Кто и когда уничтожил в России демократию?

Российская оппозиция не перестает удивлять. Причем не только «нотариально заверенная», в лице КПРФ или ЛДПР (удивляет подхалимажем к власти), но и так называемая «внесистемная», которая реально пытается противостоять Путину, прежде всего — большая часть претендентов на роль ее интеллектуальных лидеров. Все последние недели эти персонажи в интернете чуть ли не наперегонки посыпали свои головы пеплом и каялись в своих прошлых грехах, а именно — в поддержке Бориса Ельцина в его противостоянии с красно-коричневыми путчистами в октябре 1993 года. Мол, имеем своеобразный юбилей, четверть века, прекрасный повод переосмысления прошлого. А переосмысление это заключается в том, что противники Ельцина в действительности были чуть ли не светочами демократии, а сам Ельцин и его команда — демонами зла, которые уничтожили конституционный строй и повернули Россию на путь к диктатуре. Именно тогда, 3—4 октября 1993 года, расстрел Ельциным парламента и грубое нарушение всех законов, вместе с Основным, как раз, мол, и сделали неминуемым приход к власти Путина и торжество нынешнего неототалитарного строя.

Немногочисленные мнения противоположного содержания тонут в дружном хоре либеральных и социалистических оппозиционеров, разница только в нюансах. Одни обвиняют Ельцина прежде всего в попрании политических свобод и социальных гарантий, другие         — в уничтожении духа и буквы Конституции и свободы слова. Однако все эти персонажи сходятся в том, что демократия в России закончилась в октябре 93-го — в момент расстрела парламента.

Парадокс ситуации состоит в том, что на самом деле никакого парламента тогда в России не существовало, а «защитники демократии» из числа народных депутатов были членами либо КПРФ, либо еще более радикальных откровенно сталинистских партий, либо «просто» российскими национал-социалистами и черносотенцами, среди которых удивительным образом мелькали одиночные искренние симпатики парламентаризма, которые играли известную еще со времен Ленина-Сталина роль «полезных идиотов» власти.

Давайте вспомним: высшую законодательную власть в России в судьбоносных 1990—1993 годах осуществлял Съезд народных депутатов из более чем тысячи человек. Этот съезд избирал двухпалатный Верховный Совет из 252 депутатов, который подлежал ротации (последняя осуществлялась нерегулярно, потому что постоянного регламента работы съезд не имел и руководствовался по большей части «требованиями момента»). При этом постановления Съезда, принятые простым большинством голосов, имели высшую силу, чем законы, принятые Верховным Советом, следовательно происходило постоянное перераспределение полномочий органов исполнительной власти. По Конституции Съезд должен был собираться ежегодно, однако реально он собирался несколько раз в год. Что же касается Верховного Совета, то он отображал не политические вкусы избирателей, а, в соответствии с ротациями, ситуативные расклады среди народных депутатов.

Другими словами, и Съезд, и Верховный Совет России имели небольшую схожесть с современными высшими представительскими органами и больше смахивали на собрание выборных представителей населения позднесредневековых и раннемодерных времен, например Земские Соборы в Московском государстве. Эффективность работы этих органов в силу их аморфности и нерегламентированности была незначительной, а вот деструктивная составляющая их деятельности являлась определяющей. Достаточно вспомнить, что в 1992 году Съезд заставил уйти в отставку правительство хоть и непоследовательного, но либерального реформатора Егора Гайдара и выразил территориальные претензии к Украине, а в 1993 году Верховный Совет РФ принял постановление «О статусе города Севастополя», которое задекларировало «российский федеральный статус города Севастополя в административно-территориальных границах городского округа по состоянию на декабрь 1991 года» и требовал вывода войск Украины из города. К счастью, в результате обострения противостояния между президентом Ельциным и коммунистически-неонацистским большинством российских депутатов дело не дошло тогда до «горячей» войны, ограничившись «холодной».

Собственно, для вменяемых людей было бы достаточно упоминания о последнем, чтобы понять, от какого сценария развития событий спасла Россию тогдашняя команда Бориса Ельцина. Напомню, что Съезд попытался было поставить на место главы государства вице-президента Александра Руцкого, «героя» агрессивной войны в Афганистане и убежденного сторонника воссоздания СССР. А наиболее пылко «защищали демократию» в Москве тогда боевики с боевым опытом войн в Приднестровье и Абхазии. Или, может, российские оппозиционеры забыли штурм телебашни в Останкино под руководством черносотенного генерала Макашова? Нет сомнения, он бы успешно «защитил» свободу слова и права разных там «инородцев».

Собственно, серьезных козырей на руках у тех, кто во всем обвиняет Ельцина, два: нарушение Конституции РФ и разгон демократически избранных депутатов. Но, во-первых, может ли вызывать уважение в качестве Основного Закона лицованная-перелицованная на протяжении начала 1990-х Конституция? И можно ли считать демократическими в полном смысле этого понятия выборы, проведенные весной 1990-го, в условиях существования хоть и уже прогнившей, однако тоталитарной советской системы? Во-вторых, всегда ли выборы и соответствие Конституции являются свидетельствами демократичности тех или иных политических процессов? Стоит вспомнить, что летом 1932 года в Германии при безусловно демократической Конституции более половины избирателей отдали голоса за две тоталитарные силы, за нацистов и коммунистов, то есть за концлагеря под красными, хоть и несколько отличающимися один от другого, флагами. И в той же Германии в начале 1933 года в строгом соответствии с Конституцией канцлером назначен был Адольф Гитлер. Что же касается «красных» как защитников демократии, то стоит вспомнить события 1917 года в Российском государстве: тогда премьер Александр Керенский в борьбе против мятежа генерала Корнилова обратился за поддержкой к большевикам, которые на то время находились в кризисе, а их лидеры — за решеткой или в подполье. Это стало роковым для самого Керенского и российской демократии: легально сформировав многочисленные отряды боевиков («красную гвардию»), через два месяца большевики свергли — опять-таки под лозунгом «защиты демократии» — Временное правительство, заставили Керенского бежать, устроили по всей стране кровавую резню («триумфальную поступь советской власти», как писали когда-то учебники), организовали ЧК, ликвидировали «буржуазную» свободу прессы и в конечном итоге установили ничем не прикрытую диктатуру. Это притом, что во всем тогдашнем Российском государстве за большевиками шло около четверти избирателей. Как показали парламентские выборы конца 1993 года, за легальными неототалитарными партиями (КПРФ и ЛДПР) шло более трети электората.

Другими словами, решительность Ельцина и его окружения в октябре 1993 года спасла Россию и мир от широкомасштабной войны за «восстановление СССР» и сохранила хотя бы абстрактную возможность развития российской демократии, ради чего действительно пришлось пойти на нарушение формальной законности. Почему эта абстрактная возможность так и не была воплощена — это уже другая тема. Ревнителям же формальной законности стоит вспомнить, что среди т.н. «малых» Нюрнбергских процессов в послевоенной Германии был и процесс над судьями, которые слишком ревностно придерживались законов.