Скончался «архитектор перестройки»

Александр Яковлев был беспощадно честным человеком. Прежде всего в отношении самого себя. В стране, где конформизм поставлен на поток, где смена взглядов превратилась в своего рода спорт, его превращение из коммунистического аппаратчика в идейного противника любых форм тоталитаризма потрясало своей искренностью.

В советское время у Яковлева не было никаких видимых причин обнародовать свои взгляды. Но именно неортодоксальность подходов и неприятие попыток реабилитировать сталинизм, ставших в СССР конца 1960-х — начала 1970-х годов прошлого века особенно настойчивыми, стоили ему должности заведующего отделом пропаганды ЦК. Сначала он целых четыре года проработал «исполняющим обязанности» (заведующим его не утверждали из-за «либерализма»).

Потом, после нашумевшей статьи в «Литературной газете», в которой Яковлев подверг критике «шовинистические тенденции» в советской литературе, он и вовсе был отправлен послом в Канаду на долгих десять лет. Конечно, это не «десять лет без права переписки» и даже не хрущевский дачный арест, но все же для аппаратчика такого уровня — явное понижение.

Четыре года в морской пехоте на войне и более десяти лет на Западе — это был тот личный опыт, который определил взгляды Яковлева, точнее, ту неизбежную трансформацию, которые эти взгляды претерпевали со временем. От смягчения цензуры в 70-х — к «социализму с человеческим лицом» в 80-х, и от этого — к полному разрыву с советской системой.

Интересно, что Яковлев никогда не представлял себя скрытым диссидентом, не намекал на гениальные озарения в прошлом. Он просто шел по своему личному пути интеллектуального и нравственного развития — и этот путь в какой-то момент совпал с путем всей страны.

Соратник Михаила Горбачева, главный идеолог Политбюро, активно боровшийся с партийной цензурой, он пошел дальше Горбачева. В то время как Горбачев по-прежнему утверждает, что советский строй можно и нужно было реформировать, Яковлев пришел к выводу, что преступную систему не только можно, но и нужно было ломать.

Он — один из немногих общественных деятелей России, кто не боялся ставить гитлеризм и сталинизм на одну доску. В стране, где большинство населения страдает потерей исторической памяти, он был одним из немногих ее хранителей. Яковлевский фонд «Демократия» издавал и, наверное, продолжит издавать архивные документы о современной истории России.

Эти тома — исторический приговор той стране, в которой прожило всю свою жизнь большинство населения современной России. И это большинство проклинало его за то, что он лишил его «славного прошлого».

Сам Яковлев признавался в интервью Би-Би- Си: «Я задумываюсь, почему наше население столь равнодушно к тому, что продолжает ужасать весь мир? Может, действительно в нашем сознании засела страшная формула: «смерть одного — трагедия, смерть миллионов — статистика»? И людям намного легче воспринимать ту информацию, которая как-то успокаивает их, укрепляет в них ощущение стабильности, а не подрывает устои их мироощущения!»

В 80-е Яковлев полемизировал с критиками, но в последние 10—15 лет жизни перестал это делать. Он ни на кого не злился и прекрасно понимал, что преображение России займет многие десятилетия. «Недостаточная политическая культура общества — вот наша проблема. Лекарство от этой болезни одно — образование. И серьезнейшая ошибка демократической власти — небрежение к системе образования. Это — основа цивилизации человеческой», — говорил он.

Он до конца своих дней верил в то, что политику нельзя, более того, крайне опасно отделять от морали. Несмотря на массу фактов, казалось бы доказывающих обратное, он оставался оптимистом, твердо убежденным в неизбежности превращения России в демократию. Ему хотелось верить, потому что Александр Яковлев хорошо разбирался в закономерностях истории. Ведь он сам был ее творцом.