Конституция замедленного действия

Широкомасштабное расширение Европейского Союза и присоединение к нему десяти новых членов 1 мая этого года стало значительным, но не единственным достижением европейского политикума. Не таким афишируемым, однако не менее важным стал факт согласования на июньском саммите ЕС в Брюсселе текста единой Европейской конституции — документа, придающего Европейскому Союзу статус официального самостоятельного игрока на международной арене. Вопрос согласования конституционного проекта именно в июне был принципиальным — о таком намерении свидетельствовало решение мартовского саммита ЕС. Поэтому текст согласовали путем «трудно достигнутого компромисса» и, выпив шампанского, создали иллюзию всеобщего удовлетворения. Для Украины существование Европейской конституции важно тем, что она в первой же статье еще раз утверждает право любой европейской страны стать полноправным членом ЕС в случае, если она разделяет европейские демократические ценности.

НЕ СОШЛИСЬ ХАРАКТЕРАМИ

Согласованный проект конституции будет подписан руководителями стран-членов ЕС 29 октября в Риме — с этим проблем не возникнет. Останется, казалось бы, мелочь. Для того, чтобы конституция вступила в действие, согласованный и подписанный текст должен быть ратифицирован на протяжении двух лет всеми странами-членами в соответствии с их национальным законодательством путем национальных референдумов либо парламентами. Именно здесь и кроется наибольшая опасность. Дело в том, что если даже одна из стран-членов не ратифицирует предлагаемый проект, то по установленному порядку его отправят на доработку, и у Европейского Союза, похоже, не будет конституции еще несколько лет. На волне оптимистического подъема руководители европейских государств сразу после июньского саммита ЕС начали своеобразную «гонку» — кто первый ратифицирует проект конституции. Однако более половины стран «европейской семьи» не разделяют подобного оптимизма.

Дебаты вокруг Европейской конституции были довольно ожесточенными. Основная особенность согласовываемого документа в том, что он узаконивает институциональные трансформации, необходимые для эффективного функционирования Европейского Союза после расширения. Наибольшего успеха в дебатах достигли Мальта и Люксембург. Им удалось защитить интересы малых стран в вопросе представительства в Европейской Комиссии по принципу «одна страна — один комиссар».

Наибольшее поражение в конституционной борьбе потерпела Польша. Долгое время она в коалиции с Испанией отстаивала два принципиальных момента. Во- первых, они были против принятия общих решений в ЕС по принципу «двойного большинства», когда за каждое решение Еврокомиссии должны проголосовать не менее 55% стран-членов ЕС, в которых проживает не менее 65% всего населения. Такая процедура голосования более демократична, чем определенная в Договоре Ниццы 2001 года система, предоставлявшая странам количество голосов в соответствии с размером и количеством населения в стране. Именно такую систему отстаивали Польша и Испания, поскольку получали по 27 голосов из общих 321, что давало им почти одинаковый вес с Германией, Францией, Великобританией и Италией (по 29 голосов). Вторым противоречивым моментом стал вопрос включения в преамбулу конституции утверждения о христианских корнях европейских ценностей, положенных в основу создания ЕС. Сторонников этой идеи было немало — кроме Испании и Польши ее поддерживали Ирландия, Италия, Словакия, Мальта, благосклонно отнеслись Австрия и Португалия. Однако после мартовских терактов в Мадриде и прихода к власти в Испании социалистов, коалиция Варшава — Мадрид распалась. Премьер Испании Хосе Луис Родригес Сапатеро отказался от противостояния и принял позицию полного согласования. В результате Польша осталась в своей безнадежной борьбе в одиночестве, поскольку даже сторонники довольно абсурдного утверждения о «христианской традиции» внезапно куда-то исчезли.

Правда, Варшава и не пыталась привлечь к двуединой коалиции новых участников. А их могло быть немало. К примеру, Ирландия и Великобритания активно выступали против идеи общей налоговой политики ЕС, внесенной в текст конституции. Дания и Швеция опасаются углубления интеграции, из-за не определенного в проекте независимого статуса национальных центральных банков как членов Европейской системы центральных банков.

Однако позиция Европейского Конвента такова, что текст, каким бы он неприемлемым ни был, больше редактироваться не будет, поскольку главный вопрос — функционирование властных институций — решен. Этого же мнения придерживается ряд европейских правительств, в первую очередь немецкое. Фактически на ратификацию выносится «согласованный» несогласованный текст.

«ЗА» ИЛИ «ПРОТИВ»

Говорить сегодня о каких-то конкретных результатах референдумов не приходится. Наиболее проект конституции устраивает Германию, наименее — Польшу, у которой есть хорошие шансы его провалить. С одной стороны, Варшава в значительной степени обязана Берлину своим вступлением в европейское сообщество. С другой — национальные интересы дороже. По последним социологическим опросам 56% поляков проголосовали бы за принятие конституции. Действительно ли Польша скажет «да» проекту, в котором не учтены ее предложения? Как отметил «Дню» редактор отдела международной политики журнала «Wprost» Ежи Марек Новаковский , скорее всего нет. «Пока что действительно около половины поляков поддерживают конституционный проект. Но до сих пор не проводилось никакой агитационной кампании. До референдума под влиянием «евроскептиков», (а еще есть «евросимпатики», которые поддерживают ЕС, но не поддерживают конституцию) мнение общественности значительно изменится в сторону негатива. Думаю, что Польша проголосует против. Скорее всего референдум будет объединен с президентскими выборами для большей явки избирателей, и выбор будет не столько между представителями партии, сколько между позицией «за» или «против» конституции».

Но не только Польша может стать «камнем преткновения» для конституционного проекта. В свое время через референдум Дания заблокировала Маастрихтский договор, а Ирландия — Договор Ниццы, который должен был разрешить расширение ЕС в 2004 году. Правда, если Маастрихтский договор все-таки дорабатывали, то Ирландию просто заставили провести референдум повторно — и это сработало. Не произойдет ли так и с конституционным референдумом?