«Новый крестовый поход»: Запад против экспорта коррупции из России

В пятницу в Конгрессе США будет рассмотрен Закон Магнитского. Документ предусматривает введение визовых и финансовых санкций в отношении чиновников, причастных к нарушению прав человека. И может коснуться не только тех российских чиновников, что попали в так называемый Список Магнитского. «День» попросил ведущего научного сотрудника Московского центра Карнеги Лилию ШЕВЦОВУ дать оценку этим событиям.

— Как известно, 16 ноября в США будет принят Закон Магнитского. Некоторые эксперты считают, отмена поправки Джексона-Вэника придаст Путину и его команде уверенности в своей будущей безнаказанности. А откат США от позиций защиты прав человека во всем мире только на руку Кремлю, поскольку Дамоклов меч экономических санкций, который постоянно висел над режимом, подумывающем о возврате к авторитаризму, скоро спрячут в ножны еще какой-нибудь перезагрузки или разрядки, в частности пишется на Гранях. А что вы думаете по этому поводу?

— Автор этой статьи в данном случае не прав. Откат Америки от ценностного измерения произошел гораздо раньше. Он в принципе уже существовал при Буше. А в окончательно структурированной форме он произошел при Обаме. Политика перезагрузки Обамы — это политика сделок с Кремлем за счет отказа от ценностного отношения к тому, что происходит в России. В этом смысле откат Америки от ценностей произошел уже давно. После развала Советского Союза практически все президенты США строили политику на основе тактических сделок. Сейчас же происходит совершенно иное.

— Что именно?

— Есть все основания считать, что Закон Магнитского будет принят в Палате представителей и пойдет на утверждение в сенат, и сенат одобрит этот закон. И сам факт принятия этого закона в той форме, в которой он представлен на рассмотрение конгрессменов. Этот закон очень жестко направлен против экспорта коррупции из России. В частности, согласно принятой резолюции предусматривается создание секретного списка, который будет утверждаться американским президентом, в который будут вноситься фамилии лиц, в том числе по инициативе российской оппозиции и гражданского общества, которые повинны в коррупции как внутри России, так и в репрессивной деятельности. И сам факт принятия резолюции означает начало цепной реакции. Как бы этого, может быть, не хотел Госдепартамент, если американцы принимают эту резолюцию и Список Магнитского, который подлежит постоянному расширению, это дает толчок и европейским правительствам, и политическим силам, по крайней мере, изменить предыдущий вектор попустительства в отношении Кремля. Уже сейчас парламенты некоторых стран, в том числе Нидерландов и британский, будут рассматривать также вопрос о принятии своего Закона Магнитского. А принятие закона со всеми последствиями, вытекающими из этой резолюции, замораживание счетов и закрытие их на территории европейских стран, а также замораживание их собственности в странах ЕС означает, что закон будет действовать на территории всего европейского сообщества. Это мощнейший удар по российской коррумпированной элите. Это начало крестового похода Запада против экспорта коррупции из России, если будет дан толчок Закону Магнитского, что можно только приветствовать.

— Не проявит ли Обама гибкости в отношении Кремля, не заблокирует ли принятие этого закона?

— Президент пытается не портить отношений с Россией. Есть некоторые вещи, по которым Вашингтон не хотел бы раздражать Москву, это все еще афганский транзит, Иран. Но ситуация в Америке такова, что есть согласие двух партий: демократической и республиканской по поводу Закона Магнитского. Есть консенсус внутри самого Конгресса. Поэтому дать отбой этому закону уже не возможно. Можно предпринять шаги, чтобы ограничить его действие. Но я думаю, Обама вряд ли во втором своем президентстве будет столь очарован Кремлем, чтобы пытаться проявлять намеренную мягкость, подвергая себя жесткой критике со стороны вашингтонских медиа и своих противников — республиканцев.

— Станет ли этот закон прецедентом, что и в отношении Украины будет принят подобный закон и такое же отношение к украинским властям, которые не соблюдают прав человека?

— Насколько я знаю, часть Конгресса старалась принять Закон Магнитского, чтобы он имел глобальный охват. Чтобы под Закон Магнитского подпадали все страны, начиная от Украины и Беларуси до стран Центральной Азии и Саудовской Аравии. Пока что большая поддержка оказывается российской версии закона. Но, как вы понимаете, принятием такого закона создается калька для возможных механизмов борьбы с коррупцией в отношении коррумпированных и авторитарных режимов в других странах. Создается прецедент и механизм, который сейчас будет отрабатываться. Возникает вопрос, если такой механизм будет отработан в отношении российской коррумпированной элиты, то почему такой механизм не отработать и в отношении украинской элиты. Тем более определенные шаги в этом направлении были приняты. Резолюция сената по Тимошенко в частности.

* * *

— Многие эксперты называют отставку министра обороны Анатолия Сердюкова началом операции «Преемник». Действительно ли Путин задумался над тем, кому передать бразды правления, или здесь что-то другое?

— У меня нет никаких доказательств, и я не вижу никаких убедительных аргументов, которые говорят о том, что Путин собирается уходить, что Путин собирается искать запасной аэродром, и что Путин собирается повторить судьбу Ельцина и заключить сделку со своим преемником. Я не вижу никаких тому свидетельств. Я вижу свидетельства совершенно обратного, того, что Путин перешел, по сути дела, к новой репрессивной тактике, изменив сущность своего режима в сторону гораздо более жесткого авторитаризма с тем, чтобы сохранить свои позиции. Не вижу никакой политической силы в обществе, которая могла бы ему угрожать. Не вижу никаких политических сил внутри правящего класса, которые могли бы, скажем, конкурировать с ним за власть. Поэтому отставка Сердюкова для меня — это, скорее всего, признак того, что режим уже находится в стадии загнивания. Но в такой стадии, которая не угрожает пока позициям лидерства. Путин не в силах сдержать борьбу и конфликт конкурирующих кланов и вынужден в целях укрепления своих позиций делать жертвоприношение. Вот Сердюков и его отставка и вся история вокруг Сердюкова, которая вылилась на российские центральные телевизионные каналы, — это свидетельство того, что Путин в целях укрепления своих позиций вынужден отменить принцип лояльности, который до недавнего времени цементировал политическую элиту. Но сам этот факт еще не означает, что позиции Путина слабы, что он собирается уходить и что он осознает необходимость ухода.

— Хотелось услышать ваше мнение о роли Совета при президенте РФ по правам человека, состав которого существенно обновился, а один из его участников, известный тележурналист Леонид Парфенов, во время заседания Совета в присутствии Владимира Путина упрекнул власть в тотальном контроле над федеральными телеканалами.

— Действительно, мы сейчас видим новый состав этого Совета, в который вошли новые члены. Причем Совет расширился до невообразимого состояния, по сути дела, превратился в мини-парламент при президенте. Мы видим несколько органов подобного типа. Это и сам парламент, и Совет Федерации, и Общественная палата, и Совет при президенте. То есть существует масса загонщиков при центральной власти, которые имитируют институты, но по сути дела, которые подменяют реально действующие институты и являются формами имитации политической активности в России. Новый же состав Совета при президенте по правам человека является весьма важным фактом в нынешней политической истории.

— Почему?

— Создание этого Совета произошло в ситуации, когда в стране обострилась политическая борьба, когда общество недовольно, когда растет волна протестов, пусть еще и не угрожающих позициям Путина, но, тем не менее, по сути, власть начала гражданскую войну с той частью российского населения, которая не воспринимает власть. И вот в этих условиях в новый состав Совета вошли такие люди, как известный оппозиционный политический лидер Хакамада, политический обозреватель оппозиционной «Новой газеты», руководитель ответственной за выборы организации «Голос», которая вызвала так много неприятных ощущений у власти, журналисты, которые действительно являются лидерами телевизионной моды, как Парфенов. Само вхождение этих людей в новый состав Совета при президенте означает, во-первых, конец первой волны протеста, сколь эти люди предпочли приблизиться к президенту и войти в этот отстойник. Во-вторых, означает, что часть политической интеллектуальной элиты России, которую выражают эти люди и которая была критически настроена в отношении Путина, готова заключить с Путиным пакт на его условиях и принципах и приняв его условия игры. Сам Путин во время длительной встречи позволял им высказываться, но не по кардинальным вопросам, ни разу они не выражали сомнений в легитимности его власти. Одновременно он давал им понять, что он приемлет различные полукритические высказывания, типа высказывания Парфенова. Но при условии, что российское гражданское общество и политическая тусовка принимает его условия игры. Путин понимает, что они приняли его правила игры, потому что они вошли в имитационный совет, который ничего не означает, который не играет никакой роли и который не означает изменение политического режима. Само создание этого совета с участием вполне, скажем, респектабельных уважаемых людей, которые принадлежали к российской диссиденствующей политической элите, означает, по сути дела, доказательство очень серьезной деградации российского общества и, прежде всего, интеллигенции.

— Тем временем российский премьер Дмитрий Медведева в интервью финским журналистам сказал, что не испытывает тревоги за судьбу демократии в нашей стране, и более того, выразил убеждение, что страна движется в правильном направлении...

— А что мог сказать человек, который всю свою жизнь играет роль имитатора, который имитировал власть и президентство, модернизацию в течение четырех лет. Что он еще может сказать? Конечно, он не может сказать, что Россия в кризисе, что в России сформировался гораздо более репрессивный режим. Медведев продолжает играть роль имитатора, причем и сейчас он производит очень жалкое впечатление. А этими утверждениями он уже создает впечатление какого-то политического паяца.