О языковой части образовательного закона

Думаю, даже придирчивые аналитики вынуждены признать, что качество работы «интеллектуального штаба» президента Порошенко улучшилось. Поэтому выступление главы Украинского государства на пленарном заседании Парламентской ассамблеи Совета Европы 11 октября 2017 года, кроме всего прочего, стало недвусмысленным и резким ответом тому «европейскому клубу по давлению на Украину», который сейчас кое-кто пытается сформировать. Петр Порошенко напомнил государственным лидерам и парламентариям, которые принимали участие в ПАСЕ, слова, сказанные в 1950 году Уинстоном Черчиллем по поводу необходимости защиты от прямой и скрытой агрессии со стороны Москвы: «Или мы докажем свое значение, вес и ценность для Европы, или мы потерпим поражение». Все выступление, собственно, было посвящено обоснованию сегодняшней актуальности этой формулы Черчилля и доказательству того факта, что поражение Украины в отпоре московской агрессии означало бы поражение всей Европы.

В этом контексте Порошенко обратился и к закону «Об образовании», который стал объектом откровенно политиканских выпадов со стороны некоторых соседей Украины. В частности, он сказал:

«Принятый закон стал не только весомой частью образовательной реформы, но и законом равных возможностей для всех участников образовательного процесса...

Недопустима ситуация, когда дети, принадлежащие к национальным меньшинствам в Украине, не имеют надлежащих знаний по украинскому языку, необходимых им для дальнейшего обучения в университетах, развития карьеры, для самореализации в Украине.

Закон исправляет эту ситуацию. Верховная Рада Украины пошла на то, чтобы усилить изучение украинского языка на этапе дошкольного и начального образования с тем, чтобы впоследствии перейти на обучение на государственном языке. При этом не прекращая изучения родного языка в необходимых объемах.

Напомню, что в Европейской хартии региональных языков или языков меньшинств, которая была принята здесь, в Страсбурге, в ноябре 1992 года, говорится о том, что все обязательства перед нацменьшинствами должны выполняться «без ущерба для преподавания официального языка (языков) государства». Уверен, что положения Хартии обязаны соблюдать все, кто ее подписал.

Хочу заверить — мы будем должным образом гарантировать языковые права в соответствии с национальным законодательством и международными обязательствами и стандартами, в том числе и права учиться на родном языке. При этом изучая и государственный язык — украинский».

Что ж, справедливо сказано. Однако, на мой взгляд, можно было бы сказать и резче. Ведь те соседи Украины, которые считают этот закон неприемлемым из-за «притеснения прав национальных меньшинств на образование на родном языке», на самом деле де-факто сами стремятся максимально ограничить политические и социальные права этих самых меньшинств, о «тяжелой судьбе» которых якобы заботятся. Конечно, президент и его интеллектуальный штаб имеют свои резоны, но все же, кажется, стоило заострить внимание на том, что действующая в настоящее время система образования национальных меньшинств Украины объективно превращает значительную часть воспитанников этой системы в «граждан второго сорта» и неквалифицированную рабочую силу.

Итак: во-первых, значительная часть представителей румынского, особенно венгерского, меньшинства (среди последнего, по некоторым данным — до 55—60%) вообще не владеет украинским языком в минимально необходимом для полноправного гражданина объеме — то есть чтобы понимать хотя бы основные законодательные акты, касающиеся его жизни. А это значит, что эти граждане Украины не способны сознательно выбирать депутатов всех уровней и главу государства, участвовать в референдумах, защищать свои социально-экономические и политические права и т.п. Иначе говоря, зарубежные критики нового закона «Об образовании» выступают де-факто против гражданских прав национальных меньшинств Украины.

Во-вторых, уровень знания молодым поколением некоторых национальных меньшинств украинского языка является откровенно катастрофическим. Разве это не катастрофа, когда, по словам министра образования и науки Лилии Гриневич, почти две трети выпускников школ с румынским и венгерским языком обучения не смогли сдать ВНО по украинскому языку? Убежден, что и с английским языком дела в этих школах если и лучше, то ненамного. А это значит, что молодежь из числа национальных меньшинств Украины обречена жить в культурно-политическом гетто или же ехать на заработки в Румынию, Венгрию и др. Однако при отсутствии квалификации она там окажется в другом гетто — уже в социальном. Так разве консервация такого состояния дел (который устраивал критиков нового закона) не является прямым нарушением прав человека?

В-третьих, реально старшее поколение некоторых национальных меньшинств Украины (и прежде всего — венгерского) отдает предпочтение — иногда наравне со своим национальным языком — русскому языку. Это означает, что оно является благоприятным объектом для пропаганды Кремля, для диверсий Лубянки, для вовлечения в орбиту «русского мира» с его агрессивно-империалистическими претензиями на все земли, где говорят по-русски.

Не случайно выборы в Украине в течение последних двадцати лет показали на первый взгляд парадоксальный, а на самом деле закономерный результат: избирательные округа с численным преимуществом представителей тех национальных меньшинств, «материнские» государства которых являются членами НАТО и Евросоюза, регулярно отдают предпочтение тем партиям и лидерами, которые по меньшей мере скептически, а то и откровенно враждебно относятся к НАТО и Евросоюзу. Это происходит едва ли не в первую очередь из-за многолетней образовательной практики, начатой еще в СССР; фактически речь идет об уже сложившейся (и особенно эффективной в условиях трансграничного сообщения и безвизового режима) «пятой колонне» Кремля внутри — прежде всего опять-таки румынского и венгерского этносов как общеевропейских феноменов. Или кому-то в правительствах Венгрии и Румынии нравится иметь среди своих избирателей (а многие румыны и венгры Украины, кроме украинского, имеют еще и румынские или венгерские паспорта) многочисленную кремлевскую агентуру?

В-четвертых, существует такая вещь, как призыв в армию. Его для представителей национальных меньшинств никто не отменял и отменять не будет. Воин должен реагировать на команды на уровне автоматизма; если он будет изучать государственный язык в армии, то будет плохим солдатом. Скажут: но ведь нередко украинские военные пользуются русским языком! Да. И это вызывает большие, чем могли бы быть потери на фронте. Ведь противник, перехватывая или слыша в бою команды на чужом для него языке, даже при определенной близости украинского и русского, неизбежно будет опаздывать с реакцией...

Наконец, Украина воюет. Пусть эта война сегодня и несколько «приглушена», однако она продолжается. Поэтому Украинское государство нередко не имеет денег даже на самое необходимое. А поэтому выполнение всех требований венгерского правительства по обеспечению образования всех представителей венгерского меньшинства в школах и вузах на родном языке (представляете, сколько это будет стоить — функционирование за государственный счет системы высшего образования на венгерском языке?) будет означать плату за эту прихоть жизнями украинских солдат. Неужели в правительстве европейского государства, каким называет себя Венгрия, сидят каннибалы? Или украинцев им не жаль?

Я понимаю, что в выступлении на сессии ПАСЕ не хватило бы времени выразить все это. И, возможно, не все из обозначенного выше следует на этой сессии говорить — есть и другие трибуны, другие аудитории. Однако, на мой взгляд, стоило добавить к справедливому тезису относительно обеспечения новым законом «Об образовании» равных возможностей карьеры молодежи еще и тезис о необходимости обеспечить на основе свободного владения государственным языком политические и социальные права национальных меньшинств Украины. И о фактическом нарушении прав человека действующей культурно-образовательной практикой стоило сказать, хоть коротко, тоже.