По ту сторону «красной линии»

Вроде все было как всегда. Машина моего шефа на полной скорости мчалась в западном направлении. Мы ехали «по делам». Но сейчас у нас под колесами, с нами наперегонки, туда же неслась страна с более чем сорокамиллионным населением, пятипроцентным ростом ВНП в год и горячим желанием никогда не возвращаться назад. За тысячи километров отсюда, в небольшом американском городке, в тот день вершилась история: Польша вместе с Чехией и Венгрией вступали в Северо-Атлантический союз.

Только мы отъехали сто метров от границы, к нам подсел один из «наших».

— Боже, что же делать? — сразу начал причитать он. — Теперь визы на въезд в Польшу вводят. За два-три месяца. Ведь Польша сегодня в НАТО вступает...

Для рядового обитателя западного региона, в котором остатки жизни еще кое-как поддерживает только интенсивная пограничная торговля, североатлантические амбиции соседней Польши несут с собой только дополнительные заботы.

Поляки настроение нашего спутника, очевидно, не разделяли. Их лица, и так обычно беззаботные, в тот день светились какой-то торжественной возвышенностью. В унисон с этим настроением гремел мощный голос всей польской прессы. В первом же большом польском городе, Жешуве, шеф, отдавая должное моей политической подкованности, порекомендовал мне мою любимую «Газету выборчу». «Если сегодня пятница, то мы в НАТО!» — этим радостным лозунгом приветствовала меня она с первой же страницы. Листая газету, я натолкнулся на интересную фотографию с сенсационной подписью: «Немецкий танк на страже польских границ» и еще раз удивился — в каком быстро меняющемся мире мы живем. Страны, которые в течение веков олицетворяли конфликт между Западом и Востоком, за какие-то десять лет, прошедшие после окончания «холодной войны», стали добрыми друзьями, а с сегодняшнего дня — еще и союзниками...

Наконец-то мы приехали на место. Включили телевизор в гостинице. Польское телевидение только и говорило о том, что «сегодня Польша получит гарантии безопасности, которых у нее еще никогда в истории не было». Радостно мне становилось за наших западных соседей и завидно. Ведь они, в отличие от нас, знают и в каком направлении им следует двигаться, и на каком языке в родной стране разговаривать, и что для того, чтобы жить богато, нужно хорошо работать, а не много воровать.

Но мы имеем то, что имеем. Украинские Лебедь, Рак и Щука не оставили польским журналистам ничего другого, как еще раз констатировать, что украинцы, хотя и занимают очень важное стратегическое положение, являются ни рыбой, ни мясом, и никто не знает, чего от них можно ожидать. При этом позиция России была четкой и предсказуемой. Гром и молнии из Москвы, однако, не вызвали у поляков на телевидении грозу. «Кто предупрежден, тот вооружен», — говорили же древние греки. Что касается белорусского «бацьки», то на его экстравагантные выходки польская пресса и внимание перестала обращать...

Пятьдесят лет назад Черчилль зафиксировал «железный занавес», который «опустился» на континент из Щецина над Балтикой на Триест над Адриатикой, а сегодня шеф российских МИД пытается от Финского залива до устья Дуная провести «красную линию». Теперь по ту ее сторону лежит Польша. Здесь довольно удобно. Сюда не достигает тень двуглавого орла и не долетает бой Спасских курантов. По другую сторону раскинулась убогая Украина с ее долгами за российский газ, Крымским полуостровом, прозрачной восточной границей и очень опасным северным соседом, от которого у нее, в отличие от Польши, нет никаких гарантий безопасности.

На следующий день мы покидали гостиницу. Всегда любезный дедушка в рецепции был теперь какой-то высокомерный и заносчивый, даже не ответил на мое приветствие, что в Польше считается высшим сортом хамства. «Видимо, гад, кичится, что теперь мы ему не страшны», — подумал я. Вдруг в рецепции появился какой-то иностранец. Золотистая кожа и черные кудрявые волосы выдавали в нем обитателя Апеннинского полуострова. И против его «I do not understand» тщеславный дедуля оказался беспомощным, как ребенок. «Do you speak English?» — поспешил я им на помощь, триумфально глянув на старика, — «Знай, мол, наших!» «Do widzenia! Good bye!» — попрощался я, наконец, с обоими натовцами, помогая им уладить их проблемы и как будто не замечая, как озадаченно смотрят они на мою бедную одежду (я все-таки достойный представитель своего государства). Неужели двум новоиспеченным союзникам для взаимопонимания нужен еще и бомжеподобный украинец? Хм, звучит обнадеживающе.

Вскоре еще одна неожиданность. На этот раз только для поляков:

— Мы теперь в НАТО. Так, может, нас боятся? — так отреагировала врач-ветеринар польской торговой фирмы, с которой, закончив все свои дела, мой шеф завел разговор, на новость о том, что вскоре ее соотечественники к нам смогут попасть только по визам.

Откуда ей было знать, что украинский МИД не боится ни НАТО, ни самого черта рогатого, а, выдавая визы, занимается сугубо коммерческой деятельностью. Не пытаясь объяснить врачу эту истину, мой шеф успокоил ее и убедил в горячем желании Киева самому как можно быстрее присоединиться к альянсу.

Вопрос «Как бедному государству с наполовину разграбленной армией попасть в наиболее могущественный в мире военно-политический союз?» является, действительно, сложным. Впрочем, известно, что успех на 95 процентов зависит от ответа на вопрос «Почему?», а не «Как?». Так что скажешь, Украина? Знаешь ли ты, почему?

Далее читаю в газете: «Из России в Украину идет холодный циклон». Идет уже триста сорок пятый год.