных национальных интересов находить компромиссы с интересами США и КНР, а также учитывать интересы Ирана, Индии и Турции в этом регионе.

Своевременное приобщение украинских государственных предприятий и частных компаний к реализации инфраструктурных проектов, созданию логистических хабов и промышленных объектов на территориях государств Центральной Азии, безусловно, содействовало бы развитию отечественного бизнеса и промышленности, а также обусловило бы последующий рост веса нашего государства в укреплении торгово-экономических связей между Азией и Европой.