«Магический круг»

ПЛАН ПРЕТКНОВЕНИЯ

Дело не только в том, что Украина ни на шаг не приблизилась к выполнению своей провозглашенной стратегической цели (полной интеграции в Европейский Союз). Общая картина отношений за последние десять лет не претерпела каких-то принципиальных изменений. Это касается и возможного предоставления Украине статуса страны с рыночной экономикой, и содержания Плана действий, и многого другого. Возникает впечатление, что две стороны старательно ходят по «магическому кругу», стараясь поддержать впечатление, что вообще что-то происходит — и Гаагский саммит это может, к сожалению, лишь проиллюстрировать, но не опровергнуть.

Что касается Плана действий Украина — ЕС, то он от провозглашения идеи о «новом соседстве» прошел несколько стадий изменений. Украина, в частности, сначала требовала, чтобы это был документ двустороннего характера с четкой ответственностью сторон, и чтобы он имел ограниченный срок действия (два-три года) с тем, чтобы можно было оценить его выполнение и разработать новый документ к тому времени, когда закончится действие нынешнего Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (2008 год) и будет разработан так называемый новый Инструмент технической помощи, который заменит нынешнюю программу ТАСІС. Кроме того, Киев очень требовал от ЕС практически невозможного: четкой документальной фиксации в документе того, что его выполнение может вывести отношения на новый уровень, связанный с предоставлением Украине ассоциации с ЕС и подписанием соответствующего соглашения по образцу «европейских соглашений», которые имеют с ЕС нынешние новые страны- члены ЕС из Центральной и Восточной Европы, а также Румыния и Болгария. Именно это должно было быть политической целью и документа, и самой работы по концепции «Расширенная Европа» с украинской точки зрения. С точки зрения как ЕС в целом, так и отдельных стран-членов, План действий должен был быть целью сам по себе. Большего ЕС Украине не может даже пообещать. Учитывая очень давно известные причины: процесс расширения Союза, который на самом деле только начался с принятием новых десяти стран-членов, состояние развития Украины, которое действительно не может вызывать оптимизм по поводу ее «европейских устремлений». Кроме того, Европейская Комиссия определила своим главным партнером в регионе Россию и не собирается изменять свое решение несмотря на то, провозглашала она «евроинтеграцию» стратегической целью своей политики или нет.

Соответственно План действий во всех своих предшествующих проектах не имел никакой конкретной цели и был документом, по духу очень близким как к давно забытому Плану действий 1994-го года, так и абсолютно пустой Стратегии ЕС в отношении Украины 1999-го года. Реальных шагов, позволивших бы говорить, что выполнение этого Плана даст Украине возможность получить, по идеологии «Расширенной Европы», «все, кроме членства» — полное вовлечение в экономические структуры, финансовые потоки, таможенный союз, распространение на Украину «четырех свобод» ЕС (свободное передвижение через границы людей, товаров, капиталов, услуг) — не видно. Очевидно, в ЕС исходят из того, что даже начало разговоров об этом — отдаленная перспектива.

ИНТЕГРАЦИЯ БЕЗ ВЗАИМНОСТИ

С другой стороны, политика Украины в последние годы могла вызывать лишь вопросы. Это касается и экономических вопросов — прежде всего, приватизационных (ярчайший пример — «Криворожсталь», но он не единственный), и «реверса» нефтепровода Одесса — Броды, и проблем ценообразования. Предоставление Украине статуса страны с рыночной экономикой превратилось в политический вопрос, поскольку обе стороны оказались неспособны публично предложить свои аргументы, которые бы дали возможность среднему гражданину понять, в чем, собственно, дело, и почему решение, которое в апреле обещалось «Европой» как такое, которое будет «очень-очень быстро принято», все еще остается в повестке дня постоянных и довольно нервных переговоров. Отдельная статья — участие Украины в создании ЕЭП: реальное вхождение ее в евразийские механизмы, собственно, облегчило бы Брюсселю задачу, поскольку тогда было бы нужно договариваться фактически обо всем только в Москве. И об «евроинтеграционных» устремлениях можно было бы забыть с чистой душой.

Уже давно говорится, что никаких решений по Украине до проведения президентских выборов приниматься не будет. В случае ЕС — это не совсем правда: ход кампании и результат выборов не смогут приблизить Украину к ЕС, хотя еще больше отдалить — могут. ЕС не готов дать какой-либо четкий ответ Украине не потому, что все зависит от того, кто будет в Украине президентом, но потому, что место Украины в Европе действительно остается неопределенным. Как результат — ЕС начинает переговоры об облегчении визового режима с Россией, но не с Украиной, «очень важным и стратегическим партнером». От партнера, между тем, не отгораживаются «шенгенской стеной» и словами о «соседстве». Партнер воспринимает общепризнанные правила игры, не выдумывает велосипед и не нервничает, если ему напоминают, что есть европейские нормы, в которые украинские реалии не вписываются. Это касается таких интересных примеров, как история «политической реформы», выборы городского головы в Мукачево и так далее. ЕС старается подчеркнуть, что на самом деле интересуется Украиной (даже издано два доклада, довольно интересных по содержанию) — но не настолько, чтобы можно было забыть о четкой границе между его собственными делами и событиями в этой части мира.

Саммит в Гааге, вполне вероятно, будет сугубо протокольным мероприятием. Тем более, что настоящего саммита Украина — ЕС, в котором приняли бы участие главы государств и правительств всех 25-ти стран-членов Союза, где бы прошел настоящий обмен мнениями, результаты которого были бы публичными, и который бы привел к какому-либо результату — пока что не предвидится. Украине действительно следовало бы определиться с тем, к чему она стремится на самом деле. ЕС мог бы заявить свою позицию открытым текстом. Тогда, возможно, не было бы лишних иллюзий.